Четыре тысячи, восемь сотен - Иган Грег

– Рада тебя видеть! Заходи.

Он прошел через двустворчатые двери и поднялся по лестнице, преодолев четыре пролета; его форму это бы не улучшило, но старые привычки так просто не сдаются. Когда Беатрис открыла дверь, Адам был готов к тому, что один его вид заставит женщину отшатнуться, но она просто вышла на площадку и обняла его. Возможно, вид богатого калифорнийца, который выглядел моложе своих лет, перестал кого‑либо шокировать еще до ее рождения.

Она провела его в дом, на мгновение лишившись дара речи – вероятно, из‑за настойчивого желания спросить, как прошел перелет, или поинтересоваться насчет его здоровья. Наконец, она остановилась на вопросе «Как твои дела?».

По‑английски она говорила несравненно лучше, чем он по‑испански, поэтому Адам не стал и пытаться. – Неплохо, – ответил он. – У меня сейчас перерыв в работе, и я подумал, что просто обязан тебя проведать. – В последний раз они виделись на похоронах Карлоса.

Проводив Адама в гостиную и указав на стул, она принесла кофейник и поднос с выпечкой. Карлосу так и не хватило смелости признаться Аделине в своей ориентации, но Беатрис знала его секрет задолго до смерти матери. Адам не знал, какие подробности из жизни старика он мог ей поведать, но уже успел перебрать всех, кто знал его лично и был готов поделиться информацией, а Беатрис ответила на его письма с такой теплотой, что желание восстановить их отношения ради них же самих не вызывала у него не единого угрызения совести.

– Как дети? – спросил он.

Повернувшись, Беатрис с гордостью указала на снимки, выстроившиеся в ряд на стоявшей позади нее книжной полке. – Это Пилар на выпускном в прошлом году; полгода назад она устроилась на работу в больнице. Родриго сейчас на последнем курсе инженерного.

Адам улыбнулся. – Карлос бы сейчас был на седьмом небе.

– Само собой, – согласилась Беатрис. – Мы его постоянно дразнили, когда он решил податься в актеры, но сердцем он всегда был с нами. С тобой и с нами.

Внимательно оглядев фотографии, Адам заметил одетого в костюм Карлоса, – на тот момент ему было тридцать с чем‑то лет – рядом с гораздо более молодой женщиной в свадебном платье.

– Это ведь ты, да? – он указал на снимок.

– Да.

– Прости, что меня не было. – Он не помнил, как Карлос отлучался на свадьбу, но это, скорее всего, произошло за год‑два до их переезда в Лос‑Анжелес.

Беатрис с досадой воскликнула. – Мы бы были тебе рады, Адам, но я знала, насколько тяжело тебе тогда пришлось. Мы все знали, что ты сделал для моей матери.

Недостаточно, чтобы спасти ей жизнь , подумал Адам, но говорить это сейчас было бы жестоко и бессмысленно. А он надеялся, что Карло избавил детей своих сестры от токсичной болтовни старика о упущенном куше.

У Беатрис были свои представления об ошибках, требовавших исправления. – Конечно, сама она об этом не знала. Она знала, что его поддерживал какой‑то друг, но Карлосу пришлось притвориться, будто ты богат, будто ты одалживал ему деньги, и тебе это ничего не стоит. Ему стоило сказать ей правду. Если бы она воспринимала тебя как часть своей семьи, то не отказалась бы от твоей помощи.

Адам стесненно кивнул, не зная наверняка, насколько любезно или, наоборот, неучтиво, вел себя старик, раз за разом отдавая деньги женщине, которая не имела понятия, кто он такой. – С тех пор много воды утекло. Мне просто хотелось встретиться с твоими детьми и узнать, что у вас нового.

– А. – Беатрис состроила гримасу извинения. – Должна предупредить, что Родриго пригласил на обед своего парня.

– Не вижу проблемы. – Какой двадцатилетний инженер не захотел бы похвастаться роботом, копирующим любовника его Великого Дядюшки‑Кинозвезды, да еще и так, чтобы об этом узнало как можно больше людей?

Когда Адам вернулся в гостиницу, дело уже близилось к вечеру. Он отправил сообщение Сандре, которая ответила, что отлично проводит время в баре в центре города, и что он может составить ей компанию, если захочет. Адам отказался и лег на кровать. Обед, который он разделил с семьей Беатрис, был самым нормальным из всего, что произошло с ним с момента воплощения. Он едва не убедил себя в том, что здесь ему нашлось место – что он мог каким‑то образом стать частью этой семьи и выжить, благодаря одной только их привязанности, как если бы гостеприимство и добродушное любопытство, с которыми его встретили сегодня, можно было выдаивать до скончания веков.

Когда ореол взятого взаймы домашнего уюта померк, багаж прошлого напомнил о себе снова. Адам был вынужден снова и снова пытаться собирать разрозненные детали головоломки по мере их обнаружения. Он достал ноутбук и просмотрел архивные сообщения соцсетей в попытке выяснить, на какую дате приходилась свадьба Беатрис. Фотографии зачастую именовались невпопад или использовались ботами для совершенно непредсказуемых целей, поэтому даже имея как будто бы независимые подтверждения от четырех разных гостей, он не был до конца уверен в результате и, заплатив небольшую пошлину, воспользовался доступом к данным государственного учета Сальвадора.

Беатрис вышла замуж 4 марта 2018 года. Адаму не нужно было открывать электронную таблицу, в которой он пытался восстановить вырезанные из памяти события своей жизни, чтобы понять, что охватывающий эту дату период времени будет весьма скуп на комментарии, за исключением одной записи. 10 марта того же года Нейтан Колман был насмерть забит грабителем, проникшим в его дом.

Отправляясь на свадьбу своей племянницы, Карлос бы вряд ли вернулся домой на следующий же день; семейство рассчитывало бы на то, что пробудет у них хотя бы пару недель. Старик наверняка остался в Нью‑Йорке в полном одиночестве, и следить за его похождениями было некому. Возможно, ему даже хватило времени, чтобы пересечь всю страну и вернуться на автобусе, оплачивая все расходы наличными, разбивая путь на короткие отрезки и пользуясь время от времени автостопом, чтобы как можно сильнее затуманить картину путешествия в целом.

Даты, разумеется, ничего не доказывали. Если бы Адам выступал в качестве присяжного на суде, рассматривающем дело с настолько хлипкими уликами, он бы поднял обвинителей на смех. Таких же доказательных стандартов в его понимании придерживался и сам старик.

С другой стороны, на суде старик вполне мог выйти на свидетельскую трибуну и объяснить, что именно он пытался скрыть ценой таких неимоверных усилий.

Рейс в Лос‑Анжелес был назначен только на шесть вечера, но Сандра так мучилась от похмелья, что не смогла выйти из гостиницы, а у Адама не было никаких планов. Так что они расположились в его комнате, проводя время за просмотром фильмов и заказывая еду в местной кухне, пока Адам набирался смелости, чтобы задать ей вопрос, не дававший ему уснуть всю ночь.

– Вы можете раздобыть для меня спецификации моих адресных окклюзий? – Адам решил дождаться ее ответа, прежде чем осмелиться упомянуть об оплате. Если подобная просьба была оскорбительна сама по себе, предложение взятки лишь усугубило бы его проступок.

– Нет, – ответила она с таким же невозмутимым видом, как будто он поинтересовался вслух, может ли обслуживание номера включать в себя шиацу‑массаж. – Эта хрень под надежным замком. После вчерашнего вечера мне потребуется целый день, чтобы объяснить суть гомоморфного шифрования, так что вам придется поверить мне на слово: никто из ныне живущих не сможет ответить на этот вопрос, даже если бы захотел.

– Но я же восстановил на его ноутбуке счета, в которых все это упоминалось, – возразил Адам. – Прости‑прощай гребаный Фор‑Нокс.

Сандра покачала головой. – Это говорит о том, что он проявил небрежность – и мне, пожалуй, следует связаться с кем‑нибудь из ответственных за составление отчетности, чтобы они пересмотрели наименования позиций в бухгалтерском балансе – но когда дело дошло до проработки деталей, Лоудстоун наверняка проследили за ним со всей тщательностью. Больше этой информации не существует, если, конечно, он не занес ее в свой личный дневник.