Александр Колпаков - Гриада
Но вот, наконец, и Академия Тяготения. Я перешел на эскалатор, перевозивший пассажиров вниз, на улицы, и очутился у подножия здания. С некоторым смущением вошел я в просторный вестибюль Академии, где меня строго встретили бюсты Ньютона и Эйнштейна, установленные по бокам широкой, как приморская терраса, мраморной лестницы главного входа. Справочный экран указал мне, где найти Самойлова. Дверь его комнаты была приоткрыта.
— Можно? — спросил я, заметив в глубине небольшой, просто обставленной комнаты пожилого коренастого человека, уткнувшегося в толстые кипы проектов.
— Кто там? — недовольным голосом ответил ученый, не поворачивая головы. — Если студент, то принимаю от двух до пяти…
— Нет, не студент, — проговорил я, входя в комнату.
— Тогда что вам нужно?
У Самойлова были серые, колючие, как иголки глаза в очках.
Не очень радушная встреча. Я немного растерялся, но виду не подал.
— Вам говорил обо мне Чешенко? Я из Космоцентра.
Ученый наморщил лоб, очевидно вспоминая. Потом его лицо разгладилось, и он почти тепло взглянул на меня.
— Вспомнил, — сказал он более миролюбивым тоном. — Вы Андреев?
— Да.
— Тогда садитесь. — Он широким жестом указал мне кресло, заваленное рулонами чертежей. — Могу обрадовать: будете пятьсот шестьдесят вторым претендентом на должность штурмана.
Я присел на краешек кресла.
— Так ты участвовал в экспедиции, исследовавшей систему Сириуса? — оживленно спросил физик, вспомнив, вероятно, подробности разговора с начальником Космоцентра. — И собственными глазами видел знаменитый белый карлик Сириус Б?
Польщенный вниманием, я приготовился подробно рассказать, но Самойлов уже забыл о своем вопросе. Он что-то разыскивал в груде бумаг.
— Сколько тебе лет? — неожиданно спросил он.
— Тридцать восемь, — ответил я, решив ничему не удивляться.
— Давно летаешь на фотонных ракетах?
Вместо ответа я отвернул лацкан куртки, показывая ему медаль, на которой было выгравировано: «Сто световых лет».
— Ага… — удовлетворенно протянул ученый, с минуту помолчал и заговорил о вещах, совсем как будто не связанных с предыдущим разговором. — Вот здесь должна быть эта планета, — он энергично обвел красным овалом юго-восточную часть созвездия Змееносца. Перед ним лежала подробная карта ядра Галактики, густо испещренная обозначениями.
— О какой планете вы говорите? — осторожно спросил я, разглядывая карту из-за его плеча.
— О той, к которой нужно лететь.
Тогда я более внимательно посмотрел на Самойлова, и мне вдруг показалось, что он просто шутит.
Светлую точку на окраине Галактики, отмечавшую местоположение Солнца, и красный овал в центре Галактики на карте можно было соединить расставленными пальцами. Но я — то знал, что на самом деле здесь улеглось расстояние, равное тридцати тысячам световых лет! Я не рассчитывал прожить столько и не представлял, как это можно всерьез говорить о поисках планеты в центре Галактики.
— Центральное ядро нашей Галактики состоит из десятков миллиардов звезд, — Самойлов, кажется, разговаривал сам с собой. — Даже если только у одного из ста миллионов этих солнц имеется по обитаемой планете, — и то в центре Галактики должно быть не менее тысячи обитаемых планет. Десять лет я вел точнейшие наблюдения с помощью уникальных телескопов двадцать второго спутника за движением звезд в центре Галактики, на три года загрузил вычислениями целый комбинат электронно-счетных машин — и вот результат.
Самойлов любовно погладил стопку толстых книг.
— Это расчеты движений планеты Икс (пока назовем ее так) и ее центрального светила, — пояснил он. — Я утверждаю, что планета Икс предельно близка по условиям жизни к нашей планете. Более того, я уверен, что там есть разумные существа.
— Ну и что из этого? — спросил я, еще не понимая, к чему он клонит.
— Как что из этого?! — возмутился Самойлов. — Если бы удалось разыскать общество, близкое по развитию к человеческому, установить с ним связь и обмен достижениями науки, техники, культуры, — это принесло бы неоценимую пользу землянам.
Да, но тридцать тысяч световых лет!.. Я не решался перебивать увлеченного академика.
