Сергей Фрумкин - Улей
– Ты улетаешь? – спросил Первый Советник.
Маршал уже собирался уходить. Он кивнул:
– А ты не со мной?
– Пока нет, Тургаон. Присоединюсь позже.
– Зря. Ты мог бы почувствовать…
Рилиот покачал головой:
– Не думаю, друг. Расстояние здесь не при чем. Корабль (или корабли) террористов скрывает не природное явление. Кто-то намеренно использует поле, защищающее от ментального поиска.
– Такое существует?
– Очевидно… Ты выдвигаешь две трети флота?
– Расставлю корабли так, чтобы накрыть как можно большую территорию. Едва ли они ушли далеко.
– Если захотят, уйдут. Ты только спугнешь их.
Тургаон сверкнул глазами, но тут же справился с собой и ответил довольно спокойно:
– Может быть, но я не могу сидеть и ждать!
– Слышал, ты запретил тарибам выходить в космос?
– Да. Их маршруты заменят крейсера патруля. В то же время и на тех же местах.
– Смысл?
– Вполне возможно, нападение повторится. Предчувствую. Опознавательные сигналы крейсеров заменены на сигналы пассажирского флота. То же расписание, те же интервалы, на тех же позициях. Пусть только сунутся…
– Тарибы подали мне ноту протеста.
– Да пошли они к черту! – глаза маршала вновь засверкали, угрожая спалить что-нибудь в кабинете. – Тарибы провинились: не вызвать патруля, не подать сигнала бедствия, не попытаться сбежать, наконец – просто принять бой… Ничего! Таких недотеп выпускать за атмосферу?! Пусть сидят по норам, пока не дойдут руки заняться ими плотнее!
– Они терпят убытки!
– Угу. То ли еще будет… А ты?
– На Бровурге самый высокий уровень связи – пока останусь здесь. Да и неважно, где решать задачу, главное ее решить. Если я пойму: кто и зачем – мы найдем девочек, где бы те не находились…
Маршал посмотрел в глаза правителя, надеясь обнаружить там проблеск оптимизма. Там правили усталость, тоска и боль. Еще – решение бороться до последнего. С мрачным видом Тургаон отдал честь и вышел.
Отец занимался в своем личном спортзале. Обнаженный по пояс, без каких бы то ни было усилителей, Владыка держал в каждой руке по стокилограммовому тесаку и отбивал атаки сразу двух вооруженных шестами Исполинов. Таким Григ никогда его не видел. Наверное, никто не видел. Отец казался чуть поменьше Каса или Дора, но мощь старого богатыря буквально разбрызгивалась по залу, выплескивалась, рушилась на огромных стальных роботов при каждом взмахе крепких жилистых рук…
Необычная картина заставила Грига зачарованно задержать дыхание.
Отец резко замер, почувствовав на спине чужой взгляд.
– Что, Григ? – могучая грудь залита потом, но голос такой же размеренный, как всегда – ни отдышки, ни следов усталости.
– Я только хотел… – Григ замялся. Еще совсем недавно он не смел поднять на Отца глаз, теперь же набрался наглости прийти к нему с просьбой. Отступать тоже не стоило: Братья никогда не останавливаются на полпути.
Отец взял полотенце и вытер лицо. Его глаза просверлили Грига насквозь.
– Пришел просить, так проси!
– Я…
– Ты мой сын – раз пришел – спрашивай!
– На Первом Уровне можно держать женщин?
Отец удивился:
– Ты же их видел. Возмутило, что девчонок впустили в покои Первых Братьев? Поймешь когда-нибудь: есть вещи, которые женщины делают лучше, чем мы с тобою.
– Наоборот… я хотел привести сюда еще одну.
Темные глаза владыки ударили таким вопрошающим импульсом, что у Грига заныли зубы.
– Речь идет про блондинку с тарибского фрегата? – строго спросил Отец.
Пути назад больше не оставалось:
– Да.
– Ты хочешь привести ее сюда?
– Да.
– Зачем?
Григ запнулся. Этот вопрос мучил и его самого. Он не знал, почему хочет вытащить Линти с Девятого Уровня. Почему его нервировали комментарии Рола, взгляды Братьев Охраны. Почему слова про «силовые кнуты» заставляли сжимать в кулаки пальцы, а мысль, что девчонке причинили боль, вызывала желание вцепиться в горло. Навязчивая идея. Болезнь. Но нельзя же сказать Отцу: папа, прости, я болен?!
Младший стал злиться на себя за слабость. Если не решил до конца – не смей позориться! Зачем пришел к Отцу, зачем стоять, словно пень, и тупо смотреть, как лицо Владыки темнеет от возмущения?! Зачем губить всю жизнь просто от того, что поленился хорошенько подумать?!
– Я понял, что не прав, – тихо признался Григ. – Мне не нужна Линти. Я не кого не поведу. Готов принять наказание…
Отец подошел ближе. Его брови нахмурились, не предвещая ничего хорошего.
