За други своя. Добровольцы (СИ) - Эйпур Александр

— Отравили вождя — за нас взялись. Сибирь очистили, — мы из тех, кто спасся переходом.

Поскольку нас многое интересовало, Большой обнаружил свой интерес. Вы, мол, все вопросы сыпьте, я постараюсь объединить и уложиться в два-три предложения.

Тут и дошло: человек за тысячу лет больше молчал, не тратил Силу на пустое, а самосовершенствовался. Дожил сперва до трёхсот, после уже годы не считал, втянулся. С его слов, прозвучало как обвинение любой системе управления: кормят не тем, лечат не так, учат не тому. По его сведениям, на Земле ещё хуже теперь.

— Ты давно там был? — Кажется, я задавал слишком много вопросов.

— На прошлой неделе. Могилу брата навещал. Ему бы помочь — шаманов знакомых не осталось. Он же целёхонький, после трёхсот тела не подвержены тлению.

— Значит, ещё действуют старинные порталы?

— Не все. Частью захватчик порушил, для себя кое-что оставил. У них же с Марсом связь, оттуда приказы идут на Землю.

Не особо задумываясь, я стал накапливать информацию по Земле. Уразумев, что у меня не простой интерес, сосватал меня жене своей. Вот от Гульмы узнал побольше, да и с речью у неё почти нет затруднений. Поёт какие-то очень древние песни, слова редкие, а больше вовсе незнакомые.

Лишь договорился с Большим, на два месяца ушёл из дому. Уж погуляли мы по той половине Тобола, куда ходить вроде не желательно. Старцы намекали: у них своих дел по горло, а ещё вы, со своими вопросами.

Но мы же должны интересоваться колыбелью человечества, откуда русы отправились осваивать чужие солнца! Мне говорят — не время. Человечество проходит главный урок, будет большой отсев, и переход в четвёртое измерение планеты ещё ни о чём не говорит. На Земле совместно и одновременно проживают те, кому и в аду нет места, и те, кто вечно в сомнениях, на чью сторону переходить. Светочи тоже есть, да их так мало, что выговорили отсрочку. Чтобы ускорить процесс, и пошли испытания, одно за другим. На Земле нынче очень критический момент.

Но как заполучил согласие, то шестьдесят дней пробыл в краю великанов. Наученные горьким опытом, у нас они сразу выстроили параллели, куда могут уйти, в случае опасности. Говорят, что с орбиты за ними тоже присматривают, и кто-то усмотрел возможность возить туристов. Пока с соседних планет, без права посадки. Летайте, снимайте на свои накопители.

Гульма как-то прониклась ко мне, почуяла родственную душу, что ли. Мы с ней общались через день, пока Большой оставался на хозяйстве либо участвовал в проектах по благоустройству. Свою половину соседи старались превратить в копию далёкой Сибири, с её немыслимыми и восполняемыми запасами чудес. Пещеры, тоннели, места для залегания в спячку, — они это положение называют сном богатырским. Большой сам недавно проснулся, отдохнул как никогда. Однажды, ещё на родине, он проспал целых пятьдесят лет, чем удивил родных и знакомых. Ему уже приготовили кличку — что-то на уровне «сони-лежебоки», однако, трудами своими снова удивил, так прозвище даром и пропало.

С его плеча обозревать красоты — редкое удовольствие. Держишься на веревочку на его шее и шаришь по сторонам. Так и подумалось: почему так нравятся горы, водопады? Такие удивительные и неповторимые проекты… Всё-таки, повторимы, раз воспроизвели в подробностях. Глянешь сверху — и понимаешь: этот склон сделан с умыслом, чтобы какой охотник за самоцветами передумал соваться. На Земле про великанов прежде знали, что живут, это не сказки. Знали и про каменья редкие. Одному человеку ничего не дадут, а другому так и подскажут, подарками одарят.

Здорово же на Земле устроено! Ходил бы и любовался.

— Некогда людям любоваться, не до того. — Гульма, в те дни, когда мены выгуливала по просторам, давала пояснения, подводила так, чтобы задавал нужные вопросы.

— Не поверю!

— Их согнали в города и доят, как животных. Силушку крадут, время.

— Сколько же там живут? Сто пятьдесят?

— По-разному.

