Игорь Николаев - Гарнизон
— Биопсия была сделана. Я отлучился с пробой, чтобы глянуть на нее в перспицилум… А минут через пять дежурный санитар заорал, как резаный.
Александров положил на подставку новый пикт. Священник вновь осенил себя аквилой, жест повторили комендант, медик и механик. Уве отметил, что комиссар лишь нахмурился еще больше, но руки Тамаса остались неподвижны…
— Ой — ей — ей, — тихо проговорила Туэрка и шмыгнула носом, совсем по — детски.
— Да уж, — крякнул священник.
— Растекся жижей, — сообщил хирург так, словно очень наглядную картину, запечатленную на пикте, нужно было разъяснять. — В несколько минут.
— Механизм распада? — спросил Фаций. — Кислотное?
— Протеолиз. Ферментативное разрушение белков. Штука, в принципе, известная, катачанская трехчасовая гангрена дает похожую картину — но не в таких масштабах, и не с такой скоростью. В организме внезапно высвободилось огромное количество токсина. Как он накапливался, не разрушая клеток — вопрос не ко мне. Магосы, может быть, разобрались бы…
— А биопсия?
— Превратилась в тот же студень. Я успел сделать несколько основных вирусных проб, но они ничего не показали. В электроскоп я его увидел. Но по имеющимся у меня определителям не опознал. Агент не относится к известным.
Хирург на мгновение задумался и добросовестно поправил себя:
— Не относится к документированным в стандартных справочниках. Для вируса он большой, но не гигантский, больше ничего внятного я про него не скажу. В получившемся студне его много, очень, очень много. Определить, чем это обезвредить, я не могу — соответствующей лаборатории нет, подопытных животных нет, лабораторных гомункулусов нет. Не положено госпиталю. Ультрафиолет, как и должно быть, его разрушает. Я законсервировал образец в жидком азоте — и дальше буду бороться с эпидемией согласно наставлениям.
— Что нужно? — уточнил комиссар.
— Да в общем ничего, все уже делается. Карантинные меры в сущности очень просты. Никого не выпускать, никого не впускать. Анализы крови по кругу так, чтобы каждый проверялся не менее двух раз в неделю. Карантинная зона для симптоматичных, на отшибе и под охраной. Госпиталь развертывается как инфекционный на двести коек с максимальной изоляцией. Развертывать больше нет смысла, если у нас будет больше двух сотен больных одновременно, значит, все уже кончено, так что… Ну и конечно благословение и духовное наставничество…
Хирург склонил голову в сторону священника. Тот улыбнулся тонкими губами с видом благостным и отеческим. И пообещал:
— Будет тебе отеческое, сколько унесешь.
Холанн втянул голову в плечи, но, похоже, достаточно вольное отношение к догмам поклонения Богу — Императору было здесь в порядке вещей.
— Хорошие новости, — произнес Виктор Александров тем же спокойно — безразличным тоном, — Заключаются в том, что, во — первых, ни у кого из обследованных не выявилось значимых отклонений в картине крови. Во — вторых, пациент с ОРЖ — просто идиот, которому нечем было заняться, а не культист, не толкач слота или Десолеума и так далее. Вырастил себе дозу какой‑то дряни — дружки передали культуру, какие‑то мутировавшие дрожжи, употребил в одно лицо, а ночью пробило на жрать — с такой силой, что стрескал восемь аварийных плиток, сломав в процессе два зуба. Потом запил водичкой, потом сублимат предсказуемо раздуло — в общем, его бы гнать из СПО… И в — третьих, у нас есть видимым образом работоспособный универсальный комплекс фармацевтического синтеза.
— То есть, — с нескрываемой надеждой спросил комиссар, — У нас будут любые лекарства?
— Почти. У нас будут любые лекарства из армейского каталога. Триста семьдесят восемь препаратов каталожного снабжения, учитывая возможности синтезатора — можно считать, в неограниченном количестве. Но сделать что‑то более специализированное я не смогу, это уже уровень магоса, — хирург понуро развел руками — дескать, извините за промашку. — В схоле у нас было задание — составить техкарту ацетилсалициловой кислоты, так пришлось на перерыве бегать в библиотеку и переписывать оттуда. И больше я этим никогда не занимался.
Еще примерно полчаса комиссар обсуждал разные аспекты карантинной организации, выслушивал по — военному короткий доклад священника относительно положения на каких‑то точках "А" и "Б". Туэрка быстро перечислила состояние основных транспортных средств Волта и укомплектованность запчастями. Смысла сказанного Холанн не понял, но поневоле заслушался ее быстрым тонким голосом. Настолько, что увлекся мечтами и даже не понял, как к нему обратился Хаукон.
— Господин комендант, — сухо и официально повторил Тамас. — А вам надлежит произнести речь. Думаю, обойдемся без собрания на плацу.
