Яна Ясинская - Выбор шатеры (СИ)
- Через час здесь соберутся представители межгалактической прессы, и ты при всех… Слышишь?! При всех признаешься, что была соучастницей организации похищения моей дочери! И сделаешь это так, чтобы тебе – шлюшке Руара, все поверили. Что молчишь? Думаешь, я не знаю кто ты такая? Ты одна из них – из подстилок Руара. Одна из шатер...
Одной рукой продолжая держать меня за горло, второй Ромеро лезет ко мне под юбку.
А вот уже слишком даже для меня.
Ошибся кастой, милый.
Мгновенье и посол Земного Альянса с диким стоном склоняется в три погибили, хватаясь за окровавленный пах.
Что ж, должна констатировать – детей у Дэуса Ромеро уже точно не будет. Так что пусть учится ценить свою единственную дочь.
- Что ты наделала, су…
Жестко зажимаю ладонью рот, оседающего от болевого шока мужика, который не сводит испуганно-изумлённого взгляда с окровавленного дреда у меня в руке.
- Значит так, тварь, слушай внимательно и запоминай, - мягко, почти по-доброму шепчу я, - если ещё раз попытаешься устроить похищение своей дочери, то я сама соберу эту твою межгалактическую пресс-конференцию и с удовольствием сообщу всем, что посол Земного Альянса не мужик, а бесполое существо. Мы оба знаем, это будет начало конца твоей блестящей карьеры здесь – на Дарии. Потому что это не Земля, мой дорогой. На нашей планете никто, включая самого императора Дэмониона, не удосужится даже поздороваться с мужиком, у которого между ног – пустота. Твоей дипломатической карьере мигом придёт конец. Надеюсь, мы друг друга поняли?
Резко отталкиваю воющего посла на пол. Бесстрастно наблюдаю, как он пытается остановить хлещущую кровь, затем молча выхожу из кабинета. Нахожу мальчишку-лекаря. Пусть позаботится о нём. Смерть посла Земного Альянса всё же не входит в мои планы. Международный скандал нам ни к чему.
Уверена: Ромеро никому не скажет о случившимся. Он же не самоубийца! Ведь на кону его обожаемая карьера.
Посол много лет работает на Дарии. Местечко у него здесь тёплое, сытое, насиженное. Он не захочет его терять. Ромеро прекрасно знает: Дарий – это тебе не гипертолерантная Земля, где мужчины и женщины легко меняется местами и операция по смене пола такое же будничное явление, как у нас в Руаре обряд инициации. Это на Земле вместо мамы и папы есть лишь родитель номер один и родитель номер два. Для Дария вся эта чехарда с полами полная дикость. К счастью, наша «варварская» планета никогда не страдала подобной либеральностью.
Да, это Дарий, детка! Дикий! Необузданный! «Необразованный»! И совсем «нелиберальный»! Дарий, твою мать! Где мужик всегда оставаться мужиком, а женщина – женщиной. И тот, кто не чтит этот закон, превращается в изгоя. И не важно кто ты при этом: каторжник или дипломат.
Дарий не терпит отступления от своих правил и законов. Мужчина здесь может быть либо мужчиной, либо никем. А «никем» политические дела решать не может. Так что многоуважаемому Дэусу Ромеро не остаётся ничего другого, как заткнуться, скрыть от всех сей неприятный инцидент, и оставить в покое свою дочь. Если, конечно, он всё ещё хочет сохранить должность посла Земного Альянса на нашей дикой и такой «нелиберальной» планете.
Возвращаюсь в спальню к Айрис в приподнятом настроении, от которого, правда, не остаётся и следа, как только я переступаю порог комнаты. За время моего отсутствия девчонка успела не только проснуться, но и сделать выводы из случившегося.
И эти выводы явно не в мою пользу.
- Ты гадина! Предательница! Ты… Ты убийца! – кукольное личико дочки посла искорежено уродливой гримасой ненависти и брезгливости. – Ты думаешь я ничего не помню?! Я всё помню! Я всё знаю! Это ты… Ты во всём виновата! – словно обезумев, истерит Айрис. – Ты специально отправила меня к нему! Ты знала, что меня схватят эти чудовища! Это из-за тебя я теперь запачкана… Если кто-нибудь узнает, что я была ночью с ними… Что они…. Я никогда теперь не смогу выйти замуж за порядочного мужчину! Ты мне жизнь сломала!
От жутких воспоминаний о прошедшей ночи Айрис взвывает не своим голосом. Мне искренне жалко Айрис. Хочу подойти к ней, попытаться успокоить, но стоит мне сделать шаг, как дочка посла выливает на меня очередную порцию незаслуженной ненависти и злобы.
- Не подходи ко мне! Не смей! Я опозорена! Ты специально это сделала! Я знаю: ты завидуешь мне! Да! Завидуешь! Я раскусила тебя! Пошла прочь! Вон! Видеть тебя больше не хочу! Ненавижу! Правильно папа говорил, что все дарийки стервы! А я ещё не верила ему! Защищала тебя! Какой же я была дурой! Я была так добра к тебе, хотя ты всего лишь прислуга! И вот! Вот она благодарность! Убирайся! Убирайся прочь, тварь!
