Фредерик Пол - Врата

   - Все живы? - спросил кто-то.

   -  Насколько  мне известно. Привет, Боб, Луиза. - Он вежливо кивнул нам обоим. - Вы слышали?

   - Нет еще, - ответила Луиза, бессознательно беря меня за руку. - Только что корабль прибывает. Но ведь имена неизвестны?

   Дэйн  Мечников повернулся, глядя на нее. "Имена, - проворчал он. - Кому какое  дело? Важно то, что это не мы. А награда огромная. - Он встал. Даже в  такой  момент  я заметил, как он расстроился; он забыл забрать со стола свои  фишки.  -  Я иду туда, - объявил он. - Хочу посмотреть, как выглядит везение, которое бывает раз в жизни.

   Площадка  для  приземления  была  оцеплена, но в оцеплении был и Френси Эрейра.  Вокруг  собралось  не  менее  ста человек, и их удерживали только Эрейра  и  две  девушки  с американского крейсера. Мечников наклонился над краем  шахты, всматриваясь вниз. Одна из девушек отогнала его. Мы увидели, как  он разговаривает с другим старателем с пятью браслетами. Тем временем доносились обрывки разговоров.

   - ... почти мертвые. У них кончилась вода.

   - Ха! Всего лишь истощение. Все будет в порядке...

   - ... премия в десять миллионов и затем проценты!

   Клара  взяла Луизу за локоть и потащила вперед. Я пошел за ними. "Знает ли кто-нибудь, чей это корабль?" - спросила она.

   Кто-то сзади сказал: "А что они нашли?"

   - Артефакты. Новые, это все, что я знаю.

   - Но ведь корабль пятиместный? - спросила Клара.

   Эрейра  кивнул,  потом  посмотрел вниз шахты. "Хорошо, - сказал он, - а теперь отступите, друзья. Кого-то несут".

   Мы  едва  отступили,  но  это  было неважно: они уже поднимались на наш уровень.  Вначале  какая-то  шишка  из Корпорации, имени я не помню, затем китайский  охранник,  потом  кто-то  в  костюме  Терминальной больницы: он цеплялся  за кабель, чтобы не упасть. Лицо было мне знакомо, но имени я не знал.  Видел  его  на одной из прощальных вечеринок, может, на нескольких, пожилой  чернокожий  человек,  который  безуспешно уже вылетал два или три раза.  Глаза  у  него  были  открыты,  выглядел  он бесконечно усталым. Он удивленно посмотрел на толпу у шахты, потом исчез из виду.

   Я  посмотрел  в  сторону и увидел, что Луиза тихо плачет, глаза ее были закрыты.  Клара  обнимала  ее.  В  толпе я умудрился поближе подобраться к Кларе  и  вопросительно посмотрел на нее. "Пятиместный, - негромко сказала она. - А ее дочь в трехместном".

   Я  знал,  что Луиза слышит это, поэтому потрепал ее по руке. "Мне жаль, Луиза". Тут расчистилось пространство у края ствола, и я посмотрел вниз.

   Мельком  заметил,  как  выглядит  то,  что  стоит  десять  или двадцать миллионов. Множество шестиугольных ящиков из металла хичи, каждый не более полуметра  в  длину  и  чуть  меньше  в  высоту.  Тут  Френси Эрейра начал уговаривать:  "Давай,  Боб,  отойди". Я отошел, и в это время поднялся еще один старатель в больничном костюме. Это была женщина, она прошла мимо, не видя меня: глаза у нее были закрыты. Но я ее видел. Это была Шери.

Глава 21

   Я чувствую себя глупо, Зигфрид, - говорю я.

   - Я могу помочь вам чувствовать себя удобнее?

   -  Умри  на  месте. - Он опять переделал весь кабинет на манер детского сада.  Бога  ради.  А  хуже  всего  сам  Зигфрид.  На  это раз он пытается подобраться  ко  мне  как  суррогат  матери.  Он сидит со мной на кушетке, большая  кукла  ростом  с  человека,  теплая,  мягкая,  из  чего-то  вроде купального полотенца, покрытого мыльной пеной. Потрогать приятно, но...

   -  Не  хочу,  чтобы  ты  обращался со мной, как с ребенком, - говорю я, голос мой звучит глухо, потому что я прижимаюсь к этому полотенцу.

   - Спокойней, Робби. Все в порядке.

   - К черту все!

   Он  замолкает, потом напоминает мне: "Вы собирались рассказать мне свой сон".

   - Йеч!

   - Простите, Робби?

   -  Не хочу об этом говорить. Но все же, - быстро добавляю я, отводя рот от полотенца, - я мог бы сделать, что ты хочешь. Сон о Сильвии, вроде...

   - Вроде чего, Робби?

   -  Ну,  она  не совсем была на себя похожа. Скорее кто-нибудь старше, я думаю. Я много лет не вспоминал о Сильвии. Мы оба были детьми...

   - Пожалуйста, продолжайте, Робби, - говорит он немного погодя.

   Я  обнимаю  его  руками,  удовлетворенно глядя на стену с изображениями цирковых животных и клоунов. Нисколько не похоже на мою комнату в детстве, но  Зигфрид уже достаточно знает обо мне, и у меня нет причин говорить ему об этом.

   - Сон, Робби?

