Сергей Лукьяненко - Звёзды — холодные игрушки
— Привет, — сказал я.
— Как самочувствие? — поинтересовался Гиллер. — У тебя телеметрия идет, словно ты дома перед телевизором.
— Наша постель — попона боевого коня, — ответил я. — Начинаем работу, Максим. Общий тест компьютерной сети…
Давно я не сидел в «Буране». Ну, полгода назад, на обязательных двухнедельных курсах, разве что. Выполнил полный курс переподготовки для кораблей среднего и большого тоннажа…
— Тест прошел, Петя.
— Джамп-тест…
Мы возились минут сорок. Был мелкий сбой в системах возвращения разгонных блоков, но со второй попытки ЦУП его преодолел. Всегда так, отказывает какая-то мелочь, и приходится нервничать несколько минут, пока Земля задействует резервные цепи и примет разрешение на старт.
— Все в порядке, — наконец решил Максим. — Начинаем десятиминутный отсчет.
— Время пошло.
Я посмотрел вниз. Хрумов, вроде бы, успокоился. Маша, наоборот, стала ерзать в кресле. Счетчик казался изваянием.
Только бы ничего не отказало в последний момент! Только бы старт не перенесли!
— Трехминутная готовность, — сообщил Гиллер. — Отводим стрелу.
Корабль чуть вздрогнул — лифтовая стрела отошла.
— Беру управление, — сказал Данилов. — Петр, спасибо.
Ровно через три минуты «Волхв» вздрогнул. Донесся гул — даже не снизу, отовсюду.
— Есть отрыв, — раздался голос Гиллера. Я заметил старт лишь по мелькнувшим на дисплее строчкам — стальные болты, которыми ракета-носитель крепится к стартовому столу, не выдержали тяги и разорвались. Мы летели.
Большие челноки стартуют мягче, чем «Протон», я уже успел подзабыть это…
— Десять секунд, полет нормальный, — сообщила Земля. Перегрузки наваливались плавно, но неотвратимо. Я скосил глаза вниз — вроде бы пассажиры держались нормально. В конце-концов, если экстравагантные американские старички-миллионеры позволяют себе «прогуляться» в космос, а то и к чужим звездам, почему бы не выдержать Андрею Валентиновичу…
— Разворот по вращению… — сказал Гиллер. Вот это мы конечно почувствовали. Корабль заваливался набок, ложась на азимут стрельбы.
— Отрабатываем тангаж, — подтвердил Данилов. От нас, конечно, ничего не зависит на старте. Земля решает, Земля управляет всей системой. Но как-то приятнее чувствовать себя не грузом, а пилотом.
На мгновение, пока корабль ложился на курс горизонтального разгона, началась тряска. Сейчас был самый трудный этап старта — челнок с ракетой-носителем «продирался» сквозь плотные слои атмосферы, скоростной напор был максимален. Изменился гул двигателей — тяга была сброшена до шестидесяти семи процентов. Через двадцать секунд мы вернулись на рабочий режим — сто четыре процента мощности двигателей.
Так уж повелось, что именно сто четыре, а не сто…
В начале третьей минуте отошли ускорители. Я мысленно пожелал им удачной посадки — благополучно опустить их удавалось не всегда, даже в море. При стартах с Байконура, приземляясь в степь, ускорители как правило гибнут. Слишком уж нежная конструкция — жидкостные баки. Американцам, с твердотопливными разгонниками, проще.
Осталось около пяти минут, до отделения от основного блока «Энергии» и самостоятельного полета. Сейчас нас еще можно вернуть на Землю, повернуть и посадить на Свободный, или приземлить в Штатах, или, даже, вывести на низкую орбиту и дотащить до Байконура…
— «Волхв»… — мне показалось, или голос Гиллера чуть изменился? — «Волхв», ответьте ЦУПу…
— Центр, я «Волхв», — отозвался Данилов. — Полет нормальный.
— «Волхв», доложите обстановку на борту.
— Центр, на борту все в порядке.
— Полковник Данилов… сколько человек на борту?
Началось!
Или пришел в себя начальник поста в гараже, или доложил о странном приказе — доставить старика и девушку к готовому к старту челноку, подчиненный Данилова.
Хорошо, что не пять минут назад.
Очень плохо, что не десятью минутами позже.
— Центр, вас не понял, — ответил Данилов.
— Саша, — Гиллер вдруг перешел с официального тона на человеческий. — Прошла информация, что на борту челнока могут находиться двое гражданских лиц.
— Максим, — в тон ему ответил Данилов, — нас в экипаже двое. Полет нормальный. Посторонних на борту нет.