Словно угадав мои мысли, ученый спросил: — Ты, конечно, знаком с основами теории относительности?
— Да, еще с Академии, — ответил я.
— Тогда расскажи, что ты знаешь о парадоксе времени.
— Лорентцево замедление течения времени?[1] — переспросил я. — Так это известно любому астронавту.
— Ну и за сколько же лет можно долететь до центра Галактики на современном астролете?
Я немного подумал и ответил:
— Звездолет высшего класса — высокочастотная квантовая ракета — развивает скорость 299 с половиной тысяч километров в секунду. Время в ней замедляется в двадцать раз по сравнению с земным. Полет в ней займет полторы тысячи лет.
Академик в притворном ужасе всплеснул руками: — Я не дожил бы до конца этого перелета!.. Даже ты не вернулся бы на Землю.
Я не мог понять, шутит он или говорит всерьез.
— А что ты сказал бы, — тут Самойлов заговорщически понизил голос, — о скорости больше световой?
— Что такой не существует в природе. Это знали еще наши предки, в частности старик Эйнштейн. — Собственный ответ показался мне удачным.
Академик загадочно усмехнулся.
— Смотри сюда. — Он щелкнул переключателем, и на противоположной стене засветился объемный экран супертелевизора. Зеленоватые отблески упали на предметы. — Это макет новой межзвездной ракеты, по сравнению с которой квантовая ракета просто черепаха.
Вот что рассказал мне академик о новом межзвездном корабле.
Это гравитонная ракета. Ее идея стала реальной всего лишь пятнадцать лет назад, когда физикам удалось извлечь энергию, заключенную внутри гравитонов. Теперь почти разгадана физическая сущность тяготения, им научились управлять. Гравитация, или тяготение, — это очень сложное электромагнитное взаимодействие между телами. Гравитоны — как бы «атомы» тяготения, его передатчики. Любое материальное тело излучает в пространство кванты (порции) гравитационной энергии и создает вокруг себя поле тяготения. Гравитоны фантастически малы.
Электрон и гравитон — все равно, что Солнце и песчинка! Ясно, что в таких крайне тесных областях пространства, как внутригравитонный объем, энергия сконцентрирована неизмеримо больше, чем в атомном ядре.
На Меркурии был построен грандиозный ускоритель мезонов — ядерных частиц. Ускоренные мезоны необходимы для бомбардировки ядра атома. Кольцевой магнит ускорителя опоясывал планету по экватору. При бомбардировке вещества ускоренные мезоны проникали в бесконечную глубь материи, до последних границ микровселенной, и вызывали распад гравитонов. Энергия гравитонов выделялась в виде электромагнитных квантов.
Но ведь не станешь на ракете монтировать гигантский ускоритель!
Два года спустя был открыт катализатор, ускоряющий распад гравитонов в обычных условиях; необходимость строить громадные ускорительные машины отпала. Этот катализатор называется каппа-частица; С ее открытием стало возможным применение энергии гравитонов в звездоплавании. Вот как появилась гравитонная ракета! Так как энергия гравитонов имеет сверхгигантскую концентрацию в ничтожно малом объеме — это вулкан, заключенный в булавочной головке, — то десять тысяч тонн гравитонов заменяют миллионы тонн обычного ядерного топлива. Поэтому гравитонная ракета в десятки раз меньше фотонных и квантовых кораблей.
Скорость ее — двести девяносто девять тысяч семьсот девяносто пять километров в секунду, только на две десятых километра в секунду меньше скорости света.
Фотонным[2] и квантовым[3] ракетам никогда не достичь такой скорости! Ядерное топливо, на котором они работают, не дает столько энергии, сколько необходимо для увеличения скорости с двухсот девяноста девяти с половиной тысяч километров в секунду еще на двести девяносто пять. Вот что значат эти оставшиеся километры у самого порога скорости света! Чем ближе к нему, тем все более громадные количества энергии нужно затрачивать на каждый новый километр в секунду. Ведь для увеличения скорости со ста тысяч до двухсот девяноста тысяч километров в секунду надо израсходовать энергии в миллионы раз меньше, чем на один — только на один! — километр у порога скорости света! А чем ближе к скорости света, тем стремительнее замедляется время.
В гравитонной ракете время замедлится ровно в тысячу двести раз по сравнению с земным. До центра Галактики она долетит за двадцать пять — тридцать лет.
— Но это не все, — продолжал академик. — Гравитонная ракета может развить скорость больше световой!
