Василий Головачёв - Пришельцы против пришельцев (сборник)
Осознание обстановки пришло тотчас же, стоило ему подумать об этом. Его сторонников оставалось мало, врагов – впятеро больше. Но основным противником являлся не воинский контингент во главе с криптоидом (Варавва его почувствовал), а зависший над скалистой грядой берега трансгалакт – НЛО, каким его представляли люди, квазиживой организм, управляемый другими квазиживыми организмами, намеревавшимися зачистить территорию вокруг гряды и захватить самого Дракона. Варавва почувствовал и это, не разделяя себя и сущность, которой он стал вместе с Евгенией.
Трансгалакт перестал палить по защитникам пещеры из деструкторов, подпрыгнул, обратив внимание на вымахнувшего из-под земли боевого робота Древних. Команда ещё не поняла, кто управляет объектом, ради которого им пришлось пересечь пол-Галактики.
«Варька, – окликнул Варавву нежный мыслеголосок; он даже «оглянулся», так его в детстве называла мама. – Осторожнее, родной, не затронь наших…»
«Не затрону!» – пообещал он.
Трансгалакт покрылся пузырями разрядников, сотни молний ударили в облако Дракона, покрывая его сплошной «кольчугой» огня!
Варавве показалось, что его самого облили кипятком! Ощущение было таким острым, что он едва не заорал от боли!
Вскрикнула и Женя.
«Забираем эту тварь! – распахнул он «отсек аккумуляторов» Дракона (мысль отразила суть процесса). – Поостерегись!»
Форма трансгалактического летателя исказилась, поплыла, как облако пара под воздействием вентилятора. Летающий призрак превратился в струю эфемерного «металла», в щупальце брызг-струек, втянулся в гигантскую пасть Дракона, исчез.
Замершие, переставшие стрелять в «НЛО» люди на вершине горы смотрели на удивительный огненный гейзер, просиявший невысоко над скалами, ещё не понимая, что произошло.
Дракон вокруг Вараввы – или внутри него, не разберёшь – обрёл «голос». Его мысленный рык был ощутимо плотен и невыносимо тяжёл:
«Кто… посмел… меня… будить?!»
Конечно, это не были слова человеческого языка, робот Древних говорил мыслеобразами, эмпатиями, тонкими полями, но смысл его «речи» сводился именно к простой фразе: «Кто посмел меня будить!»
«Я! – сказал Варавва. – Мы!»
Новая «волна кипятка» обрушилась на людей, оседлавших носителя – «псевдопсихику» Дракона! Невидимые когти вонзились в тело, в голову, раздирая кожу и мышцы, дробя кости, стремясь сбросить «наездников»!
«Остановись! – крикнул Варавва внутрь себя – Дракона, отбивая когти, с трудом удерживаясь на грани сознания. – Мы не враги тебе! Уходи отсюда! Это не твоё время и не твой дом! Твои создатели давно покинули эту Вселенную, иди ищи их!»
Сила, сжимавшая мысленные тела людей, отступила.
Дракон размышлял. Либо сравнивал полученную информацию с заложенными в него программами.
«Кто вы?!»
«Люди, – ответил Варавва, держась из последних сил. – Мы здесь живём. – Повторил: – И мы не враги тебе!»
Несколько томительных мгновений монстр вокруг – или опять же внутри Вараввы, попробуй отдели – крутил спирали непонятных тающих форм-мыслеобразов, потом огляделся (Варавва снова это почуял), анализируя всё, что происходило не только в районе реки, но и на всей Земле, и огненным копьём рванул в небо!
Последнее, что почувствовал Варавва, было стремительное падание в бездну…
Открыл глаза, увидел над собой мутную стеклянную крышку, замер, потом по рукам и ногам пробежала колкая волна ощущений – к коже возвращалась чувствительность, он понял, что обнимает обнажённое женское тело, снова замер, боясь разрушить иллюзию, и услышал голос:
– Мы умерли?..
– Мы живы! – шепотом возразил он. Поцеловал девушку в затылок. Ударом руки сбросил крышку саркофага, повторил ликующе: – Мы живы, Женечка!
Оба поднялись в пластиковом корыте, не разнимая объятий.
К ним подскочили Старшинин и Вепрев.
– Ну?! – расцепил челюсти полковник.
– Он ушёл, – небрежно отмахнулся Варавва.
– Куда? – недоверчиво спросил Вепрев.
– Чёрт его знает! Я послал его разыскивать своих создателей.
– Там… стреляют, – тихо напомнила ему ситуацию девушка.
– Ни фига, криптоиды не станут воевать с нами, – с той же интонацией произнёс Варавва. – Земля для них ещё долго будет оставаться поставщиком оружия. Они так и будут поощрять этот бизнес. Не так ли, десятый?
