Денис Кащеев - Драконья кровь
– Стреляй… – прошептали губы. – Ну, пора, стреляй же!
Дистанция была уже вполне убойной, Эдуард, однако, медлил. Не спешил разряжать излучатель и его куда более опытный противник. Еще секунда…
Два выстрела ударили почти одновременно. Не в силах более выносить этого напряжения, Александра, было, зажмурилась, тут же рассердившись на себя, заставила глаза вновь открыться, но теперь взор заволокла предательская пелена, рассмотреть через которую что-то было решительно невозможно.
– Кто? – отчаянно воскликнула она. – Кто победил?
Оруженосец впереди – тот самый, которого она недавно так неосторожно ткнула в спину, – обернулся, видно, чтобы ответить, но в следующий миг все вокруг заглушило громогласное объявление герольда:
– Честь и слава победителю этой схватки, благородному рыцарю сэру Эдуарду Драконья Кровь!
Издав истошный вопль, Александра подскочила на месте и стиснула в объятиях вконец растерявшегося соседа.
Над трибуной под приветственные крики зрителей неспешно совершало круг почета «седло» с номером двенадцать тридцать девять на борту.
21
Эдуард
– Процедура уплаты победителю выкупа рыцарем, проигравшим в турнирной схватке, одинакова по всему Королевству, – рассказывала Алекса. – Законом она детально не регламентирована, только обычаем, однако серьезные отступления от общепринятого порядка случаются крайне редко. Ровно через полчаса после завершения последней схватки дня прозвучит гонг, его будет слышно в любом уголке лагеря. По его сигналу проигравший должен войти в палатку победителя и символически предложить хозяину свое «седло». На что тому полагается отметить доблесть, проявленную неудачником в ходе поединка, и сообщить, что из уважения к последней он готов удовлетвориться скромным денежным выкупом. Сумма, как правило, вслух не называется, а записывается на бланке, например вот на таком, – девушка показала Эду лист бумаги, украшенный по краям замысловатым орнаментом. – Проигравший благодарит хозяина за проявленное великодушие, забирает бланк и откланивается. Вот, собственно, и все. До полуночи деньги должны быть зачислены на счет победителя. По завершении турнира они ему будут выплачены наличными либо вместо злата-серебра можно взять вексель Торговой Гильдии. Многие, кстати, предпочитают вексель – Гильдия по нему платит хорошие проценты, а надежностью он практически ничем не уступает наличным. Подделать его, как говорят, невозможно – бумага используется специальная, с множеством степеней защиты, секрет которых тщательно охраняется от посторонних. За всю историю был единственный случай кражи бланков – так Гильдия объявила настоящую охоту на похитителей с баснословными призами за их головы, неофициально, конечно. В итоге лишь одному из преступников удалось найти спасение в королевской тюрьме, остальные, как гласит молва, закончили свои дни в страшных мучениях. Бланки, естественно, были возвращены Гильдии.
– Надо же! – покачал головой Эд. – Но я бы все-таки предпочел наличные.
– Никаких проблем, – пожала плечами Алекса. – Так сколько будем писать? – она занесла перо-самописец над бумагой.
– А ты как думаешь? Сколько просить?
– Здесь главное – соблюсти разумный баланс, – принялась рассуждать девушка. – Мало потребуешь – останешься внакладе, слишком много – прослывешь скрягой, что для репутации рыцаря не есть хорошо. Триста-четыреста золотых рублей за победу для странствующего рыцаря нормально. Но с учетом вызывающего поведения нашего сэра Дмитрия, думаю, легко можно и пятьсот попросить, никто не осудит.
– Отлично! – кивнул юноша. – Пиши пятьсот! Пусть это будет ему уроком. Проигрывать надо достойно! Да и нам сотня не лишняя! – усмехнулся он.
– Решено: пятьсот, – кивнула Алекса, склоняясь над бланком.
* * *О недостойном поведении сэра Дмитрия с Царры, сулящем вылиться невеже в дополнительные сто золотых рублей, Эду еще днем поведал его давешний знакомый сэр Тристан по прозвищу Северный Ветер.
Развалившись в нешироком, но удобном – с откидывающейся спинкой, чтобы не приходилось слишком сильно задирать голову, наблюдая за поединками в небе – кресле, Эд блаженствовал на трибуне для чистой публики.
Алекса скромно стояла рядом – сидячего места оруженосцу по статусу не полагалось – и вполголоса комментировала ему происходящее на ристалище.
– Благородные рыцари сэр Арчибальд с Флоры, сэр Гильом, барон Борский, проявите свою доблесть! – прогрохотал голос герольда.
