Времена смерти - Сергей Владимирович Жарковский

– Сделано почти на треть, – сказал Кирилл. – Даже генератор на ходу.

– Почему его не видели с титана? – спросила Нота.

– Без двадцати единица дистанция, мы ж тебе не телецентр, – сказал Кирилл. – Тем более зенит-фокус экранирован рэком.

– Всё равно, – сказала Нота. – Слишком тут холодно.

– Какая сейчас разница? Холодное, но наше, – сказал я. – Алло, Центральная, ваше мнение?

– Здесь Андреев. Получили картинку. Совещаемся. Моделируем. Ждите.

– Понял, здесь Байно.

– Здесь Мьюком. Байно, что ты намерен предпринять?

– Дать экипажу отдых после тяги. Час невесомости. Затем думаю приблизиться на руку и попытаться войти в контакт с БВС комплекса. Генератор на ходу, значит, БВС тоже на ходу. Стройка брошена с рывка, неконсервирована…

– Почему так думаешь?

– По ощущениям, капитан. Если БВС не ответит, возьму на абордаж балок. Временный штаб стройки должен быть там. Больше не вижу, где.

– Понял, здесь Мьюком. Час отдых, понял. Выход проводить во взаимодействии со мной по НРС, повторяю, только во взаимодействии со мной проводить операцию.

– Понял вас, операцию проводить гласно с вами по НРС. Конец сообщения, флаг.

Я выплыл из-за своего пульта назад, перевернулся. Нота включила в рубке верхний свет.

– Моемся, питаемся, бездельничаем, – сказал я. – Целый средний час. Кирилл, набросай на стол.

– Где, в столовой?

– Мальчики, давайте без перемещений, – попросила Нота. – Сил моих больше нет.

– Голова? – спросил Кирилл.

– Просто ужасно, – сказала Нота. – Как по мне топтались. Приношу самые нижайшие.

– Кирилл, помассируй её, – сказал я. – А на стол я, так и быть, сам соберу.

– Ой, массировать не надо! – сказала Нота. И добавила: – И есть я очень не хочу.

– (…)[14], никаких шансов, – сказал я ласково. – Деваться-то некуда. «ОК», я первый, к связи!

– БВС-ГЛАВНАЯ.

– Контакт с БВС стройки искать. Продолжать внешнее наблюдение. Продолжать сброс автофайлов к титану в прежнем интервале.

– ВЫПОЛНЯЮ.

Я полетел на кухню. Набрал из стенного ящика стандартов в охапку, толкаясь и руля ногами, вернулся в рубку. Нота громко стонала и повизгивала, я даже удивился, пока, приглядевшись, не убедился, что Кирилл делает ей именно массаж. На правой руке у него не было указательного пальца под самый корень. Я откинул столик, рассовал под ленты на столешнице стандарты, включил водогрейку, немедленно выключил, проверил её, накачал воды, снова включил.

– Кирилл, Нота, заканчивайте. Всё на столе. Мрия, жрать будешь, это приказ.

– Марчик, не хочу-у…

– Всегда был против баб в Космосе, – сказал Кирилл неожиданно.

Я засмеялся. Мы развисли за столом, сняли маски. Кирилл, часто моргая, плеснул в воздух воды, намочил руки и протёр глаза.

– Сухо у нас, да… Но лучше уж сухо, чем потно. Насыпка-то в колодцах свежая, – сказал я. – Носи очки, если так быстро сохнешь.

– Да ладно. В космосе проморгаюсь, – сказал Кирилл, напуская воды в желобок выбранного стандарта. – Коньяк нам положен, Марк?

– Да, точно! – воскликнула Нота.

– Кагор, – сказал я. – И то радуйтесь, что не малина.

– Фу-у-у! – сказал Кирилл. – При наличии таких невыносимых тягот и лишений я просто вынужден отказаться от выполнения задания партии и правительства. Неужели никто ещё не продаёт в подпалубах самогон? Долго что-то.

– Какой партии? – спросила Нота. Упаковочку она вскрыла и кушала, надо заметить, с энтузиазмом. – Спасательной? Или геолого-разведочной?

