Алан Фостер - Панихида
— Однако он спас ему жизнь на луне,— заметил ван Лойдерфольк.
— Только как он на ней оказался? — у Лахтенхойя голова шла кругом.— Колония что, имела научную станцию на одной из лун? Какую-нибудь обсерваторию или метеорологическую станцию?
— Вынужден разочаровать вас, командир,— ответил ван Лойдерфольк. Он уже думал на эту тему, но полученные сведения заставили его отмести подобный вариант.— Если исходить из доступных нам записей, у колонистов Привала нет и никогда не было поста или базы ни на одной из лун. Планетки слишком малы, их орбиты слишком неустойчивы, чтобы их хоть как-то использовать. Кроме того, молодая, бурно развивающаяся колония не может позволить себе тратиться на научные изыскания. Стандартные спутники связи выполнят такую работу лучше и дешевле,— он сделал короткую паузу.— Естественно, те, кто уничтожил население планеты, в первую очередь позаботились о том, чтобы уничтожить все, что могло записать или передать информацию о происходящем. В том числе спутники связи и наблюдения.
— Значит, мы даже не знаем, откуда взялся этот бедняга,— проворчала Лахтенхойя.
Холомуса печально кивнул.
— Ни внешний вид, ни одежда, ни скафандр не дают на это ни единого намека. Мы даже не можем определить, с Привала он или с какого-нибудь корабля, который пролетал мимо. Но это все, что мы имеем.
— Не совсем,— Лахтенхойя, как всегда, ничего не упускала из виду.— У нас еще есть корабль, на котором аноп-пата нашли его.
Как бы ей ни хотелось поговорить с несчастным, придется подождать. И она отдала приказ капитану «Ронина» сменить орбиту.
Начав поиски одновременно с обоих концов корабля, две поисковые команды должны будут осмотреть все его помещения. Третья проверит наружные конструкции. Если они найдут хоть что-нибудь необычное, находка немедленно поступит в лаборатории крейсера для более детального изучения. После предварительного осмотра корабль погрузят в трюм крейсера, где его продолжат исследовать на пути к Земле.
Даже если бы аноп-пата не указали координаты корабля, найти его не составило бы труда. Внутренняя луна Аргуса-5 имела небольшие размеры.
«Но если бы кое-кто не задался целью тщательно исследовать ее поверхность,— подумала Лахтенхойя,— вряд ли удалось бы зарегистрировать ничтожно слабый сигнал, исходивший от этой посудины».
Опознание корабля было делом несложным — он оказался спасательной шлюпкой с межзвездного корабля. Никто не мог сказать, однако, что же делал на ней одинокий псих, да еще на внутренней луне Привала. Прошло несколько дней с того момента, как «Ронин» покинул орбиту Аргуса-5 и нырнул в плюс-пространство, когда от инженеров пришли новые известия.
Некоторые детали вынудили сделать неприятный, но неизбежный вывод: шлюпка не была запущена с борта межзвездного корабля. По крайней мере, в обозримом прошлом с ней этого не происходило. Нет, по всей видимости, ее использовали для полета с поверхности планеты к луне, где ее и нашли. Дорога в один конец без малейшей возможности вернуться. Самоубийство — или акт полного отчаяния. Анализ микроскопических частиц на наружной обшивке судна это подтвердил. Привал был последним отправным пунктом ветхой посудины.
Однако оставался вопрос, на который не могли ответить самые тщательные исследования. Как устаревшая, много раз ремонтировавшаяся (причем непрофессионально) космическая шлюпка очутилась на Привале? Бортовые приборы хранили только данные, имевшие отношение к ее последнему полету. Не нашлось никакого волшебного сундучка или запертого сейфа, где хранились бы ответы на все вопросы. Имелся только единственный выживший член экипажа, предполагаемый пилот, который вывел ее на орбиту.
И он молчал.
Правительство приняло решение сохранять инцидент в тайне как можно дольше. Заявление о том, что найден единственный уцелевший в бойне на Привале, даже если он на самом деле таковым не являлся, произвело бы эффект разорвавшейся бомбы. Пресса сошла бы с ума, пытаясь выудить хоть какую-нибудь информацию. В подобных условиях врачи просто не смогли бы выполнять свой профессиональный долг, выхаживая этого человека. Правительство приняло решение оградить его от стрессов любой ценой, поручив заботам врачей, от которых требовалось все мастерство, чтобы поставить пострадавшего на ноги.