Вопрос предназначался Дергачёву, и старший оператор кривой ухмылкой подтвердил вывод майора.
– Надо помочь капитану… – начал Старшинин.
– Отвернитесь, мы оденемся.
Вепрев и Старшинин вышли из кунга.
– А если Дракон… вернётся? – шепнула Евгения на ухо Варавве.
– Не вернётся, – успокоил её Варавва. – А если вернётся, мы с ним подружимся.
Впрочем, это он сказал сгоряча.
Или нет?..
Зелёные нечеловечки
1
Спал Фомин плохо. Снились какие-то грязные улочки, мусорные баки, чумазые бомжи, отгоняющие его от баков. В какой-то момент голоса их визгливо взлетели над улочкой странным хором, и Фомин проснулся.
Голоса притихли, но не пропали.
За стеной слышались стуки, звоны, со скрипом двигались стулья, ронялись на пол миски и стаканы, кто-то ругался, потом запел. Песню прервал хохот, затем заговорили сразу несколько человек, во весь голос, не по-русски, и Фомин вспомнил, что неделю назад в соседнюю квартиру вселилась семья из Азербайджана. В первую же ночь переселенцы устроили праздник по поводу переезда, и соседи Фомина глаз не сомкнули до утра.
Вторая ночь почти ничем не отличалась от первой. А так как в Москве давно работало распоряжение мэра о соблюдении тишины после десяти часов вечера, жильцы осторожно напомнили переселенцам об этом законе.
Следующая ночь прошла более или менее спокойно. А потом началось то же самое: грохот сдвигаемой мебели, голоса, ругань, песни, хохот и крики. Словно приезжие решили доказать, что порядки устанавливают здесь они и что местные законы на них не распространяются.
Фомин два дня отсутствовал, был в командировке на Севере, потом сутки дежурил: он служил в спецназе ГУИН, – вернулся уставшим и лёг спать. Однако проспал недолго. Посмотрел на часы: половина четвёртого. Что у них там за праздник? Февраль, зима, холодно, в такую погоду только спать и спать. Неужели соседи не вняли увещеваниям жильцов? Позвонить в милицию или самому попробовать договориться?
Он полежал с минуту, прислушиваясь к шуму за стеной, сходил в туалет, глотнул холодного чаю. Натянул спортивный костюм, собираясь заняться усмирением «хозяев жизни», но его опередили.
В коридоре послышались голоса, стук в дверь.
Фомин заглянул в глазок.
Перед дверью соседской квартиры стояли две женщины, старик в халате и молоденький милиционер. Женщин и старика Фомин узнал, они жили на этой же площадке, в соседних квартирах. От сердца отлегло: Фомин не любил конфликтовать с людьми по любым поводам, и если случалось такое, то исключительно в те моменты, когда у него лопалось терпение. В данном же случае его вмешательство не понадобилось.
Послушав перебранку за дверью, Фомин с облегчением вернулся в спальню, сбросил костюм и нырнул под одеяло. Через полминуты он уже спал.
Утро двадцать третьего февраля выдалось солнечное, и настроение у него поднялось. Вспоминать о ночных кошмарах уже не хотелось. Фомин собрался было сварганить себе завтрак: жил он один после ухода жены три года назад, – но в этот момент позвонил Дэн Лаванда, то есть Даниил, или Данька среди друзей, предложил встретиться в кафе на Долгоруковской, и Фомин согласился. Жил он всего в десяти минутах ходьбы от кафе.
Данька (Дэном он был на работе и среди постоянных юзеров игровых сайтов) работал в Центральном статистическом управлении уже четвёртый год, после того, как уволился из ГУИН, где с ним и познакомился Фомин, и был натурой увлекающейся. Как и приятель, он в свои 33 года жил один, но в отличие от Фомина ни разу не женился, считая, что у него всё впереди.
Они встретились у кафе, похлопали друг друга по спинам, заняли столик.
Фомин был старше приятеля на два года, но выглядел спортивней, так как продолжал заниматься рукопашным боем профессионально. В его работе иногда приходилось применять боевые навыки, поскольку спецназ ГУИН кидали в самые горячие точки России, где начинались бунты заключённых.
От постоянного сидения за компьютером Дэн был бледен, хил, рыхл, носил бородку и усы, которые подбривал раз в месяц, отчего выглядел как очнувшийся от спячки деятель искусств. Пышные волосы он вообще не стриг, по мнению Фомина, и поэтому даже зимой ходил без шапки.
Фомин был выше его на голову (метр восемьдесят семь), поджар, строен, брился почти каждый день, волосы с проседью стриг коротко, любил спортивно одеваться. Глаза у него были серые, со стальным блеском, губы твёрдые, и портил лицо, опять же по его мнению, только туфлеобразный нос.
Заказали салаты, горячий шоколад и чай.