— Да, не карантинно, — вставил медик. — Лучше по внутренней связи.
— Именно. Сейчас я ее для вас напишу. Обычный набор — что командование нас не забудет, мы на передовом краю, Император Человечества смотрит на нас с безмерной добротой и защищает от опасностей. Произнесете и запретесь у себя до новых указаний, чтобы меньше мелькать перед солдатами.
Курносая Туэрка забавно сморщилась. Может быть у нее зачесался нос, может быть подумала о чем‑то своем, но так или иначе, гримаса совпала со словами комиссара в которых, скажем откровенно, содержалось очень мало почтения к коменданту Холанну.
— Нет.
Тамас склонил голову набок, с новым любопытством рассматривая Уве, как сервитора, который неожиданно начал изъясняться стихами. Священник пошевелил бровями, но промолчал. Медик фыркнул и снова пробороздил бороду сильными пальцами. Туэрка отвернулась. А Холанн спросил себя — "неужели это я сказал?.." и обмер.
— Оставьте нас, будьте любезны, — негромко сказал Тамас, не уточняя, кого именно он настоятельно просит, на грани жесткого приказа. Но все поняли правильно. Уве остался сидеть, чувствуя, как отнимаются ноги, почти как днем ранее, у ангара. Остальные без спешки, но и без лишнего промедления покинули рубку.
— Холанн, ты совсем дурак? — резко осведомился комиссар, оставшись наедине с комендантом. — Я был о тебе несколько лучшего мнения, не разочаровывай меня.
— Я н — не меб — бель… — ответил счетовод. Его голос ощутимо дрожал, мокрые от пота ладони Уве спрятал под стол. — И нельзя т — так со мной.
Он подумал пару секунд и решительно заявил, почти совсем решительно и безапелляционно:
— Я комендант!
Вышло не очень внушительно. Хаукон не впечатлился и задумчиво протянул:
— Мдя… Вот, что значит полное отсутствие практического жизненного опыта… Тогда так. Отверзни уши и внемли каждому слову очень внимательно, потому что повторять я не буду. Время дорого. Итак, вопрос. Как ты думаешь, где мортусы из Танбранда? У нас очень серьезное подозрение на всплеск настоящей Чумы, возможно еретического генезиса. Учитывая, что почти все население Ахерона сосредоточено в нескольких компактных анклавах, от серьезной заразы планета может вымереть напрочь. Случалось, и вымирали, за считанные недели. В таких случаях эпидемиологи и магосы прорываются даже в зону военных действий, если нужно, с боем. А у нас войны нет, можно обернуться за день даже на простом грузовике. Где убийцы микробов в желтых комбинезонах биологической защиты?
— Проблемы? — осторожно спросил Уве. С каждой минутой дрожь распространялась по рукам все выше. Счетоводу было очень страшно — и от самого факта спора с ужасным комиссаром. И от того, что впервые в жизни Холанн осмелился спорить с тем, кто был явно и ощутимо сильнее его.
— Причина тут может быть только одна, — продолжил краткий ликбез комиссар. — В городе что‑то случилось. Нечто настолько серьезное, что парализована вся административная цепочка. И быстро это не решится. Так что мы не просто на карантине, мы отрезаны от всего мира и непонятно, придет ли помощь вообще, в сколь‑нибудь обозримые сроки. Гарнизон укомплектован сопливыми мальчишками, дослуживающими срок стариками и… — комиссар скривился с видимым отвращением. — Так называемыми "офицерами", которые пока что не спились и не опустились настолько, чтобы быть сосланными в совсем уж дальнюю глушь. Несколько дней эта братия будет сидеть тихо, а затем начнутся брожение и шатания, когда личный состав наконец почувствует себя действительно брошенным. Конечно, зерна бардака я стану давить силой, без всякой пощады, но одного насилия недостаточно. Поэтому ты оказался кстати, будешь изображать Очень Важного Человека из Танбранда, а может и самого Адальнорда. Символизировать связь с большой землей и заботу высшего командования о своих солдатах.
— Я… комендант… — почти шепотом выговорил Уве, в два приема. — Я не чучело… которое выставляют по указке…
Внутренний голос настойчиво повторял, что счетовод замахнулся не силам. Но что‑то не позволяло Холанну просто взять и отступить. Может быть он — опять же впервые — почувствовал себя кем‑то и чем‑то большим, нежели мелкий клерк. А может быть его неожиданно больно уязвила гримаска Туэрки, полная снисходительного пренебрежения — по крайней мере так Холанну показалось. Так или иначе Уве чувствовал себя человеком, который пытается выкарабкаться из моря на льдину. И хотя пальцы уже скользят, а ледяная вода готова поглотить неудачника, он все равно продолжает цепляться.
