Ира Андронати - Малой кровью
Симпатичный номер. Она уже привыкла к тому, что в Америке все удобное и одинаковое, удобно-одинаковое, одинаково-удобное… Здесь было иначе: высокая, очень длинная и очень узкая, как троллейбус, комната с огромным окном во всю длинную левую стену; за окном шла галерея, или балкон, или как-то еще называется — в общем, что-то, куда, по идее, можно было бы выйти при наличии двери; но двери не было. Над окном свистел кондиционер, светлые шторы полураздвинуты, одежда валялась на полу, и чехол с винтовкой криво стоял в углу. За белой скользящей дверью, закрытой не до конца, тихо булькала вода.
Постель пахла хвоей.
Наконец Юлька сползла с кровати и поковыляла умываться…
Герцогство Большой Южный Паоот, планета Тирон.
Год 468-й династии Сайя, 16-й день лета
В период увлечения йогой (ну, был у него такой период, был; еще были занятия у-шу, философией дзен и нырянием без акваланга; много чего было) Денис однажды не ел семнадцать дней. Ведя при этом самый активный образ жизни. Когда это?.. в ноль восьмом… или девятом. Не важно. Главное — не паниковать. Есть вода, есть соль. Здесь тепло. Двадцать дней продержаться в полном сознании — можно. За двадцать дней может измениться все.
Он думал так, осторожно подстругивая «на карандаш» прутья решетки. Соблазн рубануть он тщательно преодолевал, поскольку понял, как именно бедняга австралиец — или кто он там? — утратил инструмент. Отдачей от удара ему отсушило руку, а прут, не перерубленный до конца, спружинил. Он нашел эту глубокую зарубку, когда взялся за решетку сам. Денис на всякий случай обмотал рукоять ножа шнуром и сделал петлю, чтобы захлестывать запястье — наподобие как у казачьей шашки, — но все равно иррационально опасался нож уронить. Это была его своеобразная инверсия страха высоты: он не боялся упасть сам, но боялся, что что-то выскользнет из рук и улетит вниз. Так что лучше потратить время… благо его достаточно. Более чем достаточно.
Надо было перерезать четыре прута, каждый толщиной четыре сантиметра. Восемь разрезов. На первый ушло полчаса. На второй и следующие — немного меньше.
Он заканчивал восьмой разрез, когда наверху грохнул мощный взрыв. Ударило в уши, перепонки вдавило, и все заполнил металлический звон.
Надо было взлететь на три лестничных марша, пробежать закрытую галерею, пересечь «колонный зал», снова взлететь по лестнице…
Эстакада была затянута густым едким дымом с запахом жженой резины. Что-то горело у входа в туннель. Слышны были выстрелы, но не было свиста и ударов пуль. Денис распластался на эстакаде, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь дым, хотя это было нереально. Во всяком случае, пока ясно одно: внутрь никто не вошел.
Едва Денис подумал так, как у входа, там, где горело, послышался протяжный стон. А потом кто-то зашевелился…
Денис едва сдержал выстрел. Почему-то сдержал.
Вместо этого он пополз по эстакаде. Дым драл глотку. Пришлось закрыть глаза.
Почти на ощупь Денис нашел раненого, ухватил его за обрывки одежды и поволок за собой, подальше от ядовитого дыма.
Для чапа он был слишком легкий…
В общем, пленник был точно не чап. Потому что не бывает чапов-негров. Но одет он был по-крестьянски. И под носом его белели вислые крестьянские усы, выращивать которые надо не один год.
Еще у него не было ног. Похоже, взрывом их снесло под самые колени. Взрывом же запекло, запечатало сосуды, и обошлось почти без кровотечения. На всякий случай Денис наложил ременные жгуты — а то выбьет тромбы, и все тут будет в кровище, а на хрена? Но парень был не жилец, это точно.
Дым здесь, на эстакаде, понемногу рассеивался, уползал в сторону и вниз. Впрочем, увидеть хоть что-то сквозь трубу туннеля все еще было нельзя. А вдруг оно испортилось, подумал Денис, прибор-то ведь — в клочья. Но нет, это был просто дым, там что-то горело все сильнее и сильнее.
Ладно, будем надеяться, что пока не полезут.
Парень что-то промычал. Денис поднес к его губам флягу. Сначала вода лилась мимо, потом раненый со стоном сделал несколько глотков. На фиг я это творю, подумал Денис. Раненый открыл глаза. Они были мутные, но сквозь муть просвечивало багровое бешенство.
Глазами-углями он пристально и долго смотрел на Дениса, как бы запоминая. Из Дениса словно вынули все кости. Это был какой-то первобытный, протоплазменный ужас… Потом глаза закатились, остались только лиловые белки.