– Сэр Арчибальд, второй капитан герцога Флоренци, – прошептала девушка. – Не слишком жалует турниры и никогда не выступает нигде, кроме родной Флоры, да и сюда заявился лишь по настоятельному требованию герцога. Хороший боец, но регулярной турнирной практики ему, конечно, не достает. Против барона Борского, к слову, закадычного приятеля нашего знакомого Андрея Карского, – услышав это имя, Эд невольно поежился, – шансов у него не много.
Подтверждение словам Алексы явилось незамедлительно: пара секунд, и бело-синее «седло» сэра Арчибальда безвольно клюнуло носом, а окрашенное в красно-черные цвета баронства Бор направилось совершать круг почета. Часть местной публики недовольно загудела, но немало было и тех, кто аплодировал красивой победе.
– Честь и слава победителю этой схватки, благородному рыцарю сэру Гильому, барону Борскому! – провозгласил герольд.
– А ведь почти успел, – шепнула Алекса. – Сэр Арчибальд. Правильно рассчитал, что барон не станет бить сразу, выждал – какой-то доли мгновения не хватило! Впрочем, Борский, конечно, все отлично видел…
Эд едва заметно усмехнулся. Ты сама-то в «седле» сидела когда-нибудь, подруга? Нет, разумеется, куда тебе… Что там можно успеть увидеть?! Он опустил веки, и перед глазами тут же – в который раз уже за сегодня! – предстала картина его собственного поединка. Он заранее решил, что большую часть энергии зальет в щит, оставив на долю излучателя процентов двадцать-двадцать пять, после чего осталось только ждать, когда «седла» достаточно сблизятся. Судя по всему, его противник поступил аналогично, по крайней мере, попыток расстрелять Эда с дистанции сэр Дмитрий не предпринял. И вот, когда решающий момент настал, с сэром Драконья Кровь едва не приключился обиднейший конфуз: одеревеневший от напряжения палец – откуда оно только взялось, юноша был уверен, что абсолютно спокоен! – скользнул по кнопке излучателя, не нажав! Похолодев, Эд всем телом дернулся вперед, вдавив-таки кнопку уже едва ли не ладонью, – мигом позже, чем следовало. В это же мгновение выстрелил и сэр Дмитрий. Экраны «седла» озарило алое зарево – они мигнули лишь на долю секунды, но юноша успел поверить, что сбит, – и тут же зажглись вновь, во всей красе демонстрируя поверженного противника, которого неумолимая автоматика уже влекла вниз, на Площадку Позора.
Как он совершал круг почета над трибунами, Эд толком не помнил, как, следуя световым указателям, посадил «седло» среди других победителей – помнил смутно, зато хорошо запомнил свою растерянность, когда, откинув бронеколпак и выбравшись за борт, не обнаружил кругом ни души. Так и торчал в замешательстве, растерянно переминаясь с ноги на ногу, пока минут через пять на посадочную площадку не прибежала запыхавшаяся Алекса. Где ее только Драконы носили, скажите на милость?! Тоже мне оруженосец называется!
Высказать свое недовольство вслух Эд, впрочем, не успел: только собирался раскрыть рот, как, едва не сбив с ног, девушка бросилась ему на шею, лопоча что-то радостно-бессвязное. После этого любые самые справедливые сетования выглядели бы уже несколько неуместно…
На трибуне, куда они проследовали затем, свободное место удалось найти не без труда. Не успел Эд присесть, как перед ним возник лакей с высокими стеклянными бокалами искрящегося на солнце газированного белого вина на серебряном подносе. Памятуя о своих вчерашних подвигах, юноша неуверенно покосился на Алексу, та, кажется, на мгновение поморщилась, но, тут же вернув на лицо улыбку, кивнула: можно мол. Эд взял бокал левой рукой, а потом, заметив, что девушке, к слову, так и оставшейся стоять, вина не предложили, протянул к подносу правую и взял еще один, передав его Алексе.
– О, благодарю, сэр, вы весьма любезны! – еще шире улыбнулась та.
Вино, впрочем, Эду не понравилось: было оно приторным, с каким-то ягодным привкусом, да еще пузырьки эти… К тому же пить его полулежа в кресле было ужасно неудобно, ради каждого глотка приходилось неуклюже приподниматься, и скоро это дело юноше надоело, и он отставил едва ополовиненный бокал на пол.
Схватки в небе шли одна за другой, почти без пауз. Наблюдать за ними с трибуны было непривычно и, откровенно говоря, немного скучновато – все они отсюда выглядели почти что одинаково: объявление герольда – сигнал – стремительный пролет «седел» – вспышка выстрела – круг почета победителя и пикирование вниз проигравшего. Поначалу Эд пытался представить, как эти поединки должны были выглядеть из кабины «седла», но каждый раз перед его мысленным взором представал его собственный бой. Воспоминания о победе были упоительны – даже несмотря на сопровождавшие ее не самые приятные переживания, – и юноша охотно возвращался к ним вновь и вновь.
