Валерий Иванов - Визит к Тёмным
— А-а-а…, ты, наверное, охотник, — обрадовался незнакомец, — с Дикого яруса свалился?
— Ниоткуда я не сваливался, — меня даже обидело это предположение (как будто с печки свалился), — я просто заблудился и…
— Что значит, заблудился, — грозно перебил чернобородый, — откуда ты? Из какого селения? У нас нет таких, как ты.
И он с большим сомнением обозрел мой камуфляжный прикид.
— Я с…, - ну, не говорить же мне, что я с другой планеты и вообще из другой галактики — вряд ли грозный незнакомец примет это на веру.
Эх, как-то я не подготовился к встрече с людьми такого уровня. Обычно, в научно-фантастических книжках контакты с представителями иной цивилизации описываются по другому. Надо выходить из положения. Проще всего сказать, что я ничего не помню — так меня невозможно будет уличить в какой-то лжи. А начнешь лгать и придумывать, непременно попадешься и тогда жди любых неприятностей.
- Я не помню, как сюда попал, — сказал я, лихорадочно обдумывая свое дальнейшее поведение.
Начало моего обустройства в чужом мире явно не складывалось с самого основания. И сам этот мир мне не нравился, с его серыми и однотонными красками. И не таким мне казался предполагаемый диалог с инопланетянами. Что-то типа обмена научными любезностями. А здесь сначала какой-то дурацкий плен, теперь допрос с пристрастием… Дальше что? Ясно только, что ничего хорошего…
— Не помнишь…, - это было сказано без всякой интонации, просто повтором.
При этом бородач весь подобрался, как бы готовясь к активным действиям и применению физической силы. Ну, этого, при моей-то подготовке я ни чуточку не боялся, мне не страшен и взвод таких здоровяков. Однако начинать с конфликта не хотелось.
— Не помню, — в моем подтверждении не слышалось никакого вызова.
— Кто ты?
Вопрос был уже не нов, но приемлемых вариантов пока не было. Я никак не мог знать, кем я мог быть в этом мире, равно, как не имел понятия, кто его населял вообще.
— Я не помню, кто я, — продолжая гнуть неопределенную линию, я сказал это самым мирным и добросердечным тоном, надеясь не прогневить своего настырного собеседника.
Как ни странно этот ответ, похоже, его удовлетворил или, во всяком случае, успокоил.
— Четыре периода назад, — буркнул он, то ли для себя, то ли для меня, — в становище растенщиков тоже забрел неизвестный — он стал рабом их старейшины…
— Как твое имя?
— Егор, — здесь я не стал лукавить, а то не дай господь, окрестят каким-нибудь эндрюсархусом и бкртчнаном.
— Меня зовут Мальен, — кажется, отношения налаживались, раз началось знакомство.
И я протянул ему руку, как это и принято при процедуре знакомства, но он лишь удивленно на нее посмотрел. А вот продолжение диалога меня не обрадовало.
— Будешь моим рабом, — похоже, данное утверждение обжалованию не подлежало.
— Я не…, - конечно, я собирался выразить свой протест этому неожиданному закабалению, но он меня перебил, сразу определяя who is who и расставляя все точки над i.
— Я являюсь старейшиной этого селения, — эти слова меня несколько удивили, вот уж не подумал бы — никаких атрибутов власти на собеседнике мною замечено не было. Трактирщик и трактирщик…
Мое неопределенное пожатие плечами побудило его выдвинуть еще один веский тезис.
— И мой сын взял тебя в плен! — торжественно закончил чернобородый властитель.
Доводы, несомненно, убедительные, однако никаким рабом я становиться не собирался и уже готовился показать, в свою очередь, кто есть кто, вплоть до применения к поработителю физической силы. Ведь не самый же он главный на этой планете, где-то есть центральная власть — туда-то мне и надо стремиться, а не вступать в сложно-правовые взаимоотношения с главой какой-то убогой деревни. Или погодить с выяснением отношений, а попытаться выяснить на месте, как можно больше об общественном устройстве чужого мира?
Пока я решал эту непростую дилемму, бородача позвали внутрь второго помещения, где скрылся его сын.
— Мальен! — голос был женским и приятным, — подойди к нам!
Старейшина повиновался, но перед уходом выкинул позабавивший меня трюк. Он внезапно снял свой пояс, схватил меня за руку и обвязал запястье неожиданно сложным узлом, показывая несомненные морские задатки. Второй конец пояса он накинул на здоровенный металлический крюк, вбитый в стену, и сотворил там такой же диковинный узел. Ага, это, чтобы новоиспеченный раб не сбежал. Ладно, сделаем вид самой смиренной овечки, не будем пока пугать старика небрежным выдергиванием крюка.