Он слегка приподнялся в кресле и тяжело махнул рукой вниз. Подал кому-то знак…
— Полковник Данилов, на связи генерал Киселев…
Легкий щелчок — и я услышал голос генерала.
— Данилов, что происходит?
Я не отрывал глаз от пульта. Пока двигатели работали в режиме выведения на орбиту. Но в любую секунду Земля может прекратить полет.
— Товарищ генерал, все в порядке.
— Данилов, поступила информация, что к стартовому столу были доставлены Хрумов и Мария Клименко.
Наконец-то я узнал Машину фамилию…
— Товарищ генерал, полет выполняется по штатному расписанию. Хрумов и Клименко находятся в положенном месте, — сказал Данилов.
А он ведь ухитряется уклониться от прямой лжи!
— Данилов, мать твою! — заорал Киселев. — В третьем бункере их нет! Их нигде нет!
Оставалось еще три с половиной минуты динамических операций…
Я посмотрел вниз. Маше и Хрумову было не до нас — трехкратная перегрузка выжала из них все силы. А вот Счетчик уже не сидел в кресле, он лежал на пульте космонавта-исследователя, и его лапы скользили над панелями…
— Товарищ генерал, это ошибка, — твердо сказал Данилов. — Даю вам слово офицера, что все происходит по плану.
На секунду мне показалось, что Киселев ему поверит…
— «Волхв», мы прерываем полет! — сказал генерал. — Через десять секунд — отделение от носителя и аварийная посадка на авиабазе Вандеберг.
— Есть, — сказал Данилов. — Но это ошибка.
Что он собирается делать?!
Я уставился на пульт. Там уже мигала красная строчка «Внештатная ситуация. Аварийное возвращение». Три, два, один…
Команда на отделение от «Энергии» прошла, но толчка не было.
— «Волхв», что происходит? — это снова был Гиллер.
— Земля, продолжаем полет, — спокойно сказал Данилов. — Челнок неуправляем.
— Данилов! — в эфире уже была какофония. Доносились голоса из ЦУПа, перекрывая Гиллера вопил Киселев.
— Товарищ генерал, команды с Земли не проходят, полет продолжается согласно программе.
— Что ты сделал?
— Товарищ генерал, вы же понимаете, это невозможно! — возмутился Данилов. — Я не могу контролировать действия ЦУПа. Это ваш сбой.
Там, на Земле, явно началась паника. Вначале информация, что на борту звездолета — зайцы.
Потом — челнок выходит из-под контроля.
— Земля, полет нормальный. Ждем ваших распоряжений, — издевательски добавил Данилов. Повернул голову, мрачно ухмыльнулся мне.
Я посмотрел на Счетчика, продолжавшего колдовать над пультом.
Держи, держи управление, рептилоид. Совершай невозможное, своди с ума компьютеры и приемники, выполняй функции ЦУПа, вытаскивай нас на орбиту…
— «Волхв»! — снова заговорил Гиллер.
— ЦУП, мы на связи.
— После завершения выхода на орбиту оставайтесь в свободном полете. Джампер не использовать! Повторяю, джампер не использовать! Ваш рейс запрещен. Дальнейшие инструкции после стабилизации орбиты.
— Вас поняли, Земля.
Оставалось меньше минуты. Если в ЦУПе не решили нас угробить, то должны прекратить попытки вмешательства. Мы уже не сможем вернуться, не сделав пары витков на орбите.
— Данилов! — вновь в наушниках возник голос Киселева. — СКОБа оповещена о нерасчетной ситуации. Вас контролирует «Скиф».
Мы с Даниловым не сговариваясь переглянулись. Старенький лазерный спутник российской армии — штука серьезная. Если еще не заржавел окончательно, то спалит челнок в одно мгновение.
— Попытка использовать джампер вызовет адекватную реакцию, — пригрозил Киселев.
— Товарищ генерал, о чем вы!
Киселев проглотил какую-то тираду и сухо потребовал:
— Хрумова мне.
— Слушаю, товарищ генерал…
Тридцать секунд до выхода на орбиту… Толчок — это включились двигатели «Волхва», добавляя свою толику к слабеющей «Энергии».
— Что у вас творится, Петр?
— Все в порядке.
— Твой дед — на борту?
— Моего деда на борту нет, — абсолютно искренне сказал я. Видимо настолько честно, что Киселев заколебался:
— Петр, где Андрей Валентинович и Мария Клименко?
— Где-то внизу, — покосившись на нижнюю палубу сказал я.
Киселев вздохнул.
— Петр, происходит что-то странное. Я прекращаю ваш рейс. Ждите на орбите. Возможно, потребуется ваша стыковка с «Гаммой», и досмотр корабля. Если ситуация прояснится, вы продолжите выполнения задания.
Да уж, продолжим…
