Дэвид Брин - Искушение
Друг Маканай слегка насмехался над ней, описывая горькую и одновременно сладкую участь этой колонии в мире, словно нарочно созданном для китообразных. В мире, где комфорт — самый надежный способ достичь быстрого упадка их дисциплинированного разума. Без постоянных угроз и вызовов Сон Китов, несомненно, снова овладеет ими. Казалось, Брукида спокойно воспринимает такое будущее, и это тревожило Маканай.
— У нас по-прежнему есть патроны, — заметила она. — И на самой Джиджо есть люди.
— Да, люди. Но необразованные. У них нет научных знаний, необходимых для того, чтобы и дальше вести нас. Так что единственным возможным выбором для нас остается…
Он замолк, уловив наконец усиливающийся звук с запада. Маканай узнала характерное гудение скоростных саней.
— Это Ткетт, — сказала она. — Возвращается из разведывательного маршрута. Давай послушаем, что он нашел.
Ударив плавниками, Маканай вырвалась на поверхность, выдохнула пену и отработанный воздух из легких, глубоко вдохнула сладкий кислород. Потом развернулась и поплыла в сторону звука двигателя. Брукида поплыл за ней.
За ними стая пасущихся рыбойдов только подернулась мелкой рябью в своем бесконечном танце, раскачиваясь и питаясь тем, что предоставляет щедрый океан.
У археолога была своя форма душевной болезни — мечтательность.
Ткетт получил приказ остаться и помогать Маканай отчасти потому, что его знания не были нужны «Стремительному» в его отчаянном бегстве по известной Вселенной. Компенсируя горечь изгнания, он выработал у себя одержимый интерес к Великой Середине — огромной подводной свалке, куда древние разумные обитатели Джиджо сбросили почти все искусственные объекты, изготовленные на планете, когда покинули ее полмиