Андрэ Нортон - Веер с глазами из опала. Принц приказывает
— Я Аскра! — она держалась прямо и гордо. — Некогда моя кровь говорила с вождями, указывала сделать то и сделать это. И то, что мы приказывали, чего желали, совершалось. Потому что в нас изливалась сила богов. Она согревала и обогащала нас. Но потом пришли белые, они убивали, разрушали наши священные места, надевали цепи на тех, кто не успел умереть. А те, кто спасся, кто сохранил в сердце и уме старых богов, те превратились в бродяг и разбойников. Но мне было дано знать, что я должна вернуться, потому что осталась здесь сила, и я могу её вызвать, пусть только во снах. Ты видела сны, дочь чужаков… — старуха подошла, и лицо её теперь было всего в нескольких дюймах от Персис. — Есть в тебе что–то, что позволило войти в мои сны и вызвать этот кинжал мести. Ты не можешь теперь уйти, тебе не позволит твой внутренний дух. Разве не так?
Персис раскрыла рот, собираясь яростно возразить. Она лишь отчасти поняла сказанное. Но словно кто–то другой овладел девушкой. Невидимая сущность, которая делила с ней её тело, теперь вышла наружу.
— Это… это так! — и отрицание так и осталось непроизнесённым.
Аскра кивнула.
— Но эта сила не от моих богов, белая женщина. И я не могу тебе помочь. То, что ты должна сделать, ты сделаешь сама. Тебе предстоит встретиться со злом, и, может, в конце этой встречи тебя ждёт смерть. Но если ты действительно ищешь его, дорога перед тобой открыта.
Персис облизала губы. Из всей этой путаницы слов она поняла только, что Аскра знает, где Крю Леверетт, и что он в опасности. Она обязана ему жизнью, но не только поэтому она должна ему помочь. Веер на груди девушки согрелся. Казалось, именно он вызывал у неё отчаянную решимость. Она и не подозревала, что способна на такое — и до такой степени. Персис вернулась к своему первому вопросу:
— Где капитан Леверетт?
Аскра отошла к очагу.
— Его увели вниз.
Отняв одну руку от мешочка, индианка указательным пальцем с длинным чёрным ногтем показала на пол у себя под ногами.
Цистерна! Персис медленно прошла вперёд, поставила лампу на длинный стол, наклонилась и взялась за кольцо крышки люка. Что это она собирается делать? Лучше поднять людей в гостинице, пусть они займутся поисками.
Не принимая сознательного решения, девушка наклонилась вперёд, крепче взялась за кольцо. Неожиданно свет погас. Удивлённая, она оглянулась через плечо. Индианка задула лампу.
— Ты хочешь, чтобы они узнали, что ты идёшь? — спросила старуха с тоном явного превосходства. Потом подняла ковёр и установила его между умирающим огнём очага и люком.
Протянув руку, она дёрнула девушку за юбку.
— В воде это нехорошо, белая женщина. Лучше сними.
Персис повозилась с пуговицами и шнурками, сбросила муслиновую юбку и две нижние. Теперь на ней оставались только панталоны и сорочка, потому что корсет с его бантами, кружевами и оборками она тоже сняла. Чувствуя себя голой, она подняла крышку люка, напрягаясь под её тяжестью, и Аскра даже не шевельнулась, чтобы ей помочь. Персис не могла бы сказать, почему она совершает такой невероятный поступок. Она словно оказалась в новом кошмаре, и не видела выхода из него. Она должна была выдержать до конца.
Глава четырнадцатая
Внизу было не совсем темно. Когда глаза немного привыкли, Персис поняла, что вода слегка светится. К тому же неподалёку слышались голоса. Девушка присела. С того места, где она стояла, поле зрения было ограничено, но она не собиралась безрассудно спускаться дальше, пока не поймёт, что происходит в темноте, пахнущей морем.
Как ни напрягала Персис слух, она не могла разобрать ни слова, слышала только голос, показавшийся ей мужским. Она пристально осмотрела воду внизу. Вода плескалась у каменного карниза, на котором виднелись следы более высокого уровня наводнения. Но Персис была уверена, что лампа, которая давала слабый свет, стоит не на этом карнизе.
Насколько можно доверять Аскре? Что, если индианка уговорила её спуститься вниз, только чтобы захлопнуть дверь? Тогда Персис окажется в ловушке. В этот момент она усомнилась в своей храбрости. Спускаться ещё ниже во тьму… и никто, кроме Аскры, не знает, где она…
Но решимость, та часть Персис Рук, о которой она и не подозревала, продолжала исходить от веера–кинжала. Девушка всё время помнила об этом необычном оружии, оно прикасалось к ней, напоминало о себе не только физически, но и эмоционально.
