Ольга Чигиринская - Мятежный дом
— Что случилось, Ран? — спросила влюбленная амазонка.
— Нам нужно как можно быстрей быть в глайдер-порту! — Дик посмотрел на хроно и добавил: — Через час будет уже поздно!
* * *Так вот значит, каково оно — смотреть на мир с высоты эшафота. Данг много раз видел глайдер-порт, но еще ни разу — так.
Он скосил глаза на остальных ребят. Сет стоял бледный и молчал, только губы ходили ходуном. Итци плакал. Тоно глупо улыбался. Данг не знал, жалеть дурака или завидовать ему. Для него все закончится очень быстро и навсегда, но, похоже, со вчерашнего дня он этого так и не понял. До него не дошло, что это значит, хотя судья просто-таки все разжевал: «Тебя повесят за шею и ты будешь висеть до тех пор, пока не умрешь». «А потом вы меня отпустите?» — спросил дурачок у судьи. Охранники заржали. Ночью в камере Тоно все приставал к Дангу — как это, умирать? «Откуда я, на хрен, знаю», — разозлился Данг в конце концов. — «Я еще не умирал ни разу». «Флорд рассказал бы мне», — вздохнул Тоно. — «Флорд умирал один раз». У Данга сердце упало в живот: «Что за гонево?» — «Элал говорил», — ответил недоумок. — «Элал хотел побить его, рубашку порвал. А он Элала ранил». Итци и Сет ухватились за эту его оговорку — все лучше, чем сидеть и молча ждать утра, — и вытянули из него все, что он знал, а чего не вытянули — то додумали. И завтра, если никто из них не умрет под плетьми, тайну Ричарда Суны будет знать весь Муравейник, ибо что знают двое — то знает каждая свинья, если один из этих двоих — Итци.
Ран, Суна, где ты был, когда был нам так нужен? И где ты сейчас? Ты бы рассказал мне, как все это перенести.
Ран пропал шесть дней назад. Пять дней назад нашли убитыми Элала и Нышпорку. Четыре дня назад до Данга дошло, что торговец пойлом Кодар Вишна похвалялся, что состоит в «Батальоне страха» и приложил руку к смерти одного из мелких засранцев. Три дня назад Данг собрал Сурков и они ворвались в магазин Кодара Вишны, разбили все бутылки, залив пол содержимым, а потом подожгли его. Поджог в плане не значился, ребята сорвались, когда погиб Анк. Один из служащих Кодара достал пистолет, выстрелил в Анка — наповал. Тоно зарезал ублюдка. Позавчера цап Исия Дамон заявился с отделением морлоков на свалку и захватил всех, кого там нашел: Данга, Тоно, Сета, Итци, Илихау, Симха и троих девок. Будучи уверены, что их не смогут обнаружить, Сурки спали, как… ну да, как сурки. Знать бы, какая сука заложила… А вчера был суд. Они не смогли бы выгородить Тоно, даже если бы попытались: при допросах применили шлемы. И не только шлемы — у Данга опять болели все ребра. Ему, как вожаку и Тоно, как убийце, досталось больше всех. Ясное дело, цапам за это ничего не было — «сопротивление при аресте», вот как это у них называется. Тоно приговорили к виселице, остальных — к штрафу либо публичной порке. За Илихау и Симха родители заплатили штраф — однако, насколько Данг знал Ашеру и Симха-старшего, они выпорют отпрысков самолично. Дед Данга, видимо, решил, что эта радость не стоит трех сотен дрейков, а у Итци и Сета просто никого не было. Что ж, они, по крайней мере, останутся живы. Если не подохнут.
Данг покосился на палача — добровольца из охранников городской тюрьмы. Постарался запомнить его лицо, чтобы, когда наступит день, объяснить ему, как мало в жизни значит прибавка к зарплате в шесть дрейков за каждого наказанного. Потом бросил взгляд на рукоятки разных кнутов, торчащие из брошенной на помост сумки. Итци посмотрел туда же, а потом, всхлипнув — на своего капитана.
— Не дрейфь, — прошептал Данг. — Шкура зарастет.
Рядом с алтарем за оцеплением стоял этот цап, Исия. С виду он был мягкий и кривой, как раскисший пельмень, но Данг знал, что это одна дымовая завеса. На самом деле Исия был быстрый, сильный и хитрый сукин сын. Но это его не спасет. Ни один сукин сын не может бодрствовать тридцать часов в сутки. Данг увидел, что Исия тоже смотрит на него, и улыбнулся цапу как можно гаже. Сурка можно схватить, избить, даже убить — но это нельзя сделать безнаказанно. Данг все свои силы положил на то, чтобы в банде этот принцип не нарушался. Он копировал Итивакай. Один за всех, все за одного.
«И куда это тебя привело? А остальных?»
Данг заглушил этот голос в себе. В конце концов, рано или поздно, чем-то таким должно было все обернуться. Ни одна уличная банда не существует вечно. Это как в игорном доме — в конце концов выигрывает дурацкий автомат. Может быть, Нешер закончит так же. Все равно небо потеряно. Все потеряно…
Начали с повешения — Тоно шел к петле как нашкодивший ребенок к отцу на выволочку. Он зашмыгал носом, когда петлю накинули ему на шею, и опять спросил у охраны:
— А меня потом отпустят?
