Дэвид Файнток - Надежда узника
– Что я могу для тебя сделать, Алекс? – выдавил я, превозмогая душевную боль.
– Ты… Боже мой! Что на меня нашло! – Алекс в отчаянии бросился на кровать. – Прости. Опять сдали нервы.
– Алекс, больничная скука не способствует твоему выздоровлению. Может быть, тебе лучше поездить со мной? Ты все еще числишься в моей команде.
– Ты хочешь отозвать меня из отпуска?
– Нет, – улыбнулся я. Отозвать его из отпуска по болезни я, конечно, не имел права. – Это будет лечебная поездка. Терапевтический отпуск.
– Есть и такой вид отпуска, сэр? – удивился Толливер.
– Точно не знаю, но у меня есть возможность устроить нечто подобное. Алекс, хочешь съездить с нами на плантации?
– Очень.
– Значит, поедешь.
Оформив выписку Алекса из госпиталя, я повез его на космодром. Там нас ждал Толливер с вертолетом. В униформе Алекс показался мне прежним самоуверенным лейтенантом, каким я его запомнил по «Порции», но в электромобиле он всю дорогу как бы испуганно озирался по сторонам на незнакомую ему местность. Я не знал, как развеять его страхи. Все, что я мог, это дружески сжимать ему руку.
Когда мы сели в вертолет, он спросил:
– Вы умеете им управлять, мистер Сифорт?
– Да, мистер Тамаров. Я учился этому в Академии.
– А я?
– Насколько я помню ваше досье, в Академии вы тоже посещали вертолетные курсы.
Алекс погрузился в задумчивое молчание. Я включил мотор, повел вертолет в сторону плантаций. На экране пульта управления компьютер постоянно показывал план местности и нашу предполагаемую траекторию. Лететь предстояло часа полтора. Алекс не отрывался от окна, впиваясь глазами в когда-то знакомую землю.
– Мистер Сифорт, вам нравится Надежда? – спросил он наконец.
Нравится? Честно говоря, раньше над этим не задумывался.
– Знаете, я провел несколько лет в полетах между Землей и этой планетой, – ответил я.
– Так нравится или нет? – настаивал Алекс. Я скорчил недовольную гримасу.
– Отстаньте от капитана, – вмешался Толливер.
– Ничего, пусть спрашивает. С Надеждой у меня связано много воспоминаний. Некоторые из них очень печальны. Их я предпочел бы забыть.
– Забыть? – удивился Алекс. – Какое странное желание. Разве воспоминания могут быть печальными?
– Могут. – Например, тот день, когда я узнал, что капитан Форби не может найти мне замену, а значит, мне придется командовать «Порцией». Или тот вечер, когда я пришел к Аманде прощаться, а вместо этого уговорил ее полететь со мной в отпуск в девственные Вентурские горы. – Алекс, здесь жила Аманда.
Отсюда мы с ней отправились в долгий полет к Солнечной системе. А в обратном полете на «Порции» Аманда покончила жизнь самоубийством. Кстати, под влиянием Аманды Алекс отказался от жестокой мести Филипу Таеру.
– Кто такая Аманда? – спросил Алекс.
– Она была моей женой, – коротко ответил я. – И матерью моего единственного сына. Теперь их мертвые тела витают в черной бездне бесконечного космоса за многие световые годы от населенных планет. Рассказывать об этом было бы слишком больно.
– Ты очень любил ее.
– Ты помнишь? – с надеждой спросил я.
– Нет. Это написано у тебя на лице. Надежда погасла. Я решил сменить тему:
– А гостиницу «Отдых шофера» ты помнишь?
– Нет. А что?
– Во время прошлой поездки к плантации Бранстэдов мы проезжали мимо нее. С нами был еще… – я запнулся. Упоминать имя Эдди Босса не хотелось.
– Мистер Босс?
– Ты помнишь его? – удивился я.
– Просто он был в больничной палате, когда я пришел в сознание. – Алекс пристально посмотрел на меня. – Вы с ним друзья?
– Об этом человеке я не хочу говорить. – Я сделал вид, что сконцентрировался на управлении вертолетом, постарался выбросить из головы ненавистное имя.
– А почему ты упомянул гостиницу «Отдых шофера»?
– Это единственная гостиница по дороге к плантации Бранстэдов, в которой есть отличный ресторан. Я там несколько раз обедал.
– Во время твоего первого посещения этой планеты?
– Да. – Тогда я путешествовал с Дереком Кэрром. Опять воспоминания… На плантации Кэрров Дерек вынужден был скрываться под вымышленным именем. Он притворялся моим умственно отсталым двоюродным братом, то и дело называл меня Никки. Эх, озорная юность… Если бы я мог тогда предвидеть свои будущие злоключения! – Может быть, пообедаем там сейчас?
