Денис Кащеев - Первый курс
Вдоль противоположного берега канала – а шириной он был метров десять-двенадцать – шло чуть покосившееся металлическое заграждение. Там же, под потолком, висели пучки широких, местами покрытых пятнами ржавчины труб. Их концы, равно как и вход и выход канала, терялись во тьме.
Нард-кор Нивг включил встроенный в браслет фонарик, и они двинулись вперед вдоль кромки воды. Миновав уводящий в темноту боковой тоннель, альгерд преодолел еще метров пятьдесят, после чего остановился перед ничем не примечательной ржавой трубой у стены. Поставив на пол мешавший ему агрегат, преподаватель взялся обеими руками за стыковочное кольцо на трубе и легко повернул его. Два оборота налево, один – направо, и еще раз – налево. И прежде чем Иван успел сообразить, что произошло, кусок стены перед альгердом – снова прямо как в какой-то компьютерной игрушке – медленно уплыл вглубь, освободив ровную металлическую площадку – где-то метр на полтора. Проникшись духом происходящего, Голицын уже ожидал увидеть в проеме какой-нибудь супер-пупер-мега-пулемет, но, к его разочарованию, ниша оказалась совершенно пуста.
– Ставьте сюда, – велел Ивану нард-кор, в свою очередь поднимая собственный оставленный у стены агрегат и перемещая его на площадку. Голицын расположил свой рядом, почти впритык.
– Все, курсант, больше вы мне не нужны, – проговорил, разгибаясь, преподаватель. – Возвращайтесь к катеру и ждите меня. Я буду через час.
– Слушаюсь, ив-сун!
Отойдя на пару шагов, Иван не удержался, чтобы не оглянуться: металлическая площадка, на которой он оставил свой агрегат, словно лифт без стен и дверей, медленно погружалась вниз, унося с собой альгерда и его таинственный груз.
Вернувшись к «Эсмеральде», Иван уже поставил было одну ногу на плоскость псевдокрыла, собираясь забраться внутрь, но, заколебавшись, остановился. Полученный от нард-кора Нивга приказ не предусматривал, что преподавателя непременно нужно дожидаться в кабине. Что, если пока, воспользовавшись моментом, повнимательнее здесь осмотреться? Опасно? Едва ли! Если бы им здесь что-то реально грозило, альгерд бы наверняка его предупредил.
Решив так, Голицын вернулся на бетонный берег и, освещая себе путь фонариком, осторожно двинулся вдоль канала – туда, откуда, судя по всему, несколько минут назад приплыла «Эсмерельда». Отдаленный шум моря, явственно донесшийся вскоре до его слуха, казалось, подтвердил правильность выбранного направления. Однако вскоре тоннель стал мало-помалу сужаться, и внезапно набережная перед Иваном оборвалась – Голицын едва удержался на самом краю, уже занеся ногу над водой. Идти дальше было просто некуда.
Море плескалось где-то совсем рядом, но свет фонаря по-прежнему до него не добивал, выхватывая из тьмы лишь неподвижную гладь канала.
– Ну и ладно, не очень-то и хотелось! Что я, моря, что ли, не видел? – пробормотал себе под нос Голицын, поворачивая назад.
Экспедиция в противоположную сторону закончилась немногим более успешно. Проведя Ивана по себе в общей сложности где-то около полукилометра, набережная вновь исчезла, но на этот раз, правда, почти выведя его из тоннеля наружу. Впереди – на грани действия фонаря – можно было уже разглядеть перегораживающие канал мостки – а-ля понтон, – а за ними, вдалеке – одинокие огни человеческого жилья. Двигаться дальше, впрочем, вновь было возможно разве что вплавь, а это, надо признать, в планы Голицына пока что как-то не входило.
Так и не выяснив ровным счетом ничего интересного, Иван вернулся к катеру. До назначенного нард-кором срока было еще более получаса.
Оставалась последняя возможность что-либо разведать – широкий боковой коридор, мимо которого они недавно проходили вместе с альгердом. Время у него, вроде, еще есть… Вот только соваться туда, удаляясь прочь от ставшего ему уже почти родным канала, было малость страшновато. Впрочем, поколебавшись минуту, Голицын все же решил рискнуть. Махнув рукой – была, не была, – он двинулся к проходу, на секунду задержался у поворота, оглянувшись на оставляемую в одиночестве «Эсмеральду», и шагнул в неизвестность.
Плавно изгибающаяся штольня без каких либо приключений привела Ивана в довольно просторный зал, где Голицын тут же споткнулся о рельс невесть откуда взявшейся узкоколейки, едва не налетел на стоящую на ней четырехколесную тележку без бортов, и тут же лишь каким-то чудом не провалился в открытый круглый люк типа канализационного. Иван посветил в его жерло фонариком, но так ничего там толком и не разглядел. Обещав сам себе впредь гораздо внимательнее смотреть под ноги, Голицын двинулся вдоль рельсов – так, по крайней мере, он точно не заблудится. А заблудиться, вообще-то, было уже немудрено: темные боковые проходы открывались теперь один за другим, да и сам коридор – главный, как определил его для себя Иван, время от времени менял свое направление.