Звуки голоса по–прежнему доносились снизу. Возможно, их искажало расстояние. Персис пыталась вспомнить, что видела внизу, когда купалась. За цистерной открывается туннель, он ведёт мимо черепахового садка к каналу и в море.
Считая, что поступает глупо, но в то же время не в силах поступить по–другому, Персис подняла голову и посмотрела на Аскру.
— Если позвать людей из гостиницы… — проговорила она.
Рот Аскры искривился в широкой злой улыбке. Пальцем с длинным ногтем она провела у себя поперек шеи.
— А что, если смерть придёт раньше? До того, как они сюда добегут? Неужели страх — такой тесный плащ, что белая не может его сбросить?
Она чуть наклонила голову набок, глядя на Персис своими властными глазами.
— Время для богов ничего не значит. Но люди живут во власти времени.
Персис набралась решимости. Она удивлялась, почему Аскра сама ничего не делает, чтобы помочь Крю Леверетту. Ведь капитан действительно в опасности.
— Я служу только богам… — старуха выпрямилась во весь рост. — Только их приказы должна я исполнять. А белые им безразличны. Они разрушили их храмы, убили тех, кто в них верил. Если я сойду с предназначенной тропы, потеряю всю силу…
Персис поняла, что индианка верит в свои слова. Но Аскра продолжала:
— То, что могла, я уже сделала. Разве ты не здесь? Во всем доме только ты одна смогла ответить на мой призыв, — снова она изобразила в воздухе странный жест, который Персис не поняла. — Ты видишь и чувствуешь. Те, кто ушёл, могут действовать через тебя. Но это всё, что я могу дать тебе, белокожая.
Персис поняла, что согласно кивает. Здравый смысл велит звать на помощь. Но она теперь подчинялась чему–то превыше здравого смысла, которому её учили всю жизнь. Она вынуждена поступать так. И где–то в глубине сознания таилась мысль, что кто–то ею распоряжается. Как, по словам Аскры, всегда распоряжался ею. Выхода не было.
Девушка ступила на лестницу, прикосновение влажного и слизистого дерева под её руками было неприятно. Но она продолжала торопливо спускаться по ступенькам. Добравшись до карниза, она увидела, что свет исходит слева, еле заметный в туннеле для бегства.
Никого не было видно, и Персис прижалась к стене, так что коснулась её плечом. Всё то же принуждение заставило её двинуться в сторону туннеля.
— …уютно, как жуку–долгоносику в бисквите.
Теперь слова звучали достаточно громко, чтобы она разобрала их. А в тоне сквозило злорадное веселье.
— Не беспокойтесь о нём, моя дорогая. Мы возьмём всё, что нам нужно, и ещё до того, как они проснутся и начнут поиски, будем уже в безопасности. Только взгляните на него: великий капитан Леверетт связан, как свинья по пути на рынок.
— Ральф, Ральф… нам нужно уходить… не знаю, сколько они проспят…
Лидия! Вот только голос девушки потерял обычную уверенность. Она вот–вот расплачется.
— О, им потребуется время, чтобы отыскать своего повелителя и хозяина. А то, что у нас с собой, положит конец всем нашим затруднениям. Не думал я, что Леверетт так глуп. Он слишком много держал наличности. А когда мы поженимся, моя дорогая, он не посмеет поднять крик. Мы объявим, что это ваше приданое.
— Но другая вещь? Этот портфель?
— Не тревожьтесь и об этом, моя дорогая. Эти бумаги стоят больше, чем то, что мы нашли в сейфе. Мы сможем поехать в Париж, любимая… что вы на это скажете? Вы ведь всегда хотели повидать мир… Ну, теперь у нас в руках ключ к этому.
— Но Персис…
— У Персис Рук, моя дорогая, теперь нет ни малейшей надежды получить то, за чем приплыл сюда старый дурак. Глупая женщина составила глупое завещание. Нарушить его, после того как исчезнут эти документы, будет так же легко, как вам окунуть пальцы в воду и потом стряхнуть капли. Как мило с его стороны… и с её тоже… держать всё это под рукой. Чтобы полегче было отобрать! Мы просто–таки обязаны нарушить завещание. Эти высокомерные и богатые Руки хотят получить наследство Амоса. И понимаете, если бы они по–прежнему были богаты, им не потребовалось бы всё тут вынюхивать. Они бы сами ни за что сюда не явились!
Теперь в голосе его не слышалось веселья. Рука Персис инстинктивно коснулась кинжала. Голос Ральфа Гриллона оставался лёгким, но что–то в нём усилило внутренний холод, который грыз Персис с самого пробуждения в казавшемся покинутом доме.
— Ну хорошо, девочка, мы отправляемся. Отдыхай спокойно, друг…
