Федор Березин - Лунный вариант
А генеральные конструкторы? Пожалуй, если выигрыш выпадет в обоих стаканчиках, можно будет разрешить им пожать руки над красным кремлевским ковром. А пока пусть остаются друг для друга темными и даже с одной точки зрения не существующими лошадками.
Глава 3
Над Луной
Он не знал, сколько прошло времени. Некогда было взглянуть на часы, да и вообще-то не так просто – это вам не отвернуть уголок рубашечки и зыркнуть в циферблат летней порой. И спросить «который час» тоже было не у кого. Ближайшие собеседники спокойно дышали вдали, под пеленой атмосферы, но и с ними не получалось балаболить отсюда. Да и, скорее всего, за время неконтролируемых маневров дециметровая антенна дальней связи отвалила куда-нибудь в сторону, так что даже когда удастся (если повезет!) добраться до кабины, то и тогда сразу не выйдет – вначале надо будет нацеливать тарелку на родную голубизну и аккуратно двигать регулятор, подстраивая диапазоны, – ведь ракета меняет вектор, да и Земля вращается. Черт возьми, когда эта сложность засвечивает всеми ракурсами, становится вообще подозрительно, как вся эта природно-техническая машинерия не сбивается с ритма тут же и насовсем! Правда, у Волкова есть собеседник, находящийся ближе: в процессе вращения корабельная связка периодически проносится над местом его обитания. Но не стоит думать о Юрии Алексеевиче сейчас. К тому же нет у него не то что отвернутой в сторону, а вообще никакой антенны, способной вести диалог на дистанции десятков километров.
И по всем этим причинам Владислав Николаевич понятия не имел, сколько прошло времени вообще. Зато он точно знал – запланированный график сбился окончательно, слишком много минут, часов или лет он провозился с открыванием двери «Кузнечика». Может быть, при взлете какие-то непредусмотренные перегрузки перекосили не слишком прочный корпус и люк немного заклинило? Он абсолютно не ведал ответов на такой вопрос. Так что сейчас могло радовать одно: ему абсолютно не надо возиться со створкой снова. «Кузнечик» будет сброшен с орбиты Луны, и абсолютно не имеет значения, с закрытой или открытой дверью он осуществит строительство нового кратера.
Вообще-то, если по-честному, Владиславу Николаевичу совершенно не требовалось смотреть на часы: время для него давно уже перешло в другую, не всякому понятную категорию. Задача о единстве объединения времени, пространства и материи в цельный конгломерат, над которой бьются физики-теоретики всего мира, в некой удаленной координате того же времени и пространства советским космонавтом-исследователем Волковым решалась однозначно. Он четко знал, что его время измеряется в материи. Конкретней, в ее отдельном виде – в газообразной субстанции под названием кислород. Когда имеющаяся в его распоряжении субстанция будет окончательно связана в несколько усложненное образование, время космонавта Волкова остановится.
Однако что ему оставалось делать? Может быть, бросить все и незамедлительно возвращаться в орбитальный модуль? Но, боже правый, он уже раскупорил злосчастный люк, а вокруг невесомость. Ракету почти наверняка придется корректировать, работать двигателями. Кто знает, как там, в нутре «Кузнечика», закреплена злосчастная Аномалия? Вдруг вообще не закреплена! Если ее выбросит в космос? Если вообще орбита всей связки изменилась так, что придется делать не просто коррекцию, а серьезный маневр? Может, потребуется спешно сбрасывать посадочный модуль для спасения положения. (В настоящий момент, краем глаза насмотревшись на проносящиеся мимо лунные моря, Волков был почти уверен, что ракета сошла с курса.) Да и вообще, он и так вымотался. Сейчас провозиться с двумя входными люками дважды – на пути в «Зонд» и обратно, только для смены кислородного баллона? У него просто-напросто не останется на это сил. Ведь потом нужно будет снова добраться сюда, до «Кузнечика», взять Аномалию и опять вскрывать-закрывать створки. Потребуется передышка, даже отдых. За это время, если уже не сейчас, корабли точно потребуют корректировки. Да еще объяснение с Землей. Они, конечно, поймут, но… Столько сил, жертв. Угроблен космонавт номер один. На самом деле отступление Волкова, пусть даже временное, не поймут. Да и кто знает, какие невзгоды будут подстерегать его при повторном путешествии?
И, значит, выхода не имелось. Нужно продолжать действовать по первоначальному плану. Сейчас требовалось вплыть в люк лунной капсулы, забрать Аномалию, и все. Однако проклятый вакуумный костюм все-таки порядком раздулся. Это был скафандр другого типа, более примитивный, чем у Гагарина. Тот разрабатывали специально – для прогулок по Луне и для использования в «Кузнечике». Следовательно, у космонавта Владислава Волкова появились новые, серьезные проблемы.
Глава 4
Дрессировщики
После того как обе части будущего цельного «Союза-11» успешно совершили еще одну пертурбацию – вышли на орбиту естественного спутника Земли, – дело осталось за малым. Теперь два независимо летящих объекта требовалось соединить в единую, согласованно действующую машину. Разумеется, связка, должная родиться над мертвой, каменной глыбой Луны, была жалким аппендиксом двух некогда больших предметов. Не так давно стартовавшие в небо монстры первоначально достигали ста пятидесяти метров длины. Каждый из них имел по четыре ступени, и это только для достижения нынешней точки. Впереди должна случиться посадка, а потом возвращение назад. Для всего оставшегося имелись свои топливные баки и свои двигатели. Они, разумеется, были сущей мелочью в сравнении со сгоревшей над Байконуром первой ступенью. В ней имелось ни много ни мало – тридцать жидкостных ракетных двигателей, каждый тягой в сто пятьдесят четыре тонны на секунду. Достаточно серьезная вещица! Потому-то гигантские ракетоносители и взрывались в казахстанском небе один за другим, что всем двадцати четырем периферийным и шести центровым, сцепленным железом чудищам следовало действовать согласованно. Вот они и учились этому – снова и снова стартуя вверх. Советские конструкторы знали, как заставить физику, алюминий и жидкий кислород работать спаянно и подчиняться своей воле. Они были лучшими в галактике дрессировщиками техногенного мира.
А космонавты-первопроходцы являлись всего лишь кончиком их растянутого по Солнечной системе кнута. В настоящий момент они выполняли волю далеких повелителей, волю, зашифрованную в буквах и чертежах инструкций по управлению ракетами. Это были очень хитрые инструкции, надежные, как устав караульной службы.
Сейчас подполковник Георгий Тимофеевич Добровольский с помощью книппелей и кнопок управления сводил два независимых небесных тела в единую геометрическую точку. Одно из них – ракетный посадочный блок – было пассивной системой, и потому на принятом среди техников и перенятом космопилотами языке именовалось «мамкой». Другое, то, в котором восседали в креслах космонавты Георгий Тимофеевич Добровольский и Виктор Иванович Пацаев, соответственно, «папкой». «Папка» являлся активным участником производимого техникой акта совокупления. С помощью маневровых двигателей и коротких импульсных всплесков основного сопла он должен был сблизиться с «мамкой» и родить единое целое. Аморфная «мамка» была несколько солидней своего ухажера по размерам и массе. Тем не менее она не зависала в пространстве статично, ибо ничто в этой Вселенной не покоится полностью. Она шла по орбите, иногда ускоряясь, а иногда несколько замедляясь – в соответствии с законами германца Кеплера. Управляемый изнутри «папка» обязан был ее догнать и, как полагается, оседлать. Ну что ж, русские космонавты собаку съели на стыковках-расстыковках. Удачливым американцам следовало у них учиться, а не задирать нос выше пока еще твердо стоявших небоскребов.
Глава 5
Замкнутый космос
Он ошибся. Юрий Алексеевич не стал бы номером один, если бы делал что-то шаляй-валяй. Аномалия была закреплена как полагается – по предусмотренной схеме. И, значит, нужно было повозиться, чтобы освободить ее от крепления. Черт возьми, это требовало дополнительного времени, но вовсе не за счет отвязки ремней: стало невозможно отвертеться от необходимости проникнуть в оставленную Гагариным капсулу еще глубже, чем получилось сейчас. Но альтернативы не имелось. «Интересно, – несколько отрешенно размышлял Владислав Николаевич, – хоть кто-нибудь в ЦУПе выскажет правильную догадку, на каком этапе операции я потерял сознание? Никто наверняка не додумается до заклинившего люка, а уж тем более до слишком толстого скафандра, в котором я застряну». Перед тем, как несколько стравить воздух из многослойной резины, он горестно вздохнул.
Одновременно ему требовалось перекрыть вентиль поступления кислорода. Можно сказать, он собирался нырнуть на глубину в вакууме. Полный идиотизм, тем более он делал это не из капсулы наружу, а совсем наоборот. Однако на первом этапе все получилось неожиданно быстро. Разумеется, имелись трудности. В когда-то рассчитанном на Земле-маме варианте, в том, при котором он должен был прийти для спасения товарища, предусматривалось, что в «Кузнечике» в нужное время загорится внутреннее освещение. Да, именно, спасатель и спасаемый будут пожимать друг другу руки в крайнем случае при свете аварийной лампы. Сейчас все происходило совсем не так. Почему же, подумают некоторые, Юрий Алексеевич напоследок не мог включить всю иллюминацию? Но ведь «Кузнечик» не имел собственных солнечных батарей и не мог пополнить энергию извне. И, значит, режим экономии являлся навязанным свыше обстоятельством, то есть намечался на уровне законов природы. Включение кабинного освещения дистанционно, с борта «Зонда-9», не предусматривалось. Вот внешние «габариты» задействовать было можно. Это Волков сделал еще на этапе сближения, ибо при всей радарной умности не мешало иметь визуальную подстраховку. К тому же она крайне пригодилась в фазе первичного вакуумного штурма.
