Бен Бова - На краю пропасти. Старатели
Панчо любила бар «Пеликан». Она предпочитала это тихое место маленькому бистро в «Гранд Плазе», где обычно сидели туристы и местные жители. «Пеликан» казался домом; девушка настолько часто бывала здесь, что уже давно считалась завсегдатаем.
Она обменялась приветствиями с другими постоянными клиентами заведения. Владелец, как всегда, стоял за стойкой бара и с кем-то оживленно разговаривал. Увидев Панчо, он улыбнулся и сделал ее любимый коктейль «Маргарита» с настоящим лаймом из фруктового сада Селены. Несмотря на несколько пустых столиков в глубине комнаты, стойка у бара оказалась почти полностью занята. Стульев не было, и многим приходилось пить стоя, в прямом смысле до упаду; потом более трезвые товарищи отвозили их домой. Таковы правила «Пеликана».
Панчо втиснулась в толпу между незнакомцем и инженером-пенсионером, которого знала под именем Исаак Вальтон. Лицо Вальтона всегда выглядело немного искаженным или даже косым. Одна сторона лица как бы немного не сочеталась с другой. Даже седеющие волосы на одной стороне головы казались гуще, чем на другой Он считался вполне умеренным любителем алкоголя и веселым человеком, однако сегодня выглядел мрачным. Положив локти на стойку, инженер молча смотрел на высокий бокал с прозрачной жидкостью и кубиками льда.
– Привет, Айк! – поздоровалась Панчо. – Почему такое грустное лицо?
– Годовщина, – пробормотал Вальтон.
– А где же супруга?
Исаак бросил на Панчо затуманенный взгляд.
– Не годовщина свадьбы.
– А чего?
Вальтон немного выпрямился. Ростом он был почти с Панчо и весьма гибким для своего возраста.
– Сегодня восьмая годовщина с того дня, как я получил Премию Селены за достижения.
– Премию за достижения? А что это такое?
Тут вмешался в разговор владелец бара:
– Айк, тебе не кажется, что ты уже достаточно выпил?
– Да, ты прав, – отозвался Вальтон.
– Почему бы тебе не отправиться домой к жене и детям? – предложил владелец «Пеликана».
В его голосе Панчо услышала нечто большее, чем дружелюбие.
– Ты прав, дружище. Абсолютно прав. Все, я иду домой.
Сколько я тебе должен?
Владелец бара махнул рукой.
– Забудь. Считай это подарком на годовщину.
– Спасибо! – поблагодарил Исаак и повернулся к Панчо. – Не хочешь проводить меня?
Панчо бросила взгляд на владельца бара, который сегодня выглядел довольно угрюмо, и пожала плечами.
– Конечно, Айк. Я провожу тебя.
Вальтон оказался не настолько пьян, как выглядел в баре. Как только они вышли, она заметила, что он вполне устойчиво держится на ногах и находится скорее в депрессии, чем под воздействием алкоголя. Несмотря на мрачное настроение, Вальтон приветливо здоровался со всеми знакомыми.
– Что это за премия? – спросила Панчо.
– Ну, она немного секретна.
– О-о!
– Я сделал для них невозможное, но сделал это слишком поздно, и теперь мое открытие оказалось ненужным. Они даже не хотят, чтобы кто-нибудь узнал о нем, поэтому, наверное, и дали мне эту премию в качестве взятки, чтобы я держал язык за зубами.
– А что ты должен скрывать? – спросила удивленная Панчо.
Впервые за вечер на лице Вальтона появилась улыбка.
– Мой плащ-невидимку! – прошептал он.
Так, слово за словом, девушка узнала от инженера всю историю в подробностях. Вальтон работал с профессором Циммерманом, гением нанотехнологии, в то время когда бывшая ООН отправила на Лунную Базу свои войска для «наведения порядка».
– Ставенджер всеми силами пытался разработать оружие нового поколения, чтобы жители Базы могли защитить себя, не причиняя войскам ООН существенного вреда, – рассказывал Вальтон, становясь все мрачнее и мрачнее. – Циммерман обещал создать такую одежду, которая может быть невидимой, но негодяи убили его во время атаки. Один из смертников проник в лабораторию и взорвал старика.
– И себя тоже?
– Ну я же сказал: смертник. Короче говоря, так называемая война закончилась довольно быстро, мы получили независимость и из Лунной Базы превратились в Селену.
– Да, знаю.
– Какое-то время я даже не знал, чем заняться. Я был ассистентом Циммермана и после его смерти находился в некоей прострации.
Итак, по прошествии некоторого времени Вальтон продолжил дело Циммермана по поиску метода, который позволит делать солдат невидимыми. И… в результате сумел это сделать.