Его поместили в госпиталь в пригороде Кэвьенга, на острове Новая Ирландия в Тихом океане. Островок находился в стороне от мирской суеты и не был избалован вниманием прессы. При всем при том не лежал и слишком далеко от соответствующих правительственных учреждений на Бали и в Брисбене. Изначально здесь размещался медицинский исследовательский центр, занимавшийся изучением различных тропических лихорадок, с течением времени он начал обслуживать широкий круг пациентов. Сейчас его основными клиентами являлись рабочие с ферм по разведению тунцов и омаров.
Никто не знал, откуда поступил находившийся без сознания мужчина, которого поместили в палату номер пятьдесят четыре, и что послужило причиной его тяжелого состояния. Его палату посещало необычно много врачей, которые осматривали пациента и перечитывали историю его болезни. Некоторые из медиков, по слухам, прилетали из Европы и Северной Америки, а один из местных врачей узнал среди посетителей знаменитого нейрохирурга, про которого говорили, что он никогда не покидает своей клиники в Ганьжоу.
Однако количество врачей, являвшихся в пятьдесят четвертую палату, никак не сказывалось на состоянии пациента.
Персонал госпиталя выполнял все работы по ежедневному уходу, в котором нуждался больной. Необходимые питательные жидкости вводились ему внутривенно. Медсестры, работавшие на пятом этаже, регулярно мыли его и меняли одежду, следили, чтобы магнитная подвеска, удерживающая пациента в подвешенном состоянии, работала нормально, не уронила его на кровать и не ударила о потолок. Такие системы обычно использовались при работе с людьми, получившими серьезные травмы, например обширные ожоги, поэтому использование подобной системы для человека, который просто не мог сейчас чувствовать боль, удивляло здешних медиков. Но приказ есть приказ, и, поскольку в госпиталь не поступали другие пострадавшие в критическом состоянии, это служило всего лишь темой для разговоров.
То, что госпиталю достался необычный пациент, следовало не только из парада специалистов высочайшего класса перед его дверью. Около двери всегда сидели два охранника в штатском. Эти мужчины и женщины были безукоризненно вежливы, но ничего не рассказывали, объясняя любопытным служащим медицинского центра, что знают о незнакомце, лежащем в палате пятьдесят четыре, ровно столько же, сколько те сами. Их назначили сюда для наблюдения и охраны. Больше им ничего не сообщили, и это их вполне устраивает.
Дни шли своей чередой. Экваториальное солнце, как обычно, заходило там, где вдалеке виднелся гористый остров Новый Ганновер. Лишь немногие из начальства госпиталя знали, что молчаливое, неподвижное создание, занимающее угловую палату номер пятьдесят четыре, является самым важным пациентом на Земле.
Ирен Цзе так же, как и остальные, ничего об этом не знала. Она с удовольствием, в отличие от своих коллег, работала в ночную смену, поскольку днем тогда могла заниматься подводным плаванием со своими друзьями. Надев компактные акваланги, они часами плавали между мелкими островками, усеивавшими пространство между Новой Ирландией и Новым Ганновером. Подводная флора и фауна были здесь одними из самых разнообразных в мире. В двадцать три года Цзе овдовела, когда в ее мужа, работника подводной фермы, врезался взбесившийся трехсоткилограммовый тунец. Сейчас ей было уже тридцать, и она подумывала о том, чтобы снова выйти замуж. Она нравилась многим, но влечение — это не любовь, а привязанность — не страсть.
Лежащий без движения мужчина в палате пятьдесят четыре, некий Джонс, как значилось в его карте, был для нее всего лишь еще одним пациентом, о котором следовало заботиться. Больше ему ничем нельзя было сейчас помочь. Оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь он выберется из состояния каталепсии, в котором пребывал по сей день.
В два часа ночи Цзе подошла к охранникам, которые увлеченно смотрели прямую трансляцию парусных гонок по пескам Центральной Азии. Хотя они уже знали друг друга в лицо, ей пришлось пройти стандартную процедуру допуска, не только предъявив идентификационную карту, но и выполнив тесты на проверку рисунка сетчатки и кардиоволны.
Войдя в комнату, Цзе начала проверять мониторы, вся информация с которых немедленно поступала в главный компьютер госпиталя. Включив левитатор, она сменила белье и обтерла висящего в магнитном поле пациента влажной губкой. Затем выключила поле, и он плавно опустился на кровать, застеленную чистым бельем.