В какой-то момент, так и не встретив ничего интересного – кроме разве что еще пары распахнутых люков, падения в которые он счастливо избежал – Голицын уже подумывал было возвращаться назад, но в последний момент все же решил пройти еще шагов сорок-пятьдесят – и не прогадал. Внезапный поворот, неаккуратно наваренная незапертая решетчатая дверь – и он, наконец, увидел над собой звездное небо.
Сначала, правда, был высокий навес, а уже только за ним – метров через десять – первые звезды. Справа из глухой стены, безмолвный и недвижимый, словно река Стикс, выходил давешний канал – в свете фонарика можно было даже рассмотреть обрыв набережной, где Голицын в последний раз вынужден был остановиться, но самое интересное было вовсе не там, а впереди. На противоположной стороне неширокой спокойной бухты (или пролива?) ярко горели огни небольшого приморского городка. Дома там были невысокие, всего в несколько этажей, но лесенкой взбираясь вверх по склону высокой горы, в первый момент производили издали впечатление чуть ли не небоскребов Манхэттена или московского Сити.
Иван торопливо погасил фонарик: привлекать к себе внимание нельзя. И вообще, пожалуй, самым разумным теперь было вернуться назад: на экскурсию по ночному городу времени у него все равно нет, а разглядеть что-либо еще отсюда едва ли удастся. Да и альгерду скоро уже пора будет появиться у катера…
Приняв такое решение, Иван стал медленно отступать обратно в темноту навеса, как вдруг ночную тишину разорвал оглушительный грохот выстрела. Голицын молнией повалился на бетон. Его правая кисть сама собой приготовилась принять наизготовку оружие, но верный «Шилк» в руку, разумеется, не прыгнул: в отличие от предусмотрительного нард-кора Нивга, курсант при себе бластера не имел.
За звуком первого выстрела немедленно последовал второй, и тут в небе над городом вспыхнула густая россыпь ярких красных огоньков. Рядом с ней сейчас же возникла такая же, только из зеленых. Тут же третья – оранжевых. Фейерверк! С другого берега бухты донеслись радостные крики – что, или, хотя бы, на каком языке кричали – разобрать было нельзя – но явно что-то восторженное, вроде нашего «Ура!».
С облегчением переводя дух, Голицын поднялся на ноги, брезгливо отряхнулся. Позор! Хорошо, хоть не видел никто. Нашел чего испугаться – праздничного салюта! Люди Новый Год празднуют! Иван бросил взгляд на часы. Ровно одна минута второго по Москве. А где-то западнее, значит – едва минула полночь.
Тем не менее, следовало все же возвращаться на «Эсмеральду». На прощание еще раз окинув взглядом празднующий городок – на вершине горы справа в свете фейерверка высветились развалины какого-то не то древнего замка, не то крепости – красиво, кстати – Иван повернулся и быстро укрылся в темноте тоннеля.
Через полтора часа, умывшись и переодевшись, Голицын уже шагал по светлому и чистому коридору Школы, торопясь к ужину.
18
То ли не так страшен оказался на самом деле экзаменационный черт, как его себе рисовало воображение Ивана, то ли, до крайности напуганный, Голицын с избытком вложил в подготовку усердия, но первую в своей жизни сессию он пережил на удивление безболезненно. Нард Орн, как и обещал, зачел Ивану «автоматом» давешнюю новогоднюю морскую прогулку, да и остальные преподаватели как-то не слишком зверствовали – даже анш Жиы с нард-кором Нивгом. Больше всего неприятных минут Голицыну доставила даже не фортификация, которой по известным причинам он опасался более всего, а всем сердцем нелюбимая им психотехника. Электронная копия нард-кора Швура – сам преподаватель, как известно, был в отъезде – закидывала курсантов вопросами без какого бы то ни было намека на систему – перестроиться с темы на тему иногда было невероятно сложно.
Но все в этой жизни рано или поздно проходит своим чередом – и плохое, и хорошее, – минула и зимняя сессия. К самому ее концу – во второй декаде января – подтянулись шестеро счастливчиков-победителей. И вот к ним-то, как ни странно, Фантомас с Нивгом оказались немилосердны – из полудюжины курсантов-передовиков половина, включая Глеба, угодила на пересдачу хотя бы по одному предмету. Среди менее успевающей братии таких, к слову, тоже было ровно три – оба чернокожих американца и невесть каким боком затесавшаяся в их компанию китаянка Ван Нань. Не иначе, в последнем случае у анша Жиы это было что-то личное.
