Двое из логова Дракона (СИ) - Куницына Лариса

— Тогда что? Может, мне прямо спросить об этом царя?

— Он не скажет. Будет клясться и божиться, что он тут ни при чём, что у него полно врагов, что он лишь бледная тень своего почившего брата, иначе нашёл бы способ помочь прекрасной Богине Неба в её поисках. И так далее и тому подобное.

— Да, он совсем не прост, этот царь, — я откинулась на спинку дивана. — Пожалуй, я всё же съезжу сегодня во дворец и поговорю с ним. Заодно соберу МАРНов, которые сумеют выбраться из этого лабиринта. Планы внутренних помещений дворца нам не помешают. А ты чем займёшься?

— В свободное от отцовских забот время проверю индивидуальные датчики членов экипажа и посмотрю, как заживает трещина на ключице у Москаленко. А потом, пожалуй, проведу несколько тестов и измерений, чтоб узнать, как мы растём и развиваемся, — он поцеловал Жулю в макушку и пошёл к выходу. — Я наверх, к завтраку спущусь. Не скучай.

Дверь за ним закрылась. Я подозрительно смотрела ему вслед, чувствуя неясную тревогу. От него снова пахло хвоей и сандалом, а на губах едва заметно поблескивали золотые песчинки.

Во время завтрака в ресторане моя тревога ещё больше возросла. Наблюдая за сидевшими за соседними столами членами экипажа, я заметила их необычную молчаливость и даже какую-то подавленность.

— А что ты хочешь? — пожал плечами Хок. — Всем не нравится это подвешенное состояние. К тому же ребята беспокоятся об Иване. О нём до сих пор ни слуху, ни духу, и мы не знаем, что делать. А в трюме, в состоянии невменяемости висит вниз головой второй помощник.

— Дело только в этом? — уточнила я, посмотрев туда, где за общим столом сидели стрелки. Игнат почему-то в этот раз сел не рядом с Карначом, а по другую сторону стола.

— А что, этого мало? — раздражаясь, произнёс он. — Я тоже не в своей тарелке. Земля демонстрирует стоическое спокойствие по поводу наших проблем, эта манерная леди-консул строит мне подкрашенные глазки и заверяет в том, что все ногти обломала, пытаясь выцарапать хоть какую-то информацию о Валуеве, а сама пальцем о палец ударить не хочет. И каждый раз, отправляя людей в город, я с ужасом жду, что ещё кто-то не вернётся. Кстати, где Оршанин?

— Должен вернуться сегодня к вечеру.

— Надеюсь, он хоть что-нибудь выяснит.

Хок посмотрел на сидевшего рядом с нами Джулиана, но тот задумчиво наблюдал за яркими колибри, мелькавшими в застеклённой витрине маленького зимнего сада, украшавшего ресторан.

— А ты ничего нам не скажешь? — спросил у него Хок.

Джулиан перевёл на него взгляд, но выражение его глаз осталось таким же отрешённым.

— Нет, — ответил он, и, поднявшись, бросил салфетку на стол. — Увидимся за обедом. Москаленко, в одиннадцать зайдёшь ко мне!

— Я могу сейчас! — вскочил тот.

— В одиннадцать, — отрезал Джулиан и, мимолётно улыбнувшись мне, вышел из ресторана.

— Этой ночью он уходил в город, — сообщил мне Хок, понизив голос.

Я не стала уточнять, откуда он это знает, и пускаться в обсуждение этого факта. Я только кивнула:

— Знаю, — и встала из-за стола.

А вскоре на звездолёте начали происходить и вовсе странные вещи. Я в этот момент была на мостике и проверяла ночные записи контрольных систем. Внезапно я услышала тихий скрип позади и обернулась. Пустое кресло за резервным пультом начало раскачиваться, словно в нём кто-то сидел. Обернувшись к Вербицкому, я встретила его испуганный взгляд, а Булатов, резко поднявшись со своего места, подошёл к резервному пульту и кресло тут же замерло. Зато его кресло как-то ехидно скрипнуло и пару раз качнулось. Самым интересным было то, что в наших креслах не было ни одной детали, которая могла бы скрипеть.

Позже мне сообщили, что это было не единственное странное происшествие. Примерно в то же время Донцов, проходивший из кормовой части в помещения стрелков, оказался в верхнем салоне и внезапно ощутил порыв холодного ветра. Обернувшись, он увидел, как занавесь из мерцающей органзы, развиваясь, вдруг сформировала силуэт человека, словно за ней кто-то стоял. Но за прозрачной тканью явно никого не было. У механиков внезапно задрожали и поползли по столу кружки с кофе, а потом дружно рухнули на пол. В реакторном отсеке печально поникла редкая рокнарская орхидея, и стармеху так и не удалось её реанимировать. В каюте Рохоса тоскливо выла собака. Киса, пребывавший в оппозиционном к Хоку настроении, и скрывавшийся от него на кухне, внезапно тоскливо замяукал и, скорбно качая косматой головой, начал бормотать что-то похоже на «горе, горе». Бетти, стоявшая у плиты, услышала за спиной хлопанье крыльев, а, обернувшись, не увидела ничего, потому что часть кухни на какое-то мгновение потонула в клубящейся Тьме. Белый Волк впал в тоску и заперся в маленькой резервной аппаратной, которой никто никогда не пользовался. Эрик Ченг начал метаться по камере, прыгая со стены на стену и ползая по потолку.

Хуже всего пришлось Хоку, которому вдруг показалось, что он заметил у себя за спиной какое-то движение. Он находился в этот момент в трюме и, конечно, постарался выяснить, что происходит. Эта попытка превратилась для него в долгую изматывающую гонку за тенью по запутанным и бесконечным помещениям трюма. Ему каждый раз казалось, что он видит, как кто-то только что скрылся за очередным поворотом или нырнул в тень эстакады.

Как потом выяснилось, всё это прекратилось ровно в одиннадцать часов. Собрав сведения об этих странных происшествиях, мы пришли к выводу, что в этот период на баркентине проявилась странная активность каких-то магических сил, которые не причинили никому вреда, но сильно потрепали нам нервы.

— Я даже знаю, кто это был, — сообщил Дакоста, задержавшись после доклада в моём отсеке. — Я не стал говорить при других, чтоб не причинить кому-нибудь неприятностей. Дело в том, что я пытался в этот момент выяснить местонахождение Валуева своими методами. Ну, вы понимаете…

— Конечно, рыцарь, — кивнула я, не желая вникать в подробности его магических манипуляций.

— Я использовал образец крови и хрустальный шар. И я увидел, как в шаре заклубилась тьма, словно он был наполнен водой, а потом в него впрыснули чернила. Он полностью заполнился чернотой, и в ней проступил образ, — Дакоста нервно обернулся на двери. — Я увидел человека, мужчину. Он был обнажён по пояс, и его тело было белым, как мел. У него были длинные волнистые волосы, за плечами я неясно разглядел что-то похожее на большие чёрные крылья.

— Вы узнали его? — поинтересовалась я, удивляясь своему спокойствию.

— Нет, потому что на его лице была маска из чёрного стекла, но потом глаза маски раскрылись, и я увидел, что они зелёного цвета и смотрят на меня, — его голос дрогнул.

— А потом?

Он покачал головой и вымученно улыбнулся.

— Всё исчезло. Я посмотрел на часы и увидел, что уже ровно одиннадцать часов.

— Но вы сказали, что вы знаете, кто это был, — напомнила я.

— Я полагаю, что это был тот же демон, с которым мы столкнулись на Свезере, — Дакоста взглянул мне в глаза. — Я полагаю, что доктор МакЛарен может рассказать о нём больше. Да и вы, командор, наверняка, немало знаете о нём. Я ни о чём не спрашиваю. Я просто говорю вам о том, что все эти странные происшествия связаны с ним. Я не буду говорить об этом кому-нибудь другому. Я хорошо отношусь к доктору, и не хочу, чтоб у него возникли неприятности. Пока всё под контролем, но вы знаете, как такие вещи влияют на умы людей в подобной неопределённой ситуации. Однажды их спокойствие взорвётся бунтом. Я не хочу, чтоб кого-то линчевали, даже если это будет заслуженная кара. Не надо никого провоцировать. Может случиться беда.

— Приму ваши слова к сведению, Елезар, — кивнула я.

Он ушёл. Я нажала на пульте кнопку связи и, когда он появился на экране, произнесла:

— Я уезжаю во дворец. Вернусь к ужину. И будь любезен, не смей больше надевать эту чёртову маску!

Оршанин уже полдня бродил по раскалённым улицам города, размышляя над сложившейся ситуацией. Расспросы в тавернах не дали значительного результата. Горожане, которых он расспрашивал, знали о Битве Детей Небесного Дракона из страшных сказок, которые им рассказывали в детстве старшие. Последняя Битва была слишком давно, и никого, кто помнил бы её, не осталось в живых. Воспоминания передавались из поколения в поколение, обрастая всё новыми фантастическими подробностями, так что порой у разных рассказчиков это событие выглядело диаметрально противоположным образом. Одно оставалось неизменным, люди панически боялись надвигающегося события, но к этому страху примешивались отчаянный азарт или безысходная покорность неизбежному. Кто-то ставил на Свет и Тьму, как в обычном тотализаторе, кто-то уже сейчас продавал своё имущество, чтоб прогулять последнее до того, как всё закончится. Но большинство просто жили, с тревогой ожидая худшего и всё-таки надеясь на лучшее. Нормальное человеческое поведение.