Дым валил уже черный, будто в туннеле жгли покрышки. Они меня выкуривают, как суслика, подумал Денис. Ну и хорошо, пока не прогорит, не полезут…
Они полезли — прямо из дыма. Трое. Три раза ударил автомат.
Потом Денис сделал то, что сам себе недавно запретил: выпустил еще одну пулю просто в туннель, не видя цели. Но — только одну.
И, помня, что в этом магазине осталось четыре или пять патронов, потянулся за новым. В этот момент безногий бросился на него.
Глава тринадцатая
Неделей раньше: герцогство Кретчтел, Сайя, планета Тирон.
Год 468-й династии Сайя, 10-й день лета
(примерно 19-20 июля)
Судя по ручному хронометру, миновал час Ворона, а посмотреть по сторонам — ночь себе и ночь. Скорее всего с моря нагнало тучи, тут бывает так, что весь день простоит темный, как поздние сумерки: не поверить, что день. Правда, случается эта тьма дневная преимущественно поздней осенью и ранней весной…
Две недели они отсыпались, отъедались, лечились, кому это требовалось — и постепенно примирялись с новым положением вещей. Охрана лагеря вела себя мягко, можно сказать, приветливо. Оружия экс-легионерам (а почему, собственно, «экс»?) так до сих пор и не выдали, но пообещали, что на позициях будет все и в изобилии.
Из тех, кто согласился продолжить службу, рядовых бойцов набралось примерно на пехотный батальон, офицеров хватало тоже, а вот сержантов можно было пересчитать по пальцам. Майор Ибрагимов, умница и интеллигент, умеющий это прекрасно скрывать и притворяться чугунным солдафоном, занят был тем, что по какой-то до предела спрессованной методике этих сержантов готовил.
Наниматели трясли мошной. Не то чтобы интенсивно, но заметно. Единственно, чего они не хотели делать, это повышать «гробовые» страховки — что, понятное дело, настораживало.
Кстати, Стриженову опять — без шума, без объяснений, извинений и прочего — заполнили не полковничью, а генерал-полковничью ведомость. Ему ни слова, и он ни слова. Этакая вот взаимная вежливость…
Справа и слева тянулись сжатые поля, и на обильно просыпанном зерне пировали местные дрозды и грачи — крупные, серые. В темноте они почти сливались с землей, и шевеление их на поле напоминало шевеление крыс в погребе.
Полковнику предоставили бричку, запряженную двумя здоровенными мулами, сзади похожими на рысящих бегемотов. Все на этой проклятой планете было здоровенным, коренастым, медленным, тяжелым, основательным. И бричка напоминала скорее не повозку, а орудийный лафет…
Отставить похоронные настроения!
Есть отставить похоронные настроения.
Полковник пошевелился. По-прежнему было холодно и жарко одновременно; это угнетало. Он знал, что так будет в лучшем случае весь день. Если не навернет повторным приступом… И все-таки надо было изредка двигаться, не давать телу застревать в позе смертельно больного.
Док Урванцев тут же дернулся на помощь с одной стороны, Дупак — с другой.
— Сидите, — сказал полковник. — Разомну ноги.
Он сдвинул с себя тяжелую шкуру-покрывало, провел рукой по застежкам бушлата, защелкнул на пузе пряжку ремня. Потом взялся за медный поручень и встал. Урванцев протянул руку, чтобы помочь, полковник стегнул его взглядом: я ведь сказал, сиди!.. Встал на подножку, утвердился, потом шагнул на медленно ползущую внизу дорогу. Левой… левой… раз-два-три…
Нормально.
Будем жить.
Дорога впереди загибалась вправо, к угадываемой за жидкой рощицей деревне. А сама дорога угадывалась по молчаливой мягкой змее ползущего все куда-то вперед и вперед сбитого с толку войска.
Наверное, уже сегодня вечером вчерашним врагам придется идти в бой бок о бок. Это не первый случай в истории войн и не последний, но все равно неприятно. Вроде бы все по-настоящему у нас было…
К врагу привязываешься, подумал полковник.
С другой стороны, почему бы не посчитать, например, что некоторая часть противника просто перешла на твою сторону? А враг… ну, каким он был, таким он и остался…
Он покрутил эту мысль по-всякому и решил, что так оно будет ближе к истине.
Левой… левой… раз-два-три…
…Итак, случилось то, о чем в штабе Легиона теоретизировали последнюю пару лет. И натеоретизировали, сволочи. У чапов появился сильный лидер. Вождь. Без трех минут Чингисхан. У него своя религиозно-философская концепция, свои взгляды на государство — а главное, какое-то запредельное, неописуемое умение манипулировать людьми. Привлекать их на свою сторону. Нет, не привлекать, это недостаточно сильное слово. Поглощать их. Превращать в… в черт знает что…