   -  Мне  снилось,  что  мы  работаем на шахте. На самом деле это не была пищевая  шахта.  Физически,  я  бы  сказал,  это внутренность пятиместного корабля  -  одного  из  кораблей  с  Врат,  понимаешь?  Сильвия в каком-то туннеле, который уходит вдаль.

   - Туннель уходит вдаль?

   -  Ну,  не  толкай  меня  к какому-нибудь символизму, Зигфрид. Я знаю о вагинальных  образах и всем прочем. Когда я говорю "уходит", я просто хочу сказать,  что туннель начинается там, где я стою, и продолжается в сторону от меня.

   - Я молчу, потом говорю самое трудное. - Туннель превращается в пещеру, и Сильвия оказывается пойманной.

   Я  сажусь.  "Самое  плохое  в  этом, - говорю я, - то, что это не может случиться.  Туннель  сверлится,  чтобы  поместить в него заряд и подорвать сланец.  Главное занятие шахтера - это вычерпывание сланца. Сильвия с этой частью работы не имела ничего общего".

   - Мне кажется неважным, могло ли это или не могло случиться, Робби.

   -  Вероятно, нет. Итак, Сильвия оказалась в рухнувшем туннеле. Я видел, как шевелится груда сланца. Это был не настоящий сланец. Какое-то пушистое вещество,  больше  похожее  на  обрывки  бумаги.  У нее была лопата, и она прорывала  выход  наружу.  Мне показалось, что она выберется. Она выкопала большую яму. Я ждал, когда она выйдет... но она все не выходила.

   Зигфрид,  в своем воплощении плюшевого мишки, теплый и ожидающий, лежит в  моих  объятиях.  Приятное  ощущение.  На самом деле, его здесь нет. Его вообще   нигде  нет,  только  в  центральном  банке  информации  где-то  в Вашингтоне,  где  память  больших машин. Передо мной только его терминал в купальном костюме.

   - Что еще, Робби?

   -  Больше  ничего.  Не сон. Но... у меня чувство. Я чувствую, будто бью ногами  Клару  по  голове, чтобы не дать ей выйти. Как будто боюсь, что на меня обрушится остальная часть туннеля.

   - Что значит "чувствую", Роб?

   - То, что я сказал. Это не часть сна. Просто я так чувствую... не знаю.

   Он ждет, потом пытается подойти по-другому. "Боб, вы знаете, что сейчас сказали не Сильвия, а Клара?"

   -  В  самом  деле?  Забавно.  Интересно, почему? Он ждет, потом пробует снова: "И что случилось потом, Роб?"

   - Потом я проснулся.

   Я поворачиваюсь на спину и смотрю на потолок, который выложен плиткой с изображениями  блестящих пятиконечных звезд. "Вот и все, - говорю я. Потом добавляю разговорным тоном:

   - Зигфрид, я думаю, к чему это все ведет".

   - Не знаю, могу ли я ответить на этот вопрос, Роб.

   -  Если  бы  ты  мог,  я  бы тебя заставил ответить, - говорю я. У меня по-прежнему есть листок бумаги, который мне дала С.Я. Он дает мне ощущение безопасности.

   -  Я  думаю, - говорит он, - что куда-то это ведет. Я хочу сказать, что есть в вашем мозгу нечто такое, к чему вы не хотите возвращаться, но с чем связан сон.

   - О Сильвии, ради Бога? Это ведь было много лет назад!

   - Но ведь это неважно.

   - Дерьмо! Ты мне надоел, Зигфрид. На самом деле. - Тут я задумываюсь. - Слушай, я сержусь. Что бы это значило?

   - Как вы думаете, что это значит, Роб?

   -  Если  бы  я  знал, я бы тебя не спрашивал. Может, пытаюсь увильнуть? Сержусь, потому что ты подходишь близко к чему-то.

   -  Пожалуйста,  Роб,  не  думайте  о  процессе.  Просто скажите, что вы чувствуете.

   - Я чувствую вину, - говорю я, не отдавая себе отчета в том, что говорю.

   - Вину перед кем?

   -  Перед...  Не знаю. - Я поднимаю руку, чтобы взглянуть на часы. Очень многое  может  произойти  за двадцать минут, и я перестаю думать о том, от чего  хочу избавиться. Я играю сегодня днем и вполне могу дойти до финала, если сохраню сосредоточенность.

   - Мне сегодня придется уйти раньше, Зигфрид.

   - Вину перед кем, Роб?

   -  Не  помню.  -  Я глажу шею куклы и смеюсь. - Очень приятно, Зигфрид, хотя пока непривычно.

   - Вину перед кем, Роб?!

   Я кричу: "Вину за то, что убил ее!"

   - Во сне?

   - Нет! На самом деле. Дважды.

   Я  знаю,  что  дышу тяжело и сенсоры Зигфрида регистрируют это. Пытаюсь справиться  с  собой,  чтобы  у него не появилось каких-нибудь сумасшедших идей.  Мысленно  перебираю  все  сказанное только что. "Я на самом деле не убивал Сильвию. Но я устал! Бросился на нее с ножом!"

   Зигфрид  спокойно,  успокаивающе: "В истории вашей болезни сказано, что во  время  ссоры с подругой у вас в руке был нож, да. Но там не говорится, что вы на нее бросились".