Илья Стальнов - Последний госпитальер
А госпитальер развалился, прикрыв глаза, объятый эластонаполнителем противоперегрузочного кресла, и какие-то неведомые силы, неощутимые никому другому, вырывались из контейнера и проходили через руки, лежащие на серебристой поверхности.
Острый, похожий на орлиный клюв, нос эсминца начал светиться малиновым светом. Яркость его росла.
– Заработали накопители! – воскликнул штурман. – Сейчас врежут по нам из плазменных орудий. Наша защита не погасит удар…
Так и произошло. Свет на носу эсминца стал невыносимо ярким. А потом протянулись четыре ярких полосы, которые готовы были превратить корабль московитян и людей, находившихся в нем, в облачко плазмы.
Когда пилот приоткрыл глаза, не сомневавшийся, что он уже на том свете, на экранах бушевал огонь, будто корабль провалился в крону звезды.
По рубке прошла все усиливающаяся вибрация – такая, что казалось, все молекулы и атомы перемешаются, электроны сойдут с орбит. Вибрация проникала всюду. И долго ее не выдержать…
***Пальцы капитана «Канаверала» жили вне его самого. Подсознание работало за него. Он играл на пульте сложную мелодию. Цель была одна – спасти корабль.
– Курс – сто восемьдесят. Режим один, – дал подтверждение компьютер.
Перегрузки вжали экипаж в кресла. Если кто-то находился вне их, нарушая инструкции, теперь они расплачиваются переломанными костями.
Капитан не видел, достиг ли выстрел плазменных орудий цели. Он только видел, как кусок пространства вскипел, в нем будто вспыхнуло новое солнце.
– Вышел из строя третий генератор, – сообщил компьютер.
– Снижение тяги – тридцать процентов.
– Перераспределить на оставшиеся, – велел капитан.
– Опасно, вероятность деструкции – шестьдесят процентов, – возразил компьютер.
– Исполнить.
Послышался скрежет. Вибрация начала лихорадить корабль.
– Деформация защитного экрана к зоне шесть-зет, – сообщил компьютер. – Разгон генераторов защитной системы.
– Отстрел…
После этих слов примерно третья часть корабля отлетела в сторону.
Потом эсминец попал в какой-то водоворот Его бросало, будто это не космический, а океанский корабль, попавший в жесточайший шторм.
– Начинается деструкция второго двигателя.
– Заглушить.
– Не удается.
– Глушите оба! Дрейф! Капитан напрягся… Но волна прошла.
Он осмотрелся. Перед ним был чистый космос. Корабль московитян исчез.
– Проверить личный состав и повреждения корабля, – приказал капитан.
– Проверка личного состава, – задолдонил компьютер…
Космический волк вытер дрожащей рукой лицо и сорвал обод электронной контакт-системы, стащил наушник
– Обработайте данные компа и доложите, – приказал он оружей-офицеру и прикрыл глаза, перед которыми будто наяву стоял только что разверзнувшийся ад…
***– Где мы? – первым делом спросил Сомов, приходя в себя.
– Очнулся? – бодро осведомился Филатов. – А то я уж хотел вызывать санитарный транспорт с Московии.
– Какой транспорт?
Экраны были заполнены бесконечной синью надпространства, не нарушаемой ничем. – Мы обманули супостатов, – сказал Филатов. – Хотя не пойму, как – Ангелы небесные помогли, – усмехнулся пилот.
– Или черти, – добавил штурман.
– Главное, посудина наша цела и дотащится за несколько дней до дальприемной станции «Байкал».
– «Байкал», – повторил Сомов, будто наслаждаясь этим словом. – Дом.
– Дом, дом, – кивнул Филатов. – Возвращаю тебя целым и невредимым, госпитальер. Миклухо-Маклай ты наш. Покоритель диких сердец.
– Мы победили, – устало произнес госпитальер.
– Да. Думаю, да, – сказал Филатов. – А там уж эксперты скажут, стоила ли овчинка выделки.
– Столько жертв… Столько жизней, – вздохнул Сомов и почувствовал, как по его щекам катятся слезы…
Через восемь корабельных суток «Зонт» вынырнул из надпространства, а еще через пять часов коснулся контактной платформы дальприемной станции Московии «Байкал» – своеобразных ее космических ворот, зависших на геостационарной орбите над столичной планетой.
Месяцы, последовавшие вслед за этим, нельзя было назвать лучшими в жизни госпитальера и его друга. Их продержали две недели в карантине, исследуя, как подопытных кроликов. Научники разобрали по частям корабль, пытаясь понять, что же произошло в момент схватки с эсминцем Аризоны. Потом друзей отправили на Новую Венеру, где располагались основные исследовательские институты Московии. Там их продолжили изводить, вопросами – ученые, и допросами – офицеры Министерства Внешней Информации.