Но когда он вышел, я все же попробовал освободиться. Кто его знает, вдруг эта железяка заделана в известняк намертво и вытащить его можно только вместе со стенкой. Распутывать чертовы узлы не стал, а просто включил физическую мощь, дернул рукой и крюк легко, как гвоздик из сырой картошки, выскочил из стены. Полностью освобождать руку не стал, оставил на потом, чтобы продемонстрировать воочию местному вождю, с кем он имеет дело.
Старейшина отсутствовал недолго. Войдя, он молча уставился на образовавшуюся в стене дырку, а затем опустил взгляд на мою руку. Я демонстративно поднял ее на уровень глаз, а затем второй рукой небрежно, всего лишь пальцами, порвал свои путы. Они разлезлись, как полусгнившие нитки, хотя я и почувствовал их удивительную прочность. У Мальена аж глаза полезли на лоб.
— Рабом не буду, — буднично сказал я, опуская изуродованный пояс с крюком на пол.
— Не будешь, — подтвердил чернобородый Мальен, — почему ты не сказал, что на Аллока напал дзург, а ты помог ему освободиться?
Ага, значит, его сына зовут Аллок. Неблагодарный свиненок, однако, твой отпрыск, папаша. Вместо того чтобы сказать хотя бы спасибо, в рабство хотел сдать и даже не обмолвился отцу, что я спас ему жизнь. А зверюга, стало быть, звался здесь дзургом.
— А что, твой сын не мог сам об этом рассказать? — мои слова были смесью иронии со злостью, — или твоему народу вообще чужды чувства признательности и благодарности?
— Разве ты забыл, что основные чувства приходят к нашим детям с достижением брачного возраста?
Этим ответом он меня сразил. Так вот почему парнишка вел себя так черство и бездушно! Позднее я узнал, что здешние подростки обретают стыд, любовь, скорбь, сердечность, благодарность и прочие проявления человеческого душевного состояния только по достижении ими, по земным меркам, совершеннолетия. Как только впервые юноша или девушка посмотрят на подростка противоположного пола, опять же выражаясь по земному, с сексуальной заинтересованностью, они обретают чувство любви, а вслед за ним появляются и остальные нормальные страсти, пристрастия и их эмоциональные проявления. Вслед за этим родители покупают юношам жен, и начинается их самостоятельная жизнь. Но здесь я забежал вперед, попозже будет и об этом.
— Я же говорю, что ничего не помню, — вяло парировав реплику собеседника, я впал в легкий ступор — в какой же странный мир меня занесло…
— Ты, правда, убил дзурга? — в голосе Мальена сквозило нескрываемое недоверие.
— Я его задушил.
— Этого не может быть. Он страшный и сильный. Дзурга нельзя убить даже копьем. Его шкура, покрытая очень густой шерстью, прочна и непробиваема. К тому же дзурги в нашем лесу не водятся, они живут в горах.
— Ты не веришь своему сыну?
— Дети не умеют врать, — убежденно произнес старейшина, — но иногда могут фантазировать.
Он перевел взгляд на валяющиеся на полу обрывки пояса и поднял их.
— Хотя и джалмин невозможно порвать, — пробормотал он, — но ты же его разорвал…
Я подумал, что джалмин это пояс и поделом ему такая участь, нечего вязать честных людей, но позднее узнал, что так назывался материал, из которого здесь делали все предметы одежды и многое другое.
Мальен продолжал вертеть в руках останки пояса и посматривал на меня уже с явной опаской. Дырка от крюка, скорая расправа с путами — доказательства вроде бы налицо. Но мертвый дзург? В это, судя по выражению его лица, он никак не мог поверить.
— Может это детеныш дзурга? Или совсем больной дзург? — сомнения его не отпускали.
— А ты сходи и посмотри, — мой выпад был недурен.
— Верно! — довод был неожиданно принят, — надо взглянуть на это место.
И он выжидающе уставился на мои руки.
— Только без меня, — моя решительность не оставляла надежд на мое участие в поисках зверя, — к тому же я не найду, где это было.
— Аллок!
Непутевый сынишка вбежал в зал с неизменным луком в руках.
— Ты помнишь место, где на тебя напал дзург?
— Помню! — уверенно заявил доблестный лучник.
— Сейчас я соберу людей — проводишь их туда, — и они двинулись к выходу.
У самой двери Мальен вспомнил обо мне и остановился.
— Ты никуда не уходи отсюда, — это был уже не приказ, а скорее просьба, — ничего дурного тебе у нас не сделают…