Смотрю на Айрис – эту добрую милую белокурую куклу и с ужасом понимаю, что она кричит всё это абсолютно искренне. Все её страхи и мысли заняты лишь тем, что она может опозорена. А то, что я, рискуя жизнью, вырвала её из лап этих уродов, для неё не в счёт.
М-да… Зашкаливающая людская благодарность. Вот и помогай после этого людям!
10. Недовольство госпожи Петтигрю
Он уехал полчаса назад. Я стояла у окна и смотрела, как Эван в сопровождении кучи незнакомых мне высокопоставленных лицвыходит из особняка, прощается с Айрис.
Когда мой мальчиша-альтаирец спускался по парадной лестнице, я стояла в нескольких метрах от него.
Нет. Он не видел меня. Зато я могла бы окликнуть его.
Подойти.
Обнять.
Но я не сделала этого.
Не смогла.
Не осмелилась.
В чём-то Айрис всё же права: я была и останусь прислугой. Элитной. С образованием. Но всё равно прислугой. Такой как я точно не место рядом с Эваном. Не стоит усложнять ему и без того непростую жизнь своим внезапным появлением. Судьба слишком сильно развела нас.
Я точно знаю, что поступила правильно.
Только почему мне от этого так паршиво на душе?
Старательно гоню от себя невесёлые мысли об Эване. Переключаю внимание на Айрис. Вот уж кто меня сегодня действительно изрядно удивил! После её утренней истерики я всерьёз полагала, что девчонке потребуется несколько месяцев на реабилитацию, но…
Мне бы её способность носить маску! Провожая Эвана, Айрис всё время улыбалась и беззаботно щебетала. Словно и не было вчерашнего кошмара. Словно ещё несколько часов назад она не билась передо мной в истерике. Похоже, страх перед запятнанной репутацией оказался для дочери посла куда страшнее ночного происшествия. Мне бы так уметь изображать, что ничего ровным счётом не произошло.
Наверное, я так никогда до конца и не пойму землян.
Погруженная в свои мысли, сама того не замечаю, как оказываюсь на пороге спальни Эвана. Знаю: возможно, это неправильно, но не могу удержаться. Убедившись, что никто не видит, ныряю в комнату.
Прислуга ещё не успела убраться, поэтому всё здесь напоминает о нём. О моём мальчишке-альтаирце. Предательское сердце больно сжимается при виде расправленной смятой кровати, на которой он спал.
Осторожно сажусь на краешек постели, провожу рукой по подушке. Ещё несколько часов назад здесь лежал он. Интересно, что снилось этой ночью моему мальчишке-альтаирцу? Может, я?
Какой глупый самонадеянный вопрос.
Вряд ли.
Возможно, он уже даже и не вспоминает обо мне.
Чувствую, как к горлу подступает непрошенное отчаяние и злость.
Злость на собственную глупость.
Ну почему всё сложилось так, а не иначе? Ну зачем я согласилась в ту злополучную ночь пойти с Глэдис?! Поддалась на искушение. Поверила красивой мечте про сказочную жизнь в Руаре, которая на деле оказалась далеко не такой уж и волшебной.
Да, со временем я привыкла, приспособилась к Руару, но стать частью его так до конца и не смогла. Дэус Карл был с самого начала прав: я слишком хорошо помню, что такое свобода. Слишком люблю её. И это мешает мне полностью раствориться в обители лекарей, воинов, шатер и ведуний.
Безусловно в моей жизни нет больше голода, холода, нищеты, но их место в Руаре заняло одиночество, сковывающее душу похлеще катарских морозов.
В Руаре каждый сам за себя. Даже мы с братом стараемся держаться на дистанции друг от друга. Так безопасней для нас обоих. Привязанность в Руаре быстро карается.
Да, у меня есть Мэдэлин. Мы с ней приятельницы. Но я никогда не повернусь к ней спиной, потому что прекрасно понимаю: стоит Глэдис прижать Мэд, и соседка сдаст меня с потрохами – глазом не моргнёт. Таков закон нашей обители. Интересы Руара должны всегда стоять превыше собственных. И этот закон действует для всех.
Кроме меня.
Потому что в конечном счёте, плевать я хотела на этот Руар… Я уже получила от него, всё что желала: сытую тёплую жизнь, образование… Мечта сбылась, вот только счастье мне это почему-то не принесло.
Не выдерживаю: ложусь на краешек кровати. На его подушку. Шумно вдыхаю запах наволочки. Так и есть… Едва уловимый и такой родной запах прохладной мяты. В Катаре Эван всегда мыл голову таким шампунем. Я тоже пользовалась им, когда устраивала себе банный день в его ванной комнате. Своего шампуня у меня в Катаре отродясь не было. В лучшем случае кусок хозяйственного мыла удавалось раздобыть.