Когда Сомов перекинулся несколькими словами с руководителем центра академиком Карагадаевым, тот не стал распространяться насчет клада приоров. Информация сразу попала в разряд особо секретных, о которых необязательно знать и тем, кто доставил все это. Госпитальер не обижался, потому что хотя его и раздражали игры в секретность, но он понимал их необходимость.
– Не зря хоть бегали от аризонцев? – спросил он.
– Не зря… Эх, уважаемый мой, если мы хотя бы нащупаем ответы нате вопросы, которые поставили перед нами ваши удивительные находки.
– А нащупаете?
– Пока не знаю. Слишком все необычно. Мы так толком и не разобрались что к чему…
– Я не мог поверить, что этот мусор действительно нечто стоящее.
– Стоящее… Кстати, эта штуковина лишняя, – академик протянул Сомову «раковину». – Это явно не артефакт. Это обычная морская раковина. Как она попала в контейнер?
– Скорее всего, я прихватил ее случайно, когда выбирались на берег после города приоров.
– Возьмите. Напоминание о горячих деньках, – сказал академик.
– Да, поставлю на полку, – улыбнулся Сомов. Он не стал объяснять, что «раковину» он не подобрал на дне океана, а забрал ее из города приоров. Он почему-то не хотел никому отдавать эту «раковину» А может, она не отпускала его.
Сомов погладил пальцами выступы на ней. Обычная раковина, говорят? Может быть… Но вряд ли…
Часть вторая ПОХИЩЕНИЕ ПОСВЯЩЕННОГО
По нему будто били молотком в тысячу тонн, – сказал командир спасательной группы, состоявшей из двух ремонтных транспортеров Звездных оборонительных сил Аризоны, с жалостью рассматривая на экране эсминец «Канаверал».
– Он что, дрался с московитянской эскадрой? – спросил инженер-офицер, одновременно являвшийся первым помощником командира.
– Или с «индейцами», – поддакнул командир.
Почему так аризонцы прозвали высокоразвитые технологические цивилизации, которых просто не могло не быть в Галактике, но которые пока не выявили, неизвестно, но термин этот был весьма расхож. Среди космических волков и юных волчат ходило множество легенд о встречах с ними, о невероятных чудесах техники, о планетах-механизмах и жителях черных дыр. Да чего только не болтали.
– Ладно, – махнул рукой командир, просмотрев данные, поступившие с бортового компьютера «Канаверала». – Работаем. «Канаверал», вы готовы к слиянию?
– Готовы, – пришло подтверждение. – Слияние, – приказал командир.
– Исполнено, – доложил бортовой комп. – Слияние – сто процентов. Инфосистемы в норме. Управляемость – единица.
– Годится, – кивнул командир. «Слияние» означало, что компы всех трех кораблей слились воедино и теперь представляли одну систему. Только так возможно произвести операцию транспортировки. – Начинаем сближение.
– Исполняется, – произнес комп.
«Канаверал» был действительно сильно потрепан неизвестной силой. Четверть экипажа погибла сразу. Одна силовая установка была потеряна. Другая разрушена. Но системы обеспечения работали нормально, и эсминец мог спокойно проболтаться в космосе полгода и даже передвигаться от планеты к планете в пределах одной солнечной системы – но не больше. Динозавр, Пенелопа и Черный шаман уютно устроились на корабле, предпочитая не спускаться на Ботсвану. Все, что там можно было, они уже сделали. И где только можно – провалились. Тем более хаос там продолжал нарастать. Прибыл московитянский крейсер с тактическим подразделением для охраны посольства и граждан Московии. Правительство слетело. Власть взяла группа офицеров, по направленности ближе к блоку «Храма Ожидания». Насилие продолжалось. Но не было больше рыбок, которых агентам спецслужб Пенелопе Вейн и Динозавру стоило ловить в этой мутной воде.
Ремонтные транспортеры, похожие на огромных жуков-скарабеев, начали брать в клещи эсминец. Три точки на объемной схеме, висящей перед лицом командира спасательной группы, постепенно сближались. В наушнике звучал отчет компьютера. Все шло нормально. Иначе и быть не могло – совершенная техника не давала сбоев, но все равно в такие минуты командир привычно волновался. И восхищался проводимыми операциями – их точности, изящности, безукоризненности.
– Контакт – пять секунд, – докладывал компьютер. – Три. Две. Исполнено.