– Григ! – прогремел тяжелый бас. – Ты – Первый Брат! Ты – мой сын! Мой сын не смеет говорить: «принять наказание» – даже мне не смеет! Ты должен наказывать, а не тебя! И никогда не извиняйся – исправляй ошибки сам и молча! Унижаться не смей втройне, даже передо мною! Никогда не смей!
Отец отвел взгляд и хмыкнул:
– Да еще из-за такой ерунды!
– Ерунды?
– Конечно ерунды. Неужели я бы пожалел для тебя какой-то там девки?
– Тогда…
– Тогда не надо было ко мне приходить: взял бы ее так и делал все, что захочется. Ты – Первый Брат! От анализаторов тревожных сообщений не поступало – все наши пленницы здоровы – бери и не спрашивай.
– А если ее выставят на турнире?
– Вик выставит? Но пока ведь не выставил.
Полотенце вернулось к роботу, а Отец вновь поднял тяжелые секиры, считая разговор законченным. Григ не уходил.
– Я просил Рола…
Отец резко повернулся.
– «Просил»?! И что Рол?
– Отказал.
– М-да! – Отец в задумчивости погладил свои усы. – Не нужно было его просить… Послушай, сын! На будущее: пока ты все еще Младший, не ходи по «Улью» один. Возьми на вахте Первого Уровня двух-трех Демонов – пусть бродят следом. Для них ты – Первый. Для всех остальных они – первые. Они подчинятся тебе, а Рол и прочие – им. Понял?
Григ улыбнулся – все решалось так просто! Он повернулся, чтобы уйти, но в спину ударил ощутимо тяжелый взгляд Владыки.
– Григ! – по залу неожиданно раскатился бас Отца, больше похожий на рык огромного раненного зверя. – Только умоляю: будь осторожен!
Младший удивленно обернулся. В больших темных глазах блуждала тоска старой раны. У Грига мурашки пробежали по коже, когда взгляд Отца устремился в его сторону.
– Что может случиться? – пробормотал парень.
– Не увлекайся!
– …?
Отец подошел и положил руку ему на голову – такую тяжелую, что Григ едва не присел. Темные глаза посмотрели с любовью, с тоской, с пониманием и с… тревогой.
– Ты еще слишком молод, у тебя нет опыта, – уже тише повторил Владыка. – Мужчины иногда чувствуют потребность в женщине. В одной, потом в другой, потом в третьей. В этом нет ничего необычного или противоестественного. Главное: не позволяй себе увлечься только одною! Играй, но не думай. Пользуйся, но не мечтай. Смотри, но не восторгайся… Не повторяй чужих ошибок, сынок… Ты понял?
– Нет…
– Помни: ты – Брат, а она – никто. Иди!
На этот раз Рол не спорил. Управляющий все понял еще из разговора Грига и Вика и не собирался больше подставлять под удар ни голову, ни репутацию. Два Старших Демона в боевых латах за спиною Младшего придавали парню внушительности, которой на самом деле уже и не требовалось.
– Линти, так Линти, – сказал Рол.
Помещение, где теперь содержали альтинку, больше всего напоминало камеру смертников, которую Григ видел на голографическом фильме из своих «архивов». Отсутствие окон, отсутствие мебели, отсутствие удобств, отсутствие живой охраны. Зато – тройная силовая стена и два ряда излучателей с устройствами самонаведения и рефлекторами, чувствительными к импульсам агрессивности.
– Зачем так строго? – пробормотал Григ.
– Правила. – Рол пожал плечами.
– А если сработают?
– Излучатели? Да не волнуйся – просто так не сработают. А выстрелят – сама виновата.
– Болера…
– Хочешь спросить, есть ли у меня каюты похлестче? Нет, нету. Но и таких довольно много.
Григ посмотрел на Рола, плохо понимая, что тот хотел сказать: то ли хвастался, что у него достаточно мест, чтобы разместить столько строптивцев, сколько их наберется; то ли жаловался, что пока не придумали ничего изощреннее камеры-одиночки. В любом случае, выходило: Болера держали в точно таком же месте.
– А где Кани?
– Недалеко. Мы их разделили, на всякий случай.
Линти сидела в самом дальнем углу, забившись туда, как мышка в клетке, и сжавшись в комок.
– Что с ней? – спросил Григ.
Рол взглянул на один из терминалов у входа. Там, в виде цветовых гистограмм, отражалось эмоциональное и физическое состояние пленника.
– Ей все еще больно.
– Что?
– Нежная очень. Прошло четыре часа, а никак не забудет наказание.
Григ опять почувствовал приступ злости – нужно было справиться с собою, чтобы не наделать глупостей.
– Я ведь просил: для них – самое лучшее! Рол, ты не выполнил приказа!
– Руководствовался правилами.
