Последний день - Олег Геннадьевич Фомин
Навея сидит на утесе, как на плече великана, обнимает себя крыльями, юбка растеклась по льду волнистым веером, черты лица в сумерках как две холодные радуги.
Гек осторожно опускается рядом, обнимает, россыпь звезд на рукавах уютно шуршит, скользя по крыльям.
– Навея, мы будем вместе всегда. Я просто перепишу тебя на носитель и запущу в другой оболочке. Для тебя не пройдет даже секунды, как…
– Нет.
– …Навея, тебя сотрут. Ты умрешь, понимаешь?
– Не хочу, чтобы меня переписывали.
– Почему?.. Ведь ты хочешь жить?
– Да.
– Тогда…
– Гек, не ищи причину.
Навея берет за руку, взгляд по-прежнему прикован к озеру.
– Знаю, и ты, и я – сгустки информации, большой, сложной, но информации. Не важно, андроид или человек, – можно оцифровать и переписать. Но я не буду… Просто не буду. Это моя воля. Погибну как дура, но не позволю обращаться со мной так.
Гек не хочет верить.
Бледные пальцы медленно вынимают из-за пазухи медиа-карту, находят в самом дальнем углу системы программу управления Навеей. Запасную. Гек никогда не применял, даже забыл, что есть. Но боль заставляет вспоминать интерфейс, найти иконку, нажатие впустит в меню управления Навеей, будут открыты и податливы эмоции, мысли, воля…
Навея перестает дышать, Гек слышит кожей ее судороги: волны прерывистые – ей страшно, наверное, хочет оттолкнуть, выбить карту, но… ждет смиренно.
Карта исчезает в кулаке Гека с электрическим хрустом, Гек вздрагивает от легкого разряда, по сутане текут искры. На снег падают обломки.
Навея разворачивается, лицо сверкает влагой, Гека обволакивают руки и крылья, он как в теплом свертке, прижимает девушку к себе. Навея целует кислородный ожог на щеке Гека, блестящая бордовая ранка стремительно зарастает здоровой кожей, как по волшебству: на губах феи – невидимые колонии микрокапсул с лекарствами.
Молчат, слушают дыхания и сердца, вскоре они звучат одной волной, спокойной, размеренной, как в океане…
– А вот и вы! – рвет тишину голос, полный яростного веселья.
На высоком ледяном холме силуэт, длинные рыжие волосы на ветру как пожар, улыбка сияет крупными зубами, плотный экзоскелет цвета дыма облегает стройное мускулистое тело.
Навея застывает, будто в клетке с тигром.
Гек смотрит на незнакомца враждебно, кулаки стиснуты. Кто такой, сомнений нет.
Новый хранитель некрополя подходит широким шагом, быстро, словно хочет протаранить, но замирает в сантиметре от Гека, нависает горой, волосы струятся лавовыми ручьями. Глаза как голодные пасти, даже ресницы напоминают черные клыки, и блестят словно не зрачками, а слюнными пленками.
– Я Везувий, буду приглядывать за мозгами, кишками и другим барахлом.
Хранитель всучивает в руку Гека свою лапищу для пожатия, хотя так обычно отталкивают с дороги, кисть Гека хрустит, от дикой боли на лбу выступают капли, но губы поджаты, молчит, на рыжего смотрит сурово.
Везувий оглядывается на торчащую из скал вершину далекой башни.
– Телепорт просто хлам, когда последний раз обновляли? Я перенесся в пяти метрах над землей, упал, и если б не мой экзоскелет, угодил бы прямиком в криокамеру. Мало того, налетели какие-то громилы, думал, хотят убить, я их пережег лазером, а оказалось – голограммы! Твои, что ли? Стрекоза тоже твоя? Пока мой силовой щит восстанавливался после удара, эта пакость меня ужалила!
Другая рука Везувия что-то стискивает, брезгливый бросок, Геку под ноги шмякается электронная каша с оттенком красного, с трудом узнается робот-помощник.
Везувий ловит глазами Навею.
– А-а, это твоя куколка! Отлично, хотя…
Взгляд проскальзывает по ножкам, фигуре, груди, сквозь зубы одобрительное «угу», кивает, но в следующий миг брови подпрыгивают, Везувий тянется вбок, словно хочет внимательнее рассмотреть, что у Навеи за спиной.
Тычет в крылья.
– Это явно лишнее. Надо удалить, остальное сойдет. У меня целая коллекция программ-девочек. Иди сюда.
Меж пальцев Везувия вспыхивает карта памяти, он бесцеремонно хватает девушку за талию, ручища хочет то ли повернуть, то ли нагнуть.
– Так, где твой порт, крошка, или у тебя нейрозапись…
Гек бросается со звериным рыком, кулак летит в наглую рожу Везувия, но натыкается на силовой щит. Перед глазами все меркнет в белизне, мир возвращается в полете, когда Гек врезается в острые грани утеса. Щиты у обоих искрятся.
Ужас на лице Навеи рождает гнев, фея изворачивается, удар нежного с виду кулачка отшвыривает нового хранителя метров на пять, на снегу борозды ног, Везувий шатается, но равновесие удерживает. Оболочка щита словно разжижается, хочет стечь, по поверхности плывут оранжевые разводы.
– Не смей ко мне прикасаться, мразь! – шипит Навея. – И только тронь Гека, разорву!
Везувий в шоке, Навею словно не видит, шары глаз перекатываются, находят Гека, тот безуспешно пытается подняться с колен.
Новый хранитель чуть не срывается на визг:
– Ты что, спятил?! Эта кукла на меня напала! Предупреждать надо, что еще не пустая, я-то думал, ты уже все стер… Она же машина для убийств, у нее что… свобода воли?! Идиот! А если вздумает свернуть шею тебе или мне?!
– Тебе точно!
Навея взмахивает крыльями в сторону Везувия, порыв ветра сбивает с ног, рыжий откатывается к скале, за которой тропа исчезает.
Везувий вскакивает, щеки вздуваются от ярости, волосы пылают.
– Так, собирай весь свой мусор, стирай эту дуру и проваливай! Чтобы завтра тебя здесь не видел! Я новый хранитель, а тебя ждет суд и тюремная камера. И уж поверь, криогенная по сравнению с ней просто…
Осекся, силовое поле дребезжит, словно испорченная голограмма, у пояса пляшут крошечные молнии.
– Вот же дьявол! Твоя стрекоза повредила генератор щита!
Гек переводит взгляд на мертвого робота-помощника. Пробует разогнуться, но тело парализовано, у горла тошнота, не вымолвить и слова.
Везувий убирается, волосы как факел.
Навея кидается к Геку, падает на колени.
– Как ты, родной мой?
Ее дыхание ароматное, влажные губы осыпают поцелуями.
– Держись, все хорошо.
Обхватывает руками, крылья расправляются, через несколько мгновений они уже над ледяными пиками. Озеро, тропа, некрополь, – все далеко внизу, только снег так же режет тьму. Греют сильные объятия девушки-андроида.
Гек более-менее осознает реальность, когда обнаруживает себя в саду. Они сидят в обнимку на краю фонтана, сзади – плеск, затылок покусывают холодные брызги.
– Что будешь делать? – шевелит губами Гек, глядя в одну точку.
– Пока не знаю, – в тон отвечает Навея.
Яблоня без яблок непривычно сиротливая, трава усыпана мертвыми бабочками.
– Испытывал чувство прозрения? – спрашивает Навея нежно.
Гек вздыхает неохотно, но становится легче, будто выпустил из легких яд.
– Да. Редко, но запоминается, мощное чувство. Например, когда понял, что ты живая. И