– Ну и кому теперь надо быть невидимкой? – спросил Вальтон, и прежде чем Панчо успела ответить, сказал: – Только тому, у кого на уме недобрые мысли: убийцам, сумасшедшим, ворам и так далее.
Административный Совет Селены решил законсервировать изобретение Вальтона, упрятать его так, чтобы никто и никогда не узнал о существовании грандиозного изобретения.
– Поэтому они и выдали мне эту премию, чтобы я молчал. Похоже на пенсию. Я могу жить в полном комфорте, но только пока остаюсь на Селене и держу язык за зубами.
– Звучит заманчиво, – сказала Панчо, пытаясь подбодрить его.
Однако Вальтон лишь покачал головой.
– Ты не понимаешь, Панчо. Я гений, и никто даже не подозревает об этом. Я сделал потрясающее открытие, а оно так и не принесет никому пользы. Я даже не имею возможности никому рассказать о нем.
– Но ведь ты рассказал об этом мне!
– Ну надо же хоть кому-то рассказать о нем. Если бы я сегодня не сделал этого, то, наверное, просто сошел бы с ума. К тому же тебе можно доверять. Ты ведь не собираешься его украсть и использовать в злых целях.
– Конечно, нет, – быстро ответила Панчо.
Однако в этот момент она уже думала о том, как здорово время от времени скрываться от всех таким интересным способом.
– Хочешь посмотреть на него? – спросил Вальтон.
– На плащ-невидимку?
– Да.
– Как же я увижу его, если он невидимый?
Вальтон рассмеялся и, хлопнув Панчо по спине, ответил:
– Это мне в тебе и нравится, Панчо! Ты отличный друг, друг с большой буквы «Д».
Вальтон повернул в один из разветвленных коридоров и повел девушку на уровень ниже «Гранд Плазы», где находились все системы жизнеобеспечения Селены: многочисленные трубы, наносы, системы снабжения и очистки воздуха, очистки и рециркуляции воды, электрические станции, которые черпают энергию со специально установленных на поверхности солнечных батарей. Кругом все гудело и шипело, техника ни на секунду не прекращала свою деятельность. Потолки этого уровня были неровными, кое-где виднелся отделанный лунный камень, а сами помещения напоминали лабиринты. Вдоль коридора, по которому они шли, располагались катакомбы.
– А разве этот уровень не на замке? Я думала, вход сюда воспрещен. – Вальтон молча вел ее, открывая одну за другой разные двери. – Да и твое изобретение тоже должно охраняться…
– Они даже не знают о его существовании. Я сказал, что уничтожил его. Уничтожил!.. Не дождутся от меня такой радости! Этот плащ – единственный во всей Солнечной системе!
– Вот это да!
Вальтон кивнул с почти отсутствующим видом.
– Не что-то там, а настоящий плащ-невидимка!
– Да, плащ-невидимка… – как эхом повторила Панчо.
– Он выглядит как обыкновенный дождевик и закрывает человека с головы до ног, – объяснял Вальтон тихим голосом, как будто опасаясь, что его могут услышать.
Панчо пришлось напрячь слух, чтобы расслышать последнее слово. Гул машин мешал разговаривать.
Она следовала за Вальтоном по длинному коридору вдоль множества металлических дверей. В коридоре пахло пылью: в помещениях на этом уровне редко появлялся обслуживающий персонал. Лампы над головой располагались так высоко, что через каждые несколько метров Вальтон и его спутница попадали в полосу тени. Наконец он остановился напротив двери, которая, по всей видимости, открывалась только с помощью тайного кода.
– А тут нет охраны? Разве никто не патрулирует эти коридоры? – спросила Панчо, чувствуя себя отнюдь не уютно в такой мрачной атмосфере.
– Нет. А зачем? Во всех концах коридоров есть камеры наблюдения, но этот старый тоннель скорее походит на чулан или чердак. Здесь хранят только ненужный хлам, а обслуживающий персонал работает на несколько ярусов ниже.
Вальтон быстро набрал код на электронной панели двери и потянул на себя тяжелую металлическую дверь. Она жалобно всхлипнула, словно от недовольства, и поддалась.
– Вот мы и пришли! – прошептал он.
Внутри просторного шкафчика висел аккуратный плащ черного цвета.
– Разве не красавец? – спросил Вальтон и, нежно погладив его, повертел вешалку в руках.
– Да, вполне похож на обыкновенный плащ, – сказала Панчо, мысленно удивляясь, как может этот кусок ткани сделать человека невидимым.
Плащ блестел при слабом свете ламп, как будто сотканный из блесток.
