Записки землянина - Вячеслав Колмыков
Теперь мое бренное тело находилось в середине прозрачной сферы и я видел его отражение снизу. Не знаю, как в такой момент можно думать о внешнем виде, но меня почему-то сразу разочаровали подошвы моих новых туфель. Они были все в трещинах и неимоверно больших размеров, как и я сам. Джинсы в многочисленных катышках и ворсинках в несколько сантиметров; белая футболка оказалась прожженной искорками от табака. Всех хуже выглядело мое лицо. Угри, которых я раньше не замечал, были рассыпаны по всюду и эти черные точки, с которыми боролась моя благоверная, чем доставляла жуткие страдания, делали такими неприятными мою физиономию, что у меня тут же появился весомый повод усомниться в своей привлекательности. Одно лишь оставалось идеальным — это черный кожаный пиджак (не надул вьетнамец, настоящая коза!)
Следующее, что вызвало не меньший интерес это то, что я видел перед собой и над собой. В принципе все то же самое, но только с других ракурсов и в таком же увеличенном объеме.
Второй моей гениальной мыслью было предположение, что я куда-то попал, определенно. Третьей — куда именно? Четвертой — почему? Ну а на пятую не хватило духу, так как вскоре почувствовал себя подопытным кроликом перед взорами существ, глазеющих на меня сзади. И хотя их не было видно, я чувствовал за черной завесой, полукругом примыкавшей к сфере, где я находился, что за мной наблюдают.
Чтобы изгнать страх из себя я начал кричать в черноту, всем своим видом показывая — какой храбрый мужик стоит перед ними! Если бы там знали, что в эту минуту испытывал этот храбрец на самом деле! Но я не сдавался: выпучивал глаза, делал ужасные гримасы до тех пор, пока меня не успокоили.
— Утихомирьтесь молодой человек.
Не сказать, конечно, что голос принадлежал ангелу, но я и впрямь как-то успокоился. Потом продолжал успокаиваться еще, пока чуть не заплакал. Почему-то так обидно стало. Голос принадлежал мужчине, по-видимому, уже не молодому, но достаточно бодрому и, как мне сразу показалось, очень хорошему. Он не прокатился эхом от невидимых зеркал, а исходил как раз из черноты, на которую я так обиделся.
Я продолжал смотреть туда и со временем даже стал различать силуэты. Они еще не были такими отчетливыми, чтобы можно было сделать какие-то выводы — то ли это обыкновенный рисунок, то ли толпа добряков, которые будут меня сейчас пытать. И я начал потихоньку себя проклинать за излишнюю доверчивость к приятному голосу.
Этому послужил эпизод, неожиданно выплывший у меня в памяти, когда один представитель милицейского патруля мило предложил подвезти до дому. Как оказалось раньше, чем утром они меня доставить не могли, а последствия были на лицо и на тело, и в душе, когда супруга обвинила меня в измене, поскольку я явился совершенно трезвым. Поэтому я счел нужным не расслабляться и принял стойку, способная помочь на случай, если из темноты вылетят какие-нибудь злобные существа в белых халатах.
Задумался ли я тогда о том, где нахожусь? С уверенностью могу сказать, что нет. Я прибывал в ожидании, и мой мозг был не в состоянии решать подобные задачи. Разумеется, мелькало что-то в голове, но я не зацикливался на этом, упуская мысли, словно они были гонимы сильным ветром. А когда ты в чем-то неуверен, то всегда ждешь подвох, после коего можно с облегчением вздохнуть или с ужасом смириться с положением. Я пока с ужасом мирился. Боялся открыть рот и продолжал ждать.
— Назовите ваш возраст. — последовал следующий вопрос. Это был все тот же голос.
— Тридцать три года, — с трудом начал я. — Паспорт показать?
— А он у вас есть?
Этот вопрос завел меня в тупик. Я сначала пожал плечами, потом отрицательно замотал головой.
В темноте вдруг зашевелились. Заметно было потому, что мои глаза начали лучше различать силуэты. Теперь можно было точно определить, что их там было несколько. Но пока я еще не знал сколько.
— Как вы здесь оказались?
— Здрасьте!
Волнение, прокатившееся по толпе, я почувствовал практически кожей.
— Это вы мне объясните, — немного осмелев, продолжил я.
— Простите, мы несколько растерялись. Здравствуйте товарищ.
— Почему товарищ? — удивился я. — У нас в стране давно этим словом не пользуются. Разве что в «органах». Вы иностранцы?
Теперь это было уже не волнение, а явное замешательство. Шепот был слышен со всех сторон, который я не мог разобрать. Они переговаривались на незнакомом языке. Точно иностранцы, подумал тогда, вербуют гады!
— Что вы там шепчитесь? Давайте на чистоту! Что вам от меня надо?
На сей раз я был вполне доволен своим голосом. Переменил стойку, расставил ноги и вызывающе скрестил руки на груди. Намека на акцент в голосе из темноты я не заметил. Это был чисто русский язык, без какого-либо диалекта (если я в них что-то смыслю) южан, северян. Можно даже сказать, что он был слишком идеален. Это-то и настораживало.
— Ввиду сложившегося обстоятельства, в результате которого вы оказались здесь, мы ничего не можем изменить во всяком случае в ближайшее время. И сейчас лишь готовы принести извинения. Это беспрецедентный случай, в котором нам еще предстоит разобраться. А пока просим вас смириться и принять наши условия гостеприимства.
На «условиях гостеприимства» меня покорежило. Что бы это могло значить? Я впервые слышал такое словосочетание и пока переваривал его в голове, успел пропустить, вероятно, несколько важных сообщений. Но самое главное все же уяснил для себя. И это ввело меня в очередной ступор.
— Далее, чтобы вам было легче, мы будем оперировать понятиями вам известными, кои способны хоть как-то помочь разобраться в том, о чем пойдет речь. Так сказать, на вашем уровне, на уровне вашей планеты, которую в вашем присутствии мы и будем именовать Землей. На эмоции у вас времени предостаточно, поэтому прошу не перебивать. Надеемся, вы достаточно образованы, чтобы принять информацию, переведенную на ваш язык и с учетом тех минимальных знаний, которыми вы должны владеть.
