Андрей Ливадный - Взвод

— Разумеется, — ответил Лозин, усаживаясь в кресло напротив. — Ты сможешь дать точный прогноз: как поведет себя автоматический комплекс после его активации? — спросил он, облокотившись о матовую поверхность огромного монитора.

Джон нахмурился, медля с ответом.

— Пожалуй, нет… — обведя взглядом два десятка пустующих рабочих мест, признал Херберт.

— Тогда чего мы добьемся необдуманными действиями? Обнаружим себя, когда автоматические системы поднимут антенны спутниковой связи и начнут обмен данными с орбитальными группировками?

— То есть ты против активации? — напрямую спросил Херберт.

— В данной ситуации против, — кивнул Иван. — Мы нашли бункер, запустили систему электроснабжения, и, на мой взгляд, пока этого достаточно. Комплекс не должен проявлять себя, пока мы не разобрались в предназначении всех его функций. Не забывай — сегодняшние события надолго привлекли внимание Чужих к этому региону…

— Будем прятаться? — с нотками неудовлетворенности в голосе проронил Джон.

— До поры, — успокоил его Иван. — Лучшего убежища нам не найти — здесь наверняка есть биологические лаборатории, жилой комплекс и неприкосновенный запас провизии. Лейтенант Логинов поможет тебе разобраться в предназначении отдельных постов этого зала. Вы будете действовать крайне осторожно, ни под каким видом не обнаруживая активности, выходящей за рамки этого зала. Тем временем Настя подготовит медицинские модули убежища, для проведения необходимых операций по биологической защите от воздействия чужой микрофлоры.

— А ты? — спросил Джон, нервно барабаня пальцами по краю толстой столешницы.

— Я ненадолго покину вас, — ответил лейтенант, который уже принял решение. — Во-первых, ты хотел получить назад свой ноутбук, а во-вторых, мне необходимо проверить ту заброшенную ракетную базу…

— Почему ты хочешь действовать один?

— Потому что отныне у каждого из нас есть свой фронт работ, оборудование и надежное убежище. Будем считать, что нам крупно повезло, и теперь необходимо с максимальной отдачей использовать те преимущества, что предлагает найденный комплекс. Я не компьютерный техник и не биолог, поэтому займусь поиском выживших.

— Иван, я понимаю твою логику, но…

— Джон, если ты понимаешь, то не упрямься. В одиночку мне будет легче справиться с задачей, а ты нужен здесь. Поэтому давай прекратим пустые прения и займемся каждый своим делом. Добро?

Херберт тяжело вздохнул. С доводами лейтенанта не поспоришь, но остатки злой эйфории, резкий переход от ожидания неизбежной смерти к торжеству маленькой личной победы все еще не развеялись в его душе…

— Все, Джон, будем считать, что вопрос решен, — произнес Иван, вставая с кресла. — У нас имеется лишь одна попытка коренным образом повлиять на ситуацию, и ты должен наконец понять, что компьютеры — это не панацея и не всесильное оружие, а всего лишь уязвимое техническое средство для достижения цели. Прежде чем включить их, мы должны иметь ясное, недвусмысленное понимание происходящего вот тут, — Лозин выразительно постучал себя костяшками пальцев по лбу.

— Хорошо, Иван. Я буду подчиняться тебе.

— Нет, Джон, ты должен подчиняться не столько мне, сколько собственному разуму. У тебя будет время, чтобы подумать и прийти к тем же выводам: шарахнуть парой ракет по скоплениям Чужих — это не решение проблемы, а лишь один из способов самоубийства. А нам нужна глобальная победа. В этом вся сложность.

Глава 5

Иван покинул базу МЧС ранним утром следующего дня.

С Настей они попрощались внизу, расставание вышло сдержанным, натянутым — за чередой неотложных ежеминутных проблем, связанных с осмотром подземных коммуникаций и реанимацией части оборудования, у них так и не было возможности побыть наедине… До выхода его провожал Логинов.

— Может, возьмешь БМК, командир? — спросил он.

— Нет, — ответил ему Лозин. — Машина останется здесь. Нужно исправить повреждения и подготовить ее к предстоящим действиям. Подумай над этим, Дым, и не забывай контролировать Джона, чтобы он не натворил дел с компьютерами.

— За это не беспокойся. Справлюсь.

Они крепко обнялись.

…

Направляясь к городу, Лозин невольно вслушивался — не прогремит ли в отдалении взрыв, свидетельствующий, что Чужие вернулись на территорию части и пытаются добраться до второй БМК, но на всем протяжении пятнадцатикилометрового пути его окружали лишь мирные звуки пробудившейся природы.

Ни одного черного корабля не появилось в ясных лазурных небесах, хотя лейтенант постоянно следил за горизонтом.

Соблазн забрать вторую планетарную машину был велик, но, соизмерив степень риска, он отставил эту мысль.

«В крайнем случае, воспользуюсь подручным транспортным средством», — рассудил Иван. — «Сначала надо забрать ноутбук Джона и освободить Бита».

…Город он обошел стороной, двигаясь по территории промышленных окраин, наиболее пострадавших от цепной реакции техногенных катастроф, вызванных электроразрядными ударами трехмесячной давности.

Картины тотальных разрушений, которые ему пришлось наблюдать на этом отрезке пути, жутким образом воздействовали на разум, но Иван по мере сил сопротивлялся растущему внутри глухому чувству, состоявшему из смеси отчаяния и ненависти. Это была крайне трудная наука — поставить себя выше обстоятельств, осознавая их непоправимость, но не отдать при этом душу на растерзание губительным порывам ненависти.

Сострадать, не совершая спонтанных, безумных поступков, продиктованных всплеском неконтролируемых эмоций, мог далеко не каждый — недаром бойцов, прошедших «горячие точки», при отборе в космический десант подвергали жестким психологическим тестам, одобряя либо отвергая кандидатуры исключительно по совокупности моральных и профессиональных качеств.

Среди подчиненных и сослуживцев Лозина было много парней с железными нервами, но с истощенными, сгоревшими на войне душами, и они, как правило, не проходили отбор.

Со стороны это казалось странным и обидным, но комиссия не делилась с респондентами своими выводами, им только объявляли — годен или нет, не объясняя причин и не вступая в прения с недовольными.

Сейчас Иван с особенной остротой понимал смысл тех тестов: психологи, отвечавшие за укомплектование первых экипажей космических кораблей, искали золотую середину. Им не годились люди со слабой психикой, но и железная воля, при потере человечности, так же ставила жирный крест на кандидатуре.

Вечный конфликт между самоконтролем и состраданием, разумом и чувствами…

В итоге в космодесант попали лишь те, чья душа, пусть и покалеченная войной, сумела вернуться под власть рассудка, познав темную сторону жизни, но не утратив при этом своей светлой составляющей.

Внешне таких, как Лозин, можно было счесть нелюдимыми, замкнутыми в себе циниками, но на самом деле все обстояло иначе. Если они любили, то глубоко, верно, если дрались, то до конца, ну а что касается повседневной жизни, то здесь главную скрипку играл разум, отсекая ненужные, бесполезные контакты и, тем самым, предотвращая возникновение конфликтных ситуаций, — если человек тебе неприятен или неинтересен, то нет смысла вступать с ним в перебранку или пытаться переделать чужую душу.

Впрочем, данная жизненная философия, подспудно готовившая отобранный контингент к длительному полету в замкнутом пространстве космического корабля и непредсказуемым испытаниям по ту сторону бесконечности, лишь отчасти помогала сейчас лейтенанту не сойти с ума от открывавшихся взору картин.

Чуждая реальность сама пришла на Землю, в наихудшей из ипостасей, и никакая подготовка не могла выработать моральный иммунитет, который защитил бы разум от повторяющихся на протяжении многих километров застывших немых сцен внезапно и бессмысленно прерванной жизни.

Сотни, тысячи ничего не подозревавших, невинных жертв орбитального удара, казалось, вопиют о возмездии. Среди закопченных руин промышленных комплексов Ивану все чаще попадались разлагающиеся человеческие тела… В некоторые моменты ему начинало чудиться, что он бредет сквозь нескончаемый кошмар затянувшегося сна, и в такие минуты лейтенант не мог объяснить самому себе, почему он направился к цели именно через зону руин, а не обошел стороной очаг катастрофы?

Разум впитывал страшные картины, что-то вновь надрывалось в душе, порождая непонимание, неприятие крайней формы жестокости, которую продемонстрировал чуждый разум…

Зачем?

Какая причина толкнула Чужих на массовое убийство? Чего они пытались добиться варварским актом орбитального удара? Расчистить себе пространство для проживания? Уничтожить человечество как вид или сломить техногенную мощь земной цивилизации? Каковы их этические ценности, если они допускают геноцид в масштабах целой планеты?