Александр Тюрин - Сверхнедочеловек или История подопытных
Это квибсеров не прикончило, а лишь парализовало их волю.
Можно было уложить присмиревших синтетиков параллельно, и проделать разрезы за их ушами, там, где скрываются платы управления ЯМР. Потом уткнуть синтетические лица раструбами друг в друга. И вот пробили воздух ледяные лучи, пси-структуры голубыми струйками потянулись из тел наружу, и, сомкнувшись, образовали радужную перемычку.
Кологривов продолжил операцию, он рассек квибсерам грудные клетки, которые вывернул словно пиджаки и сплавил легким бластерным лучом. Конечно, часть конвертерных цепей и каналов питания была испорчена, но остальные удачно срослись. Парочка квибсеров обратилась в сиамских близнецов. Для начала.
Затем Ревнитель посредством “дубинки”-кодировщика настроил свежеиспеченных сиамцев на восприимчивый лад. Жуткий холод раздался во все стороны, воздух заискрил от изморози, пасти квибсеров непрерывно поглощали столы, стулья, металлические обломки приборов, даже ковер. Все эти продукты подкидывал им заботливый Кологривов.
На месте сиамских близнецов возникало что-то новое. Особенно пришлось Ревнителю помучиться с перепонками крыльев, подбирая для них материал и способы энергетической подпитки, однако без этого все планы пришлось бы похоронить и залить цементом. Силовая схема сращенных квибсеров оказалась не слишком сбалансированной. Вдобавок субнуклоновые конвертеры требовали огромного количества энергии для полетных движений, поэтому пришлось увеличить объем кислородных и азотных тоннельных поглотителей. А в итоге летательный аппарат стал дышать не хуже турбореактивного двигателя.
17
Когда Северин стал приближаться к подвалу, то заметил, что огонь уже опередил его. Горящий ручеек керосина лился прямо по ступенькам. Почкин, прыгая над танцующими язычками пламени, все-таки проскочил вниз. А там Материнская Субстанция уже шипела от соприкосновений с огнем, съеживалась со страха и, может быть, боли. Пламя проковыряло дорожку в ней, и хоть умная гуща липла к стенкам, шансов на спасение у нее оставалось маловато.
— Ася, Ася, Асенька. Где же она? Отвечай, богиня. Я не виноват, что так все получилось.
И тут субстанция еще больше подобралась к стене, а Почкин увидел тельце Аси, облепленное шматками студня. Голенькое тельце с тоскливыми линиями рук и горестным пересечением бедер. Почкин скинул рубаху и закутал девчонку. Он почувствовал себя раздавленным, будто по нему проехал паровой каток или прошлась нога циклопа. Ему даже захотелось остаться размазанным навсегда. Однако ладони, касавшиеся Аси, ощутили в ней присутствие жизни, легкие прерывистые пульсы. Почкин помассировал девушку по методике китайских пленных.
А потом изо рта у нее выползла студневидная пуповина, девчонка пару раз надрывно кашлянула и открыла глаза.
— Почкин вернулся,— протянула Ася с кхеканьем. — Ты все сделал, как хотела эта говорящая жижа?
— Я делал, Асюха, как она хотела, да вот результат вряд ли ей понравился.
Живехонька девица, но и выход перекрыт огненным заслоном. И с каждой секундой в помещении становится все неуютнее. Потихоньку пускает парок серебристо-ребристая поверхность пола, с противными звуками лопаются пупырышки на многослойных стенах. Тем не менее где-то обязана работать вытяжка, иначе Почкин с Асей уже б задохнулись.
— Там не вытяжка ли? — произнесла девица еще синюшными губами, угадав мысли Почкина, и ткнула пальцем в какой-то щиток.
Блюститель рванулся к нему, попробовал сковырнуть руками, однако не вышло, лишь ногти ободрал. По счастью, валялась неподалеку сабля, оброненная каким-то незадачливым тюрком. Острый титано-борный сплав прогрыз замок и щиток отпал.
— Давай сюда. Сейчас придется отбрасывать нормы морали,— пригласил Блюститель.
Почкин протиснул Асю в щель, потом стал толкать ее наверх. Если точнее, девица кое-как перебирала слабыми руками, а он подсаживал ее плечом в попку. Столь сомнительным образом они добрались до уровня первого этажа, но никаких проемов и выходов там не имелось. Видимо вытяжка цельно следовала до самой крыши.
Почкин представил и ощутил уже весь ужас подъема, когда сверху замаячило пятно света и оттуда упал полимерный трос. Едва Северин с девчонкой ухватились за него, как трос стал сокращаться и буквально выбросил их через несколько секунд на крышу.
