Дэвид Файнток - Надежда победителя
– Хорошо.
После ужина я вернулся в свою каюту и начал просматривать на дисплее привезенные с собой дискеты – всевозможные отчеты и справочные материалы о положении дел в Академии. Тенер тем временем отрабатывал наряды. Проверять его я, конечно, не стал. Гардемарину принято верить на слово. Как и всякому джентльмену. Если случайно выясняется, что офицер соврал, его немедленно отправляют в отставку.
Никто не мешал, не отвлекал, работалось мне превосходно. Я решил посещать станцию чаще.
Утром после завтрака я снова уединился в каюте, улегся и по примеру сержанта Ибареса начал просматривать личные дела кадетов. В дверь робко постучал Адам, доложил об отработке очередного наряда. Я приказал ему несколько часов отдохнуть. Ведь наряды служат для наказания, а не для изнурения и подрыва здоровья.
Наступило время обеда. Пока я готовил кофе, Адам разогрел две банки стандартного армейского пайка, осторожно поставил их на стол. Воцарилась тишина. Я решил завязать разговор.
– Какие у вас планы на вторую половину дня, мистер Тенер?
– Вначале выйду на связь с Фарсайдом, потом отработаю один-два наряда.
– Не слишком ли ты усердствуешь?
– Я должен усердствовать, сэр, чтобы вовремя исправить свои ошибки.
– Говорят, раскаяние – первый шаг к исправлению. Знаешь, наряды подождут, лучше помоги мне проверить лодки.
– Есть, сэр.
Лодками мы называли болтающиеся вокруг станции кораблики со сверхсветовыми двигателями. Всего их было одиннадцать штук.
После обеда мы облачились в скафандры с реактивными двигателями, вышли через шлюз в открытый космос, включили в ботинках электромагниты, прошлись по корпусу станции. Вокрут по всему периметру в невесомости висели лодки, привязанные к станции жесткими тросами.
– Вначале посмотрим лодку номер один, – решил я – Прыгай первым, Адам. Будь внимателен.
– Есть, сэр. – Он отключил электромагниты в ботинках, легонько прыгнул к лодке. Кадеты в таких случаях обязательно страхуются тросом, а гардемарины и другие офицеры имеют право летать в открытом космосе без привязи. Медленно проплыв в невесомости несколько метров, Тенер включил электромагниты и уперся ботинками в корпус лодки.
Я решил больше не валять дурака и отнесся к прыжку со всей серьезностью: в полете включил электромагниты не только в ботинках, но и в перчатках, прилип к лодке всеми четырьмя конечностями и лишь после этого отключил магниты в перчатках.
Через шлюз мы вошли в относительно небольшое суденышко. Первым делом я осмотрел главное помещение – капитанский мостик, потом инструкторскую и две кадетских каюты. Все это теперь казалось мне смехотворно малым.
– Адам, ты бывал на линейном корабле?
– Однажды отец показал мне свой корабль. Я знаю, что «Свобода» считается маленьким кораблем, но по сравнению с этой лодкой она выглядит гигантом.
– Верно. – Я сел в кресло пилота, жестом приказал Адаму сесть рядом.
Да, до настоящего боевого корабля этой учебной лодке далеко, но и в ней порой разворачиваются драмы и даже трагедии.
– Внимание, кретины! – орала на нас сержант Гарвер, неподвижно зависнув в невесомости по центру коридора, – Если вы забыли учебный фильм, напоминаю, что эта лодка является упрощенной моделью боевого корабля и предназначена исключительно для обучения тупоголовых кадетов. В ней нет камбуза, нет гидропоники, нет систем регенерации, нет трюма, нет курсовых реактивных двигателей, есть только маневровые, с помощью которых мы можем болтаться туда-сюда около станции, насколько позволит трос. Вот почему эта посудина называется лодкой, а не кораблем.
Я ел глазами сержанта. Пусть думает, что я внимательно-внимательно слушаю. Бегающие глаза, ерзанье, а порой малейшее телодвижение могли навлечь на бедную кадетскую голову гнев строгой инструкторши. А кому хочется схлопотать наряд? Тем более не хотелось омрачать такое радостное событие – наконец-то нас допустили к лодке!
– И конечно, у этой лодки есть сверхсветовой двигатель. Это главное, ради чего мы вас сюда притащили, – вещала Гарвер.