– Старая хохма, – заметил Кирилл. – Удивительно, что она сохранилась. Крови на ней, видать…

– Что ты имеешь в виду? – спросил я.

– Это у меня теория, – сказал Кирилл важно. – Если легенда – или хохма – родилась в результате трагедии со многими человеческими жертвами, то она и живёт вечно. В качестве компенсации. Или мифа.

Я попил водички из соска.

– Отныне, Кир, я буду звать тебя – Склонен Пофилософствовать, – сказал я.

– Склонен Потрепаться… – жуя, проворчала Нота.

– Я предложу это имя и эту фамилию моим знакомым бройлерам, – безо всякого напряжения сказал Кирилл. – На вахте Склонен Пофилософствовать! Нормально звучит.

– У тебя есть знакомые бройлеры? – спросила Нота.

– Нет, конечно. Но будут же. Как же нам в Новой земле без бройлеров? Друзья мои, это невозможно. Где-то и неприлично. Без бройлеров в Новой земле. Ха! Вся наша Трасса стоит на бройлерах! На этих малых сих. Иногда я думаю, не создать ли мне партию любителей бройлеров? Знамя наше будет цыплёнок табака. Под него встанут все рабы алчности и биотехнологий. Под ним они объединятся. И вышибут нас с Трассы. Объявят суверенитет…

– Сорок лет будут сопротивляться, – подхватила Нота. – А потом все забудут, с чего всё началось, заключат всеёбщий мир, ну и далее по тексту.

– Какой ты имеешь в виду текст? – спросил Кирилл укоризненно.

– Ты кагор будешь? – спросил я его, держа в руке мягкую бутылочку.

– Нет, – сказал Кирилл. – Потом от сахара не отплеваться.

– А ты?

– А я буду.

Я отдал ей бутылочку.

– Вот взять меня, – продолжал Кирилл. – Простого среднего космача. Славянина по происхождению, ноля лет по рождению, первоклассного гражданина Солнечной Империи, первоклассного гуманоида, стандартного вероисповедания, с востребованной исповедальностью, с высшим специальным образованием, недурного пустолаза, растущего динамика…

– Когда сказать нечего, но поговорить хочется, космач читает свою анкету, – заметила Нота.

– Ты остановила его на самом интересном месте, – сказал я, прибирая за собой со стола.

– Гетеросексуален, полигамен, генетически открыт! – немедленно сказал Кирилл, обращаясь к Ноте.

– Говорю же: сказать-то нечего, – сказала Нота.

– Ты к кому приписан, Кир? – спросил я.

– Туча Эйшиска мой шкип.

– А, ты по малому динамик?

– Ну да. Не доросли до миллионов тонн.

– Жаль, – сказал я, – что ты уже чей-то.

– Пригласить к себе хотел?

– Формирую свою команду, – значительно сказал я.

– Обязательно расскажу тётке Туче, – сказал Кирилл ухмыляясь.

– Зачем это? – спросил я.

Нота рассмеялась.

– Она тебя, Марк, убьёт. Придушит, и все дела. И ей ничего не будет.

– Обязательно расскажу, – повторил Кирилл.

– Ну ладно, расслабились! – шкиперским голосом сказал я. – Закончили жрать, подчинённые. Оправляться, обтираться. Полчаса гальюнного времени. Форвард!

– Теперь он мне покажет, – заметил Кирилл. – Мать и мачеху.

– Ты сам виноват, – сказала Нота. – Прогневил батюшку-серьёза.

– Да, кстати! – воскликнул я. – Я и забыл. А ну, младые, полетели! А я пока позвоню.

нрс-23.40.19.05.01 МТС

ок-тм к будапешту/ здесь аб вызываю шкаба

здесь мако/ подожди минутку марк позову

на связи шкаб/ как у тебя там парень

нормально в сводках всё есть

что ты хотел

ничего проверка связи

я должен быть тронут

как вам угодно шкаб

тогда я тронут парень/ удачи осторожнее

понял флаг

Нота и я пытались связаться с БВС стройки несколько часов. Мы перепробовали всё. Безуспешно. Мы