– Конечно. – Вдруг Алекс изменился в лице. – Но у меня нет денег.
– Ты забыл получить зарплату?
– Я даже забыл, сколько я получаю. Тем более не помню, где и как ее можно получить.
– Пустяки. За обед заплачу я. – Я сверился с картой, изменил курс к гостинице. – Толливер, по возвращении не забудьте проследить за тем, чтобы мистеру Тамарову зарплату доставляли на дом.
– Есть, сэр, – ответил Толливер.
Я посадил вертолет на площадку, от которой к гостинице тянулась проложенная сквозь буйную растительность дорожка. На автомобильной стоянке стояло полдюжины грузовиков.
Меню ресторана оказалось на удивление разнообразным. Я объяснил своим спутникам, что в этом ресторане практически нет ничего привозного: мясо, овощи и прочая еда выращиваются на месте, и даже электроэнергия тут собственная – от маленькой ядерной электростанции, расположенной неподалеку, чуть ли не на заднем дворе.
– А на орбитальной станции реактор термоядерный и полностью автоматический, – сказал Алекс.
– Ты вспомнил? – удивился я.
– Не знаю. Понятия не имею, откуда у меня в голове такие сведения.
– Это изучают на втором курсе Академии, – напомнил Толливер.
– А еще я помню, что термоядерные электростанции, установленные на кораблях, безопаснее таких ядерных электростанций, как эта, хотя здесь реактор тоже достаточно безопасен и полностью автоматизирован.
– Верно, – согласился я. – А если быть до конца точным, то даже в ядерных электростанциях автоматика ни при каких обстоятельствах не позволит реактору взорваться.
– Но если он взорвется, то тут образуется огромная воронка.
– Радиусом с километр, – добавил Толливер. – А если взорвется термоядерный реактор, то разрушения будут гораздо более впечатляющими.
– Не говорите, пожалуйста, на эту тему, – попросил я.
– Почему? – спросил Алекс.
У нас могли возникнуть серьезные неприятности, если бы нас кто-то подслушал. В 2037 году Совет Безопасности ООН принял резолюцию номер 8645. Я закрыл глаза, сосредоточился и по памяти прочитал вслух:
«В целях борьбы с ядерной угрозой, на протяжении нескольких поколений терроризировавшей человечество, постановляется: применения, попытка применения, подстрекательство к применению, намерение или предложение применить, а также обсуждение применения ядерной энергии в целях нанесения вреда земле, материальным ценностям или людям, наказываются смертной казнью, причем смертный приговор не может быть отсрочен или смягчен ни судом, ни трибуналом, ни каким-либо другим властным учреждением».
Это вдалбливают в головы всем кадетам, после чего всякие разговоры на эти темы прекращаются раз и навсегда.
– Значит, мы не можем даже обсуждать? – поразился Алекс.
– Не можем.
Официантка принесла блюда, мы с аппетитом набросились на огромные порции.
– Перед моим отлетом из Солнечной системы Ассамблея ООН обсуждала возможность внесения поправок в эту резолюцию, – сообщил Толливер в кратком перерыве между большими кусками, ненадолго затыкавшими ему рот.
– Поправок не будет, – уверенно сказал я.
– Хорошо бы, конечно, но…
– Любому дураку ясно, что поправки вносить нельзя. Две ядерных войны уже было, хватит! Третьей человечество не допустит. Даже не намекайте на такие мерзости! – Я с ожесточением вонзил вилку в толстый кусок мяса.
– Неужели все они шоферы? – спросил Алекс, махнув рукой в сторону посетителей ресторана. – На стоянке было не так уж много грузовиков.
– Наверно, тут питаются и рабочие с плантаций. Близится страдная пора. – Я старался говорить спокойнее, но мой голос все еще подрагивал от волнения.
– Разве плантации не автоматизированы? – поинтересовался Толливер.
– Конечно, автоматизированы, но автоматикой управляют люди. Поля здесь такие огромные, что требуется немало рабочих.
Военных, кроме нас, в ресторане не было. Видимо, посетители в униформе были здесь редкостью, потому что все смотрели на нас, как на диковинных зверей. Один крепкий парень долго пялился на нашу компанию, потом встал и вышел.
Порции были непривычно большими. Несмотря на простуду, у меня развился отменный аппетит. Целый час мы насыщались и наконец вышли к вертолету. Я снова занял место пилота, Алекс забрался на заднее сиденье. Толливер устроился рядом со мной и мрачно уставился в окно. Я направил вертолет дальше на запад.
Погода в этот день была великолепной. Мы поднялись повыше, открылись прекрасные виды. Управлять вертолетом мне было намного легче, чем электромобилем. Может быть, все дело в том, что в воздухе никто не несется тебе навстречу и пешеходы не норовят броситься под колеса?