При создании и испытаниях сверхсветовых двигателей было потеряно много жизней. Не сразу выяснилось, что полная безопасность может быть достигнута только при достаточной удаленности от массивных объектов, имеющих ощутимое гравитационное поле. Чем больше судно со сверхсветовым двигателем, тем дальше оно должно быть от источника гравитации. Например, обычный межзвездный корабль вначале должен часа два удаляться от орбитальной станции «Порт Земли», разгоняясь лишь реактивными двигателями, и только потом уже может запустить сверхсветовой двигатель. А гигантскому грузовому кораблю с набитым трюмом надо отлететь от станции в несколько раз дальше. Лодки учебной станции так легки, что их сверхсветовые двигатели можно запускать где угодно, только не слишком близко от Солнца.
– В сверхсветовом полете нет ничего страшного, – уверяла нас сержант. – Забудьте о тех глупостях, что вам показали в фильме. На самом деле при погружении не возникает ни ощущения провала в бездну, ни мурашек на спине, ни одурения. Вы вообще ничего не почувствуете. Вы даже не догадаетесь, что уже погрузились в сверхсветовой полет, пока не посмотрите в иллюминатор и не увидите там… Что мы увидим там, Сифорт?
– Так точно, мэм! – отчеканил я, силясь припомнить, о чем же она лопочет. Ах да… Об иллюминаторе.
– Ничего не увидим, мэм! Ни звезд, ни света. Одну черноту.
– Правильно. Но если ты еще раз пихнешь Арлину Сандерс, то проведешь оставшиеся дни на станции в почетной должности главного начальника туалета. Молчать! Неважно, что она начала первой! Итак, сейчас трое направятся в инженерное отделение, трое – в навигационную каюту, двое – на капитанский мостик. Кадеты, что на капитанском мостике, отведут лодку подальше от станции, а кадеты в навигационной каюте под наблюдением мистера Риза рассчитают траекторию сверхсветового полета.
Господи, пожалуйста, сделай так, чтоб я оказался на мостике! Ты же знаешь, как я не люблю астронавигацию, как плохо в ней разбираюсь! Какая это мука – часами корпеть в навигационной каюте над расчетами! Да еще сержант Риз будет стоять над душой! А попасть в инженерное отделение – еще хуже. Устройство двигателя для меня – тайна за семью печатями.
– Мы выполним несколько коротких полетов, то есть прыжков. Так что пусть обалдуи не радуются, им придется поработать на всех местах. Времени вправить им мозги у нас хватит. Понервничаете вы у меня, попотеете. Всем достанется! Сразу после выныривания из сверхсветового полета будете определять координаты лодки с максимально возможной точностью. Только при этом мы на обратном пути вынырнем недалеко от станции, чтобы потом не тратить время и тонны топлива на приближение к ней с помощью маневровых двигателей.
Арлина Сандерс больно ткнула меня локтем под ребро. Я дернулся, но не отрывал глаз от сержанта. Ну, погоди, Арлина, ты у меня еще получишь.
Разумеется, мне досталась навигационная каюта. Такой уж я невезучий.
Первое задание – рассчитать прыжок в необитаемый кусочек пространства между орбитами Юпитера и Сатурна, с отклонением от эклиптики в тридцать восемь градусов. Мы, трое кадетов, считали-рассчитывали до отупения. Много времени ушло на выискивание ошибки у Ван-Рефа. Когда у сержанта Риза начали пошаливать нервы, а голос переходить в верхние регистры, мы наконец закончили расчеты и передали результаты на мостик. Потянулись томительные минуты ожидания.
– Ради Бога, не ерзайте! – взорвался Риз. – Лучше потянитесь, разомнитесь, если неймется! От вас с нарезки можно слететь!
– Хороша нарезка, – пробормотал Робби Ровер, однако малость не рассчитал громкость. Риз зыркнул на него, но промолчал.
Короткие полеты шли успешно, а между этими «прыжками» нас выводили группками по три кадета в открытый космос, и мы прогуливались в магнитных ботинках по корпусу лодки.
Я попал во вторую группу с Ван-Рефом и Арлиной Сандерс, а выводила нас сержант Гарвер. До этого я тренировался ходить по «корпусу» в Фарсайде и по корпусу учебной станции, но хождение по лодке – совсем другое. Ощущение непередаваемое! Черная бездна, усыпанная мириадами звезд, а у тебя под ногами – лишь утлое суденышко. Потрясающе!
Я осторожно топал от кормы до носа и обратно, сосредоточенно глядя под ноги, чтобы не потерять контакт с корпусом, и старался не поддаваться страху перед окружающей меня бесконечностью. Такие же чувства испытывали и остальные кадеты, поэтому мы практически не переговаривались, хотя сержант не запретила болтать.
Потом мы тренировались правильно входить в шлюз. На первый взгляд может показаться, что в невесомости плавать легко. Глубокое заблуждение! Вакуум – не вода, грести в нем невозможно. А реактивные двигатели были только в скафандре сержанта; у нас, кадетов, их не было.