Сет, услышав это, не выдержал и заорал:
— Гады! Гады! Гады!
Его несколько раз ударили стрекалами — и он упал, хрипя. Судебный исполнитель зачитал в микрофон приговор и кивнул. Палач шагнул назад, чтобы не стоять на люке, а Тоно завертел по-глупому головой, и вдруг удивленно вскрикнул, когда опора ушла из-под ног. Люфт на веревке был два метра, Тоно пропал из виду, как в уличном представлении. Данг услышал только хруст позвонков. Он надеялся, что Тоно ничего толком не успел почувствовать.
Насчет себя и остальных надеяться было не на что. Оставалось только показать им, как следует себя вести.
Он первым шагнул вперед и протянул руки, чтобы его расковали и раздели.
— Четыре минуты, — сказал медтех, бегло просветив его сканером. — Здоровый кабан, выдержит.
… На исходе третьей минуты Данг потерял сознание и пришел в себя только тогда, когда его сняли. После этого начался бред. Ему пригрезился Суна, с ладонями, перепачканными кровью, лихорадочно вертящий в руках какую-то черную яйцеобразную хреновину. Потом в бред вторглась красавица-блондинка, властно скомандовала «Дай сюда!» и отобрала хреновину у Суны. «Бесполезно», — сказал цап Исия. — «Дохлое мясо». Что-то мокрое шлепнулось на спину, Данг завыл, царапая свою постель, но его схватили за руки и Суна заорал в самое ухо: «Сейчас все будет хорошо, Данг! Потерпи чуть-чуть, все будет хорошо!» Данг увидел, что руки, стискивающие его запястья — темны и когтисты. Морлок. Вырываться было бесполезно, оставалось поверить Суне на слово — и вот, о чудо, ему действительно полегчало. Штука, распластанная на спине, была холодной, от нее распространялось приятное онемение. Он смог вдохнуть, поднять голову. Какая-то гем-женщина поднесла ему воды. «Не бойтесь, хито-сама. Я — Мария. Он — Раэмон. Вы в Салиме»… Или в Иерусалиме? Вера Суны — не сказки? Данг напился сладенькой водички и уронил голову на подстилку.
…Когда измученный Данг наконец заснул, Исия решился поближе рассмотреть те штуки, которую прилепили ему на бок и на лопатки.
— Она что, отсасывает кровь? — поинтересовался он.
— Это медицинский бот, — пояснила красотка-аристократочка Роксана Кордо. — Он делает все, что необходимо. Да, и кровь отсасывает тоже. Лечит внутренние разрывы. Обезболивает. Обеззараживает.
— Неслабо, — с уважением сказал Исия. — Это новые разработки? Когда в продаже появятся?
— Сейчас одна такая стоит в производстве около пятисот дрейков, — пожала плечами аристократочка.
— Ничего себе пластырь… — хмыкнул Дамон. — Много же у вас будет покупателей.
— Эти боты не пошли в серию потому, что не прошли полевых испытаний. Можно считать, что они сейчас их проходят…
Исия проследил, как бот-слизень, внутри которого темнеет отсосанная кровь, переползает с бока юноши на поясницу, как раз в область почек.
— Испытывайте, сеу Кордо, испытывайте, — одобрил он. — Этому парню мало что уже может повредить.
— Он выживет, — мрачно сказал Суна. — Я ведь выжил. Ему назначили четыре минуты, мне — восемь.
— Это, — Дамон распахнул на нем куртку и ткнул пальцем в тонкий шрам на животе. — Сделано «гадюкой», тонким металлопластовым хлыстом. Она выпускает много крови, рассекая кожу — и только. В ней нет веса, чтобы причинить внутренние разрывы. А вот это — работа «волка», — палец Исии прошел вдоль мягкой припухлости над лопаткой Данга и остановился на зашитом рубце у него подмышкой. — Бич с хитростью: кончик тонкий, основание толстое. В кончик вплетена проволока, чтобы сдирать кожу. Все зависит от того, кто и как бьет. Можно хлестать одними концами, с оттягом, напустить кровищи, чтобы все девки в обморок попадали. А можно бить толстым основанием. Крови мало, внутренние разрывы — обеспечены. Четыре минуты — верная смерть. Зря парень играл героя.
— Он не играл. И он выживет. Рокс обещала.
— Ах, ну раз Рокс обещала… — Исия встал, засунув руки в карманы. По крайней мере, сказал он себе, мучиться парень больше не будет: этот слизняк накачал его анальгетиком по самые глаза.
Остальные вели себя умнее — орали как надо и не злили палача. Сейчас мелкий кемарил под стеночкой, а второй так и не пошел сюда — убрался куда-то в свою конуру, зализывать раны. Побрезговал помощью гемов. Зато здесь был третий, не попавший под раздачу: вовремя смылся. За все время, что они провели в этой пещере, пацан не сказал ни слова, и Исия решил, что он немой.
