Безмолвие Пустоши - Кирилл Александрович Гришин
В конце автобуса что-то громко ухнуло, после чего несколько голов, в том числе и Алекса, повернулись на шум. Разглядеть ничего не удавалось – все лежало на своих местах. Устав таращиться в слабоосвещенную часть салона, начальник охраны оглядел своих попутчиков. Некоторых из них он знал по именам – это были охранники и ученые, с которыми ему приходилось работать ежедневно. Невольно взгляд задерживался на Асафе – некогда высоком и статном красавце, на которого равнялись многие коллеги-охранники. У парня обнаружили глаукому уже в необратимой стадии развития, что ставило крест на его карьере. Тогда руководство базы само предложило ему панацинов, на тот момент уже максимально адаптированных под человеческий организм, в форме обыкновенной таблетки. Тогда радости Асафа не было предела. А теперь на него страшно было взглянуть – оранжевая кожа, выпавшие по всему телу волосы, свисающая почти до груди нижняя челюсть, выпученные глаза. Говорить он уже почти не мог, поэтому изъяснялся жестами.
Алекс зажмурился из-за всех сил и попытался проснуться.
Как раз в этот момент автобус остановился, чуть покачался, еле слышно скрипнула дверь – пассажир покинул салон. Поездка продолжилась. Аманатидис знал, что это вышел Асаф – столько лет изо дня в день они отправлялись домой в одном транспорте.
Оказавшись у дверей своего дома, Алекс задержался. Нужно было перевести дыхание, вспомнить что-нибудь хорошее, чтобы весь оставшийся вечер делать вид, что все в порядке.
Линда хлопотала по хозяйству. Из кухни доносился приятный аромат домашней выпечки, а полы были вымыты так тщательно, что в них почти можно было рассмотреть свое отражение. Идеальная семья… если бы не одна маленькая катастрофа.
– Дорогая, это я! – сообщил о себе Алекс и прислушался к приближающимся шагам жены.
Улыбка не сползла с его лица, руки не дрогнули, когда он с нежностью ответил на ее объятия. Только глазами он старался не встречаться со своей супругой, чтобы не смущать ее. Пройдя на кухню, он вымыл руки и лицо, сел за стол.
– Ужин просто великолепен, – громко воскликнул он, чтобы Линда услышала его из соседней комнаты. – Впрочем, как и всегда.
Можно привыкнуть есть одному. Можно привыкнуть, что твоя женщина не ест в твоем присутствии. Можно привыкнуть к отсутствию поцелуев. Но к тому, что твоя жена – изуродованный мутант, привыкнуть невозможно.
Линда еще неплохо разговаривала и сохранила часть своей красоты, однако уже потеряла всякую надежду. В течение дня она носила на голове шляпку, чтобы скрыть отсутствие волос, а также повязку на лице, чтобы никто не видел ее отвисшую челюсть. Она почти перестала выходить из дома, за исключением вечерних посиделок с такими же изуродованными соседками. Однако Алексу все равно удавалось уговаривать ее проводить выходные в городе – жителей, по большей части тоже привитых, вид мутанта смущал гораздо меньше, чем вид здорового мужчины. И у него по-прежнему выходило рассмешить ее. Только, пожалуй, ее заливистый и заразительный смех спасал жизни обоих от полнейшего отчаяния.
– Ты плачешь? – спросил Алекс, чувствуя едва заметную дрожь кровати.
– Да, – тихо и спокойно ответила Линда.
Он пододвинулся к ней и обнял, прижал к себе. Было бы очень глупо спрашивать, почему она плачет, так что Алекс просто молчал.
– Сегодня Акеми очень разошлась, – продолжила Линда. – Она говорила какие-то глупости. Что руководству и охране было известно о… последствиях.
По коже Аманатидиса пробежал холодок.
– Мы с девочками возмутились, – продолжила жена, периодически всхлипывая. – Спорили с ней. Мы говорили, что не может этого быть. Что это глупо. А она говорит, что если руководству все было известно, то понятно, почему они себе не сделали прививки.
Алекс крепче прижал супругу к себе.
– Милая, да как же? – громким шепотом отозвался сон. – Разве позволил бы я тебе пойти на это, если бы знал?
Линда быстро покивала головой и нащупала руку мужа. Сжала. Алекс еле сдержал крик.
– Ой, прости! – испуганно воскликнула она и нежно погладила его кисть.
Физическая сила была одним из преимуществ, даруемых панацинами. Мутанты были значительно сильнее непривитых.
– Ничего-ничего, бывает, – с улыбкой ответил Алекс. – Это мне лишнее напоминание о том, что лучше с тобой не спорить.
– Дурак, – пробормотала Линда и тихо засмеялась.
Еще одной полезной способностью, которой обладали все мутанты, было быстрое засыпание. Стоило привитым улечься на подушку и захотеть, они тут же погружались в глубокий сон. Этому навыку Линды Алекс завидовал, ведь сам спал очень плохо. Вот и сейчас бессонница давала о себе знать. Он поднялся с кровати, оставив жену мирно сопеть в одиночестве, накинул спортивные штаны и просторную рубашку и вышел во двор.
В ночном небе над Пустошью-14 были видны не те звезды, которыми привык любоваться Аманатидис на своей Европе. То ли полушарие было не то, то ли расстояние до небесных тел сильно различалось, но большинство созвездий ему было незнакомо. Это не мешало наслаждаться этим завораживающим зрелищем. Там, в сотнях тысяч километров отсюда, многочисленные миры – некоторые населены людьми, некоторые пустуют. И кто знает, какие чудеса и тайны скрывают они? Как много человеку предстоит еще узнать? И – самое главное – стоит ли это узнавать вообще?
Тут от размышлений Алекса отвлек огонек, который он заметил краем глаза. Это была сигарета, которую зажал между пальцев сосед – Седзо Аракава, один из тех самых «больших» людей, которые прибыли сюда за бессмертием. Свой укол Седзо получил под лопатку и теперь выглядел особенно неприглядно – сгорбленный под массой гипертрофированных спинных мышц, с постоянно опущенной головой, поднять которую не позволяли те же мышцы, однако с густой шевелюрой – только привитые уколом под лопатку сохранили растительность на голове. Почему? Установить не удалось.
Седзо являлся главой огромной корпорации «Технологии Аракава», за долгую историю своего существования ставшей известной благодаря разрабатываемым оружию, легкомоторной технике и компьютерам. Устав корпорации запрещал передавать бразды правления никому, кто не является прямым потомком основателя, поэтому у Седзо возникли серьезные проблемы – в таком виде он не мог вернуться на Японию, а из других наследников пост мог заполучить только его двоюродный брат, вражда с которым у них длилась много лет. Несмотря на свое положение, сам японец был человеком добродушным и общительным, вызывающим восхищение силой своего духа.
– Доброй ночи! – поздоровался Алекс и подошел к соседу.
– Здравствуйте, Алексайос! – Седзо слегка кивнул. – Небо просто восхитительно, не правда ли?
– Ага, потрясающе, – согласился Аманатидис. – Вот сколько ни любуюсь, никак не надоедает.
– В Кагосиме звезд почти не