Вначале перед глазами Почкина была лишь одна матово-черная поверхность, мерцающая отраженным солнечным блеском. “Фотоэлементы”,— высказался он зачем-то и, невзирая на ломоту в шее, поднял голову… Он даже похлопал веками, пытаясь прогнать неудобоваримое видение. Перед Блюстителем и Асей “красовалось” огромная крылатая тварь с бьющимися на ветру перепончатыми крылами, с двумя руками вдобавок и, что немаловажно, с двумя улыбающимися физиономиями. Собственно хвост подозрительного существа послужил спасательным тросом. А еще вспомнилась баба-яга, с нападения которой на летак началась “веселая” жизнь.
— Не очень-то ты похож на ангела,— вымолвил, робея, Почкин. — Хотя я где-то читал про четырехликого херувима.
— И тем не менее,— послышался знакомый, а если точнее, Кологривовский голос. — Тем не менее, рассею предубеждение. Парочка квибсеров любезно согласилась стать моей биополимерной оболочкой. Мне, конечно, пришлось их поуговаривать. Но потом они стали особо чуткие и восприимчивые.
— Ну и куда мы с тобой таким? — с сомнением, но уже начальственно произнес Северин Касьянович,— если бы еще цирк-шапито поблизости имелся. Или птичий рынок какой-нибудь.
— Глянь-ка лучше вниз, если кажешься себе таким умным,— предложило крылатое создание.
Почкин осторожно высунул голову из-за края крыши. Дым не помешал ему рассмотреть, что внизу сильно поредевшую цепь тюрок взяли в кольцо воины Березовского князя и у налетчиков прогулка явно подходила к концу. Березовцы лихо располовинивали своими двуручными титановыми мечами зарвавшихся визитеров.
— Впрочем, мы тоже можем узнать, каково это — из одного целого стать двумя половинками, так сказать, раздвоиться,— заметил Почкин. — Пока что мы считаемся разбойниками и наводчиками. Если и есть смысл кому-нибудь чего-то втолковать, так это Владыке Чистоты или Березовскому князю. И ты бы, Кологривов, служил у нас основным вещдоком… Выходит, что я рад нашей очередной встрече.
— Сейчас сматываться по воздуху надо,— убежденно и деловито произнес Кологривов. — Хватай девицу, а я тебя. Или наоборот.
Почкин подобрался к Асе, примерился и обнял ее.
— Таковы условия полета.
— Нет, это уже слишком далеко зашло,— строго провозгласила девица.
— Правильно. После всего такого, я как честный человек просто обязан сделать тебе предложение,— смиренно произнес господин Блюститель, щекоча девушкину шейку усом. — Тем более, я почувствовал, что моя старость отступила, она даже побежала от меня прочь со всех ног.
— А, решил завладеть моим поместьем, проклятый храмовник,— и Асина щека потерлась о колючий подбородок Почкина.
— Только без фальстарта, Кологривов. Ты отвечаешь за все, потому что являешься самолетом и пилотом в одном лице,— хмуро предупредил Блюститель.
— Слушай, не отвлекай разговорами, я ведь первый раз,— огрызнулся “пилот-самолет”, пытаясь настроиться на борьбу с силами тяготения.
Крепкие полимерные руки скрепили поясом безопасности пассажиров, крылья захлопали, все шесть ног оторвалось от крыши. И сражавшиеся внизу воины, хоть им было не до того, заметили, как пронесшийся над ними ангел унес двух людей, мужчину и женщину неизвестно куда.
18
— Тебе сколько лет, Почкин?
— Сорок два, Ася.
— Ты смелый дядька.
— Смелый, потому что глупый. Вообще-то мы все герои. Так что можно даже о памятниках похлопотать. Кологривову монумент в полный рост, тебе бюст, мне живот. Впрочем, памятника придется подождать. При жизни мраморный как-то неудобно ставить, а если бронзовый, то его просто сопрут и разделают на кастрюли.
— А до этого светлого посмертного времени нам есть чем заниматься?
— Ты сказала “нам”. Ловить на слове или мне послышалось?
— Да, чем нам с тобой заниматься, Касьяныч?
— Это надо понимать как извращенную форму свадебного предложения? А вдруг я еще недостаточно зрел для четвертого брака? И самое главное. Конечно, я не мордастый бурдюк на кривых ножках и медали мои не шоколадные. В отношении зрелых женщин я спокоен, чтоб поцеловать такую, мне не надо тянуть ее за уши. Однако редколесье на этой голове и довесок в брюшке могут испугать молодку.
— Пустяки, учитывая что объектом моей первой привязанности был просто ослик.
— Я и сейчас осел, а не орел,— летящий Кологривов вмешался в воркование Почкина и Аси. — Любой на моем месте давно бы разжал руки…