В продолжительных прогулках по горам меня не раз посещала догадка, что она решила посвятить себя моему воспитанию. Быть может, я кого-то ей напоминал. В своё время, она не подарила тому человеку то, что могла, теперь на меня сыпались подарки.

Часть 2

Каково это — знать, что за тобой наблюдают, не спросясь? Кажется, я понимаю. Нам дают возможность самим разобраться, что значит быть под колпаком. Условно говоря, кто-то, не церемонясь, присутствует рядом, днём и ночью. Не вмешивается, вроде, не отвечает на вопросы, но хочет приучить к необходимости присутствия. И днём, и ночью, в любую погоду.

Сопровождение на связи с пилотами, что за развалюки нам достались? Не то, так то, и сразу просьба в виде приказа: «Заглуши двигатели, у нас тут обстоятельства».

Рулевой выглянет в салон, оценит реакцию.

— Почему на лицах неудовольствие? Дорога дальняя, на головы не капает. Поищите, чем занять себя.

— Для чего испытывают наше терпение? — высказались наши.

— В этом вопросе уже есть ответ. Они изучают нас, кто нам мешает?

— Так грязные же методы!

— Это то немногое, на что они способны.

ЛадоПер — мой друг и сосед по Тоболу, предложил:

— Пусть пустят меня, я посмотрю, что у них там вечно ломается.

Рулевой затаил улыбку:

— Моё дело передать, только ответ будет таков: у вашего специалиста нет диплома.

— А если я починю?

Тут уже я не удержался:

— Ты до сих пор не понял? Они тянут время. Допустим, отремонтируешь, они посидят, подумают — что бы ещё сломать?

— Гады!

Рулевой утвердил согласие жестом, пальцем как бы зафиксировал: с тобой все согласны, не согласны с твоей реакцией.

— А на буксир их взять? — ЛадоПер поднялся на ноги и прошёл к иллюминатору. Сам удивился: — Я их вижу справа, а по идее — они должны быть далеко сзади.

— Свойства стекла. Любому предмету мы может задать новые свойства, если навыками владеем.

Конечно, нашу помощь отвергли, мы слышали весь диалог, с помощью основного монитора. Рулевой театрально развёл руками, дескать, я предупреждал.

Но вот сопровождение справилось с поломкой, разрешили двигаться дальше. Тело привычно напросилось на сон. Весь салон погрузился в спячку, мелкие лампы обеспечили дежурный свет. ЛадоПер шепнул: «Я понял! Кабы приняли предложение взять на буксир, они потеряли бы лицо. А так — они выше нас, каких-нибудь древних кровей, ни чета нам».

Подрёмывая, я иногда вскидывал глаза на монитор, — никаких изменений. Пронзительная, равнодушная глубина, поглотившая миллионы смельчаков, кто отважился покорять не покоряемое. И странные ощущения преследовали не одного меня. К нам подбирали ключики, нащупать уязвимые места пытались. Что у них на вооружении? Было бы не лишним пообщаться с Рулевым.

В какой-то момент я застал пилота неподалёку, покинул кресло.

— Всё в порядке?

— Опять сломались.

— Ты один за рулями?

— Пойду напарника будить. Сам как?

— Голова иногда раскалывается.

— Подарок от сопровождения.

— Мы что-то можем противопоставить?

— Не сейчас. Они нас изучают — так пусть уверятся в том, что против нас имеют надёжное средство.

— Тогда потерпим.

Само собой, не всякую головную боль можно вытерпеть. Надо поднимать частоты. Я же могу, без видимости для окружающих, разогнать кровь, повысить активность органов. Да и ребятам подсказать, если кого просверлили частотами, — оглянулся по сторонам. Кто-то массировал затылок или лоб, двое чистились глубоким дыханием. Эксперименты над живыми людьми — видимо, такую установку дали сопровождению. Экологически чистый Тобол вынашивал здоровых людей, кто медленно стареет, а то и не знает, что это такое. Старцы нам всем служат отличным прикрытием. Даже кладбище для наблюдателей организовали, кто-то надоумил. А как враг видит, что мы ничем не отличаемся от других, так и внимания меньше.

Рулевой улучил минуту, вызвал на разговор. Стоим у иллюминаторов, вполголоса общаемся. Его интересует, кто из команды задатки лидера имеет. Огляделся я.