Николай Романов - Питомец «Ледового рая»
Сопровождающие, разумеется, не подпустили их к арестованному – возле входа в столовую висела видеокамера системы наблюдения, – но один из дежурных, кивнув другому, остался на улице.
И когда Кирилл поел и встал из-за стола, его тут же повели в сортир.
– Оправляться, арестованный!
Кирилл пожал плечами: оправляться так оправляться. В жизни бойца Галактического Корпуса бывают всякие команды…
Дежурные остались у дверей снаружи, Кирилл вошел внутрь. И тут же наткнулся на Ксанку со Спирей.
– Вы чего тут? – воскликнул он от неожиданности и тут же заткнулся.
Известно, что делают пары в сортирах…
– Мы купили у твоих охранников две минуты разговора с тобой, – сказала Ксанка.
– Зачем?
– За бластером ближнего боя. Заткнись и слушай!.. Я пошепталась с Оженковым, его должны вызвать на слушание, он обещал прикрыть тебя.
– Я тоже на него надеюсь. Был бы Дог в лагере, тогда бы, конечно…
– Заткнись! Если все будет в порядке, получишь десяток нарядов, но останешься в расположении взвода.
– Кто сказал?
– Оженков. Ты же не первый, кого арестовали за драку. Кстати, а с какой это стати ты подрался с зеленью? На какую мозоль наступил тебе этот обрезок?
– Да так… Глянул неучтиво.
– Что-то я не помню, чтобы тебя раньше раздражали неучтивые взгляды… Ладно, я пошла. Делай то, за чем пришел. Артем, ты идешь?
– Да. Только вот отолью на пару с Киром. Чтобы ему не скучно было.
Ксанка с кривой ухмылкой выкатилась из сортира.
Кирилл остановился перед писсуаром и принялся за дело.
– Ты чего к зелени повадился? – ехидно спросил Спиря, пристраиваясь к соседнему писсуару. – Метлу, что ли, зацепил там? Что-то я не верю в знакомого, про которого ты говорил.
Кирилл посмотрел на него равнодушно и ничего не ответил. Не хотелось доставлять обрезку радость. Обойдется! Пусть по-прежнему с Ксанки пылинки сдувает.
– Что именно я там делал, неважно, – сказал он. – Выполнял секретное задание… Важно, что нарвался на ржавые пистоны.
– Какое еще задание?
Кирилл молча сделал торжественное лицо и показал пальцем в потолок.
– Да ну тебя! – В голосе Артема послышалась обида. – Я тебя серьезно спрашиваю, а ты…
– А если серьезно, лучше не спрашивай. Надо будет, сам расскажу…Ты вот что, Спиря, смотри, не обижай тут метелку! А то вернусь – руки оторву!
– Думаешь, в штрафроту отправят?
– Кто его знает… Ты же сам говорил… Как там поговорка звучала? Надейся на лучшее, а готовься к худшему?
– Да, именно так. – Спиря застегнул ширинку. – Наверное, ты прав.
На сем они и распрощались. Вышли из сортира, перед входом в который собралось уже человек пять обрезков, которых сдерживали дежурные.
– Вперед! – весело сказал Кирилл, и его повели на суд, скорый и правый.
38
Спиря утверждал, что в былые времена существовала еще и такая поговорка – «От сумы да от тюрьмы не зарекайся». Сумой тогда называли нищету, а с тюрьмой все понятно и без перевода… Сума сейчас, после трудов в виртуале, Кириллу не угрожала, а вот что касается тюрьмы…
Привели его в клуб, где обычно смотрели пропаганду и проводили собрания.
Правда, сегодня тут все было иначе. Стены были белоснежными, ряды кресел не сформованы, и неестественная пустота помещения сразу начинала давить на нервы. На таких больших пространствах находиться без товарищей в лагере не приходилось.
Впрочем, кое-какая мебель все-таки была. У одной стены на постаменте находился большой стол, за которым разместилось бы человек шесть, однако стояло всего одно кресло. Видимо, за столом и должен был сидеть следователь-судья. В настоящий момент кресло пустовало. Перед столом сформовали квадратную клетку метра три на три. Внутри стояла скамейка без спинки.
С такими клетками Кирилл уже сталкивался – ему как-то пришлось оказаться в полицейском обезьяннике, на последнем году проживания в приюте. Доктор Айболит его вытащил да еще все сделал так, чтобы нарушение нигде не было зафиксировано. В общем, дал на лапу дежурному.
Стерва Зина тогда сказала Айболиту: «Уголовника растите, доктор?» Сука!..
Между столом и клеткой разместился стол поменьше, за которым сидел малознакомый капитан. Точно его должность Кирилл не знал. Какой-то штабной. Перед капитаном висела в воздухе триконка дисплея. Напротив было сформовано небольшое сооружение, смахивающее на трибуну или на кусок барной стойки. На стойке этой лежала толстенная книжища – надо полагать, «Библия» Церкви Единого Бога. Надо полагать, для принятия присяги свидетелями. Надо полагать, судья посчитает необходимым заслушать свидетелей…
Сопровождающие завели Кирилла в клетку, заперли, встали по бокам обезьянника. Кирилл ждал, что увидит в роли судьи самого Лёда в красной мантии (с чего он это взял?), однако когда капитан рявкнул: «Арестованный, встать!» и Кирилл оторвал корму от скамейки, в помещение вошел лагерный капеллан Маркел Тихорьянов, одетый в повседневный майорский китель. Быстрым шагом он прошагал к своему креслу и объявил:
– Сядьте, курсант!
Кирилл снова угнездился на скамейке, сидеть на ней оказалось чертовски неудобной – не откинуться, не облокотиться. Пришлось сгорбиться и засунуть кажущиеся лишними руки между коленями.
– Что он натворил? – спросил Тихорьянов.
На сей раз встал капитан:
– Избил новичка, ваша честь! Сломал парню челюсть. Медики сообщили, что перелом сложный. Курсант выведен из строя на неделю, и это в самый серьезный период, когда новички осваиваются в лагере и когда, можно сказать, закладывается характер будущего бойца.
Капитан сел. Капеллан усмехнулся – похоже, он считал что характер будущего бойца закладывается несколько раньше и вовсе не в лагере.
– Что можете сказать в свое оправдание, курсант? – спросил он.
Похоже суд и в самом деле обещал быть скорым. Кирилл опять встал. Однако молчал – оправдываться ему было нечем. Не скажешь же капеллану о своих отношениях с метелкой, которую собрался распластать совсем другой обрезок да еще и прилюдно проинформировал о своих намерениях!..
– Ничего, – проговорил, наконец, он. – Это личное дело, оно касается только меня и пострадавшего.
– В Галактическом Корпусе не должно быть личных дел, – назидательно сказал капеллан. – По крайней мере, у курсанта, находящегося в учебном лагере. Ваше главное дело общественное – научиться бить ксенов так, чтобы уцелеть в первом бою. Ясно?
– Так точно! – Кирилл вытянул руки по швам и выпятил грудь.
– Свидетели драки есть?
– Две курсантки, – доложил капитан. – Одна из них была дневальной и не пустила арестованного в казарму новичков.
– Курсантки, говорите? – Тихорьянов снова позволил себе легкую усмешку, на сей раз понимающую. – Курсантки обычно говорят правду. Вызывайте первую!
Капитан коснулся триконки.
Через мгновение в зале появилась Фирюза Ахмедалиева. Ее вполне можно было принять за мальчишку, если бы не писклявый голос, которым она осмелилась сказать:
– Здравствуйте!
Судья-капеллан улыбнулся. Один из дежурных проводил ее к трибуне-стойке. Затем за девицу взялся капитан:
– Свидетельница, сделайте шаг вперед, положите правую руку на «Библию» и скажите: «Именем Единого Бога клянусь говорить правду, правду и ничего, кроме правды».
Лицо Фирюзы пылало. Тем не менее она справилась с текстом клятвы без единой запинки.
– Что вы видели? – спросил судья.
Узкоглазенькая замялась, оглянулась на Кирилла.
– Вы только что поклялись на «Библии»! – сурово напомнил капитан. – Отвечайте на вопросы его чести! И не забудьте, что за ложные показания можете быть наказаны, причем не только в административном, но и в уголовном порядке. Вам ясно?
– Ясно! – Фирюза снова глянула на Кирилла, вздохнула…
И словно в омут бросилась, рассказав обо всем, что видела. Тараторила она, будто триконка с акустическим сопроводом, введя своим писком в ступор не только капитана, но и судью. А под конец, судорожно переведя дыхание и зажмурившись, добавила:
– Мне говорили что в лагерях обижают девушек вплоть до насилия и приходилось в это верить но увидев как поступил этот молодой человек я поняла что многое о лагерях Галактического Корпуса врут и не все здесь так страшно. – Она снова судорожно перевела дыхание и наконец заткнулась.
«Дура ты дура! – подумал Кирилл. – Просто на тебя еще кол не наточился. А как только наточится, будет, как и со всеми прочими».
– Иными словами, – очнулся от ступора капеллан, – вы оправдываете проступок старшего товарища. По-вашему, старшие курсанты имеют право бить младших.
– За это – еще как имеют! – В голосе Фирюзы не звучало и капли сомнения.
– Похвально, когда человек уверен в своих словах, – сказал судья. – Можете идти!
Фирюза с пылающими щеками, которые, казалось, сделали помещение еще более светлым, удалилась.
Ее сменила Светлана Чудинова. Когда она появилась в зале, сердце Кирилла дало перебой. И запело. Девчонка была настолько хороша, что у Кирилла не нашлось бы слов, если бы попросили описать – насколько. Сердце пело, пока она шагала к стойке-трибуне. Оно пело, пока она давала свидетельскую клятву. Оно пело, пока она слушала вопрос капеллана.
