Мир без Стругацких - Эдуард Николаевич Веркин
По правилам межзвёздной навигации, при заносах тем кораблям, что ещё не ушли с ближних орбит, предписано там же и оставаться, пока не снимут штормовое предупреждение. Тем же, которые уже вышли в космос и оказались в занесённой зоне, полагается лечь в дрейф, передать ближайшему СКЦ последние перед заносом координаты – это если связь не вышла из строя, – по возможности выключить электронику и полагаться на визуальные данные и тепловое наблюдение. Потому что космос коварен. Кажется, уж в бесконечном пространстве два судна найдут, где разминуться, но оно остаётся бесконечным ровно до того, как на корабле отрубает системы, – и в такой момент другой корабль или увесистый обломок космического мусора выскакивает, будто только тебя и ждал.
«Терешкова» сделала как предписано.
При сильных заносах выходит из строя связь, а корабельная электроника зачастую ломается, и оживить её получается, лишь доковыляв инвалидом до ближайшей верфи и пристыковавшись на ремонт. Но бывалые космонавты больше опасаются как раз импульсов средней силы. Техника не отрубается, а начинает шалить. Связист вдруг ловит неизвестный сигнал, а потом едва не сходит с ума, пытаясь его триангулировать, потому что оказывается, что идёт он из того отрезка Вселенной, с которым связи попросту нет и – с существующим оборудованием – не будет. А прибавьте к таким шуточкам Пространства синдром дальнего рейса… и не будешь уже смеяться над капитаном «Армстронга». Он не первый и не последний, кто из-за бредовых показаний компьютера стал подозревать чёрт-те что.
Одним словом, ел я хлеб в судовой столовой, как раз чтобы не дать экипажу в полном составе подхватить синдром. И тут уж – изволь крутиться. Будь, голубчик, сам переводчиком, ксенопсихологом, массовиком-затейником.
И меня дёрнул чёрт. Поскольку связь у нас ещё работала, я нашептал связисту, что неплохо бы устроить перекличку с другими несчастными, которые, как и мы, застряли в заносах. Пространство кажется не таким одиноким, когда до тебя доносятся другие голоса.
У кого-то связь полетела, другие нам ответили: ещё несколько карго, маленький плавучий госпиталь и пассажирский лайнер «Фернандо». По сравнению с «Фернандо» мы неплохо устроились: груз не будет наперебой спрашивать, что случилось, требовать, чтобы немедленно шли к орбите, и обещать подать в суд за опоздание.
А потом наш связист принял сигнал бедствия.
Получив SOS, корабль обязан передать его в ближайший СКЦ. А сам должен поддерживать по возможности связь с пострадавшим судном.
Вот только на том корабле никто не отвечал и сигнал, видимо, был автоматическим. По позывным выходило, что беда стряслась с космическим мусорщиком. Это маленькая машинка, экипаж – три человека от силы. Говорят, скоро такие корабли и вовсе заменят автоматикой. Но пока чистить пространство выходили люди, и вот эти люди сейчас болтались в бескрайней черноте; может быть, у них случилась разгерметизация, а может, из-за заносов они ушли неоправданно далеко и не рассчитали запас рабочего тела, – а значит, скоро у них перестанет действовать система жизнеобеспечения, и они сами рискуют превратиться в мусор.
И если верить переданным координатам, наш карго был к ним ближе всех.
Если верить. Потому что бортовой компьютер и у них мог разбушеваться и, прибыв на место, мы могли там ничего не обнаружить.
Связист попытался вызвать их ещё раз, подтвердить, что мы их слышим и просьбу о помощи передали куда следует. Нет ответа.
– Повторный вызов через полчаса, – велел капитан.
Экипаж наш весь подобрался. К спасательной операции готовы, уже забыли, что и без того домой опаздывают и что рейс ещё сильнее затянется. Глаза загорелись. Такая уж наша натура, что в любом относительном благополучии мы застаиваемся, начинаем потихоньку гнить, и лучше всего от застоя нас пробуждает беда. Да, видно, и не только мы такие: старпом уже расположился за выключенной консолью и принялся прокладывать маршрут по звёздам, вручную. Вернее, если соблюдать языковую точность, вконечностную.
Неправильно радоваться чужой катастрофе, но я знал: если мы сейчас отправимся на вызов – как нам следовало сделать по кодексу космической чести, негласному, но затвержённому не хуже устава Дальнолёта, – то в космопорт вернёмся не скучным разнородным и разругавшимся экипажем, а командой. И наконец, эксперимент по помещению представителей нескольких рас в одну посудину окажется успешным…
Вот только капитан не торопился давать приказ. И я понимал почему. Мусорщик не отвечал, и это было нехорошо. То есть, возможно, вполне хорошо для команды, которая и понятия не имеет, как у неё всё плохо. А сбрендившая связь в это время выдаёт в эфир автоматический SOS. Сигнал бедствия ведь нарочно запрограммирован таким образом, чтобы его можно было подать почти без участия экипажа. И пока ребята на мусорщике сообразят, что со связью у них что-то не то, весь ближний космос уже встанет на уши…
И вот ситуация, надо сказать, паскудная: тут лежим мы в дрейфе, с грузом на борту, который при неосторожном обращении может занести нас в галактику Андромеды, а то и сделать из нас сверхновую, вдали болтается несчастный уборщик и молчит. А в центре управления нехорошая тишина, и градус полиморсоса стремится к вечной мерзлоте.
– Капитан, – сказал старпом. – Курс проложен. Если идти на стандартной скорости…
– Отменяется, – рубанул Сухогруз. – Сами слышали. Команда не отвечает. Вызов может быть результатом неисправности связи или вообще… иллюзией. У экипажа психическое состояние слегка расстроено. Вот помощник по полиморсосу может подтвердить, не правда ли?
На помощника по полиморсосу взглянули хмуро.
– Возможно, команда физически не в состоянии ответить, – склонил голову старпом. – Мы не можем отменять спасательную операцию на одном этом основании.
– Погодные условия для вас тоже не являются основанием?
– На том расстоянии, на котором ориентировочно находится судно, электронные приборы не настолько необходимы. И напомню…
– Ориентировочно, – едко сказал капитан. – Вот именно. А если окажется, что координаты ложные и мы в этих обстоятельствах уткнёмся мордой в пустоту? Не могу я сейчас вести экипаж по ненадёжному сигналу. Тем более – с таким грузом на борту.
– Но ведь там гибнет живое существо! – переводчик немного повысил голос. Но старпом не возмущался. Он недоумевал. – То есть вы, капитан судна, заявляете, что дадите угаснуть жизни, которую можете
