Кен Като - Гнев небес
— Есть… — прозвучал невнятный ответ Брофи: его рот гноился от черных ранок.
Никто из них не ел вот уже много дней. Но они продолжали делать свое дело. Эллис знал, что еще один пси-шторм означает для них гибель. В то же время нельзя было допустить падения индекса, иначе они умрут от голода. У него вошло в привычку никогда не лгать себе ни при каких обстоятельствах, и он вынужден был признать, что они не доберутся до американского сектора напрямик.
Вот почему он приказал изменить курс. Все подпорки и крепления на корабле были прочно соединены, и Эллис видел, что распределение тяжести скорректировано. Наступил час перелета.
Стрейкер передал управление рулевому, спустился вниз, туда, где находился центр тяжести, и заперся в «каюте астронавта». Он должен был подготовиться к тяжелому испытанию. Эллис расслабился и позволил себе поразмыслить на самые навязчивые темы, прежде чем выбросить все из головы на время перелета.
После Садо запасы пищи быстро истощились. Съедено было все подчистую. Наконец невыносимый голод привел людей в трюмы и заставил охотиться на крыс. Японцы называли такое извращение «но». Если с крысы содрать кожу, отрезать голову и хвост и выварить в наперченной воде, она по вкусу напоминает цыпленка. Но голодающим астронавтам крысы казались слишком костлявыми и жилистыми, им недоставало мяса.
— Американцы обладают достаточно сильным желудком, чтобы переварить и подкову, — говорил тогда Хавкен Эллису. — Голод не тетка…
Они наблюдали, как на камбузе старший кок показывал младшему способ превращения жалких остатков этанового золота, лежащего на куске бумаги, в пищу при помощи дуврских машин. Затем он объяснил ему, как извлечь вещество, по вкусу напоминающее грибы, из органических тканей — шелка, хлопка и шерсти. Когда Эллис вспомнил эту сценку, в его памяти зазвучала песенка мичмана Вандера:
Когда я деньги получу,
То целый день я прокучу!
С утра поем, как конгрессмен,
Осилю ланч борца,
Потом — порядочный обед
С бутылочкой винца.
Пыхтеть я буду и сопеть,
Чтоб это все запить. И пусть
В Линкольне, славном городке,
Я, как свинья, упьюсь!
Мичман Вандер умер неделю назад. Струны гитары продолжали жалобно звенеть. Перед смертью он завещал друзьям напиться за его счет.
Эллис благодарил природу за свое телосложение. За время их торговой экспедиции он стал еще более подтянутым и мускулистым. До столкновения на Садо он каждое утро делал зарядку, и теперь это здорово поддерживало его. На своем корабле он всегда стремился делать все сам, даже самую тяжелую работу. Хавкен считал, что офицеру не пристало так себя вести.
— Соблюдай дистанцию с подчиненными, Эллис, — наказывал ему командор. — Дай им шанс показать тебе, на что они способны. Если будешь все время метаться, как сейчас, экипаж в конце концов осудит тебя за это.
На «Дуайте Д.» Эллис последовал его совету. Он настроил службу на корабле, словно гитару мичмана, и корабль стал надежным и удачливым. Быть капитаном означало не только носить удобный костюм, но и ощущать ответственность за все происходящее на борту, постоянно помнить о прошлых ошибках.
Первые полеты вместе с американской торговой компанией по всему сектору, вплоть до Виргинии, стали для него настоящим испытанием. Позже, когда Стрейкеру доверили межсекторный корабль, этот первый опыт очень пригодился Стрейкеру. Но не обошлось без ошибок и тяжелых потерь. Сейчас он вспомнил, как в одной из экспедиций глупо потерял члена экипажа в воздушной пробке. Эллис запомнил этот эпизод на всю жизнь — выжег в памяти, словно клеймо на преступнике. Он ничем тогда не мог помочь погибшему, но до сих пор не переставал винить себя.
Стрейкер вспомнил и тот день, много лет назад, когда он заснул на посту. Это был необычный для него случай — неожиданный и потому запомнившийся. Айртон Родриго залепил ему пощечину и обругал. То, что он сказал потом, Эллис запомнил на всю жизнь:
— Не позволяй себе скучать. Хороший офицер на корабле никогда не скучает. А если он заскучал, значит, задумался не о том, о чем должен думать капитан.
Стрейкеру было тогда всего лишь семнадцать лет. «Как много воды утекло с тех пор», — подумал он.
Эллис вспомнил свой погибший «Томас Дж».. Это был большой корабль, там всегда находилось дело для человека, ищущего себе занятие. На нем было четыре палубы — расположенные одна над другой во вместительном носовом отсеке. Эллис знал каждый дюйм на своем корабле. «Томас Дж». попадал во многие переделки. Это был один из тех американских кораблей, которые отбивались от атаки китайцев в системе Аляски, когда «Теодор Рузвельт» перевернулся в космосе и раскололся на части. «Томас Дж». и «Лу Маккензи» пытались спасти его, но это оказалось им не под силу, и «Теодор Рузвельт» погиб.
Стрейкер долго учился, старательно набираясь опыта в каждой экспедиции. Наконец он понял, что знает все необходимое, чтобы стать настоящим капитаном. Но только когда он надел шлем погибшего Айртона Родриго и поднялся на борт «Дуайта Д.», он понял, что для командования кораблем нужно обладать еще чем-то, кроме знания. У него случалось много поводов вспомнить те уроки, которые преподал ему замечательный астронавт, и Эллис знал, что очень многое зависит от него самого.
Стрейкер повернулся в кресле и взглянул на экран, где постоянно мелькали данные полета. Глядя на них, он вспомнил о Хавкене. Оставалось еще полчаса до следующей инъекции, которую необходимо было сделать командору. Болезнь Хавкена затягивалась, и силы его были на исходе. Он не мог вставать. Хотя лихорадка спала, командор оставался еще очень слаб и весь покрыт язвами. Эллис знал, что за следующие несколько дней у Хавкена либо прибавится сил, либо болезнь окончательно поборет его. Возможно, командор именно этого и хотел. Он был на пределе и потерял последнюю надежду, а именно это зачастую приводит к смерти. «Мы должны вернуться домой», — спокойно подумал Эллис.
С тех пор как они покинули орбиту Садо и «Ричард М.» миновал последние опасные участки пси-эффектов, погрузившись в спокойный космос, Стрейкер постоянно пытался выбросить из головы чувство голода и занимался мелкой работой на корабле. Сосредоточенность была сильным оружием против лишений, и только тот, кто владел собой, мог надеяться владеть и межпланетным кораблем.
Хотя Эллис ел не больше любого другого члена экипажа «Ричарда М.», он оставался бодрым, потому что экономно расходовал силы. Глубокий сон сохранял энергию, к тому же Эллис строго ограничивал свой рацион и отказался от омерзительной падали, которой питались некоторые из членов экипажа. Стрейкеру необходимо было доказать себе, что он может быть их капитаном.
— …Шесть-ноль, шесть десятых, девять-пять-семь, зеленый, пять минут до перелета…
Голос Брофи резко повторил:
— Шесть-ноль, шесть десятых, девять-пять-семь, зеленый, сэр.
— Притормозить!
— Есть, сэр.
Рулевой из последних сил повиновался. Координаты и угол атаки корабля резко изменились. Эллис почувствовал, как пси-волна пробежала по его спине. Стрелки приборов плясали как сумасшедшие. Эллис максимально сконцентрировал волю, но пол как будто уходил из-под его ног, перед глазами все поплыло, и он почувствовал, что не может найти дверь. Его не оставляло чувство голода, и он вынужден был повысить уровень кислорода в отсеке. Стрейкер надавил на педаль у своих ног, чтобы обогатить воздушную смесь.
— Руль в сторону!
Эллис почувствовал, как курс «Ричарда М.» изменился еще больше. Твердый голос Брофи перекрыл звон в ушах Стрейкера:
— Четыре-два, четыре-два. Скорость растет. Приготовиться к перелету!
Носовые двигатели корабля были слабее двигателей в центре тяжести. Вскоре стрелки индикаторов поползли от нулевой отметки. Астронавты почувствовали, что давление увеличилось, затем корабль пошел нормально, и они сделали вторую корректировку курса. Нарастал глухой шум. Было смертельно холодно. «Плохо дело», — размышлял Эллис. Корабль идет на одной десятой, подсказывала логика, когда он смотрел на дисплей индикатора, расцветший великолепным изображением. Мысли не давали покоя, мобилизуя все новые резервы. Теперь он видел, что допустил несколько ошибок. Это угрожало провалить весь перелет, если он не соберется и не сконцентрирует внимание. «Проклятье! Корабль уже на трех десятых и волочит брюхо, как будто полон свинца…» — Эллис посмотрел на колебания большого индикатора: корабль трясло в космических вихрях.
— Стоп машина!
Брофи передал приказ Эллиса команде на капитанском мостике и остановил корабль. Но Стрейкер все еще был не удовлетворен. В лучшие времена «Ричард М.» мог дать задний ход и снять увеличение гравитации на корме, потому что силы прилива и отлива, идущие от звезды, перевели бы корпус как раз в оптимальное положение. Между тем индекс неумолимо падал. Тяжелые белые волны голограммы наплывали с экрана, захлестывая комнату, словно протоплазма. Эллис сильно забеспокоился. Он покрылся холодным потом и стиснул зубы. Когда он интуитивно почувствовал направление траектории корабля, желваки его заиграли. Скорость стремительно снижалась. Через несколько минут заработали двигатели, и Эллис услышал голос Брофи, доносившийся откуда-то издалека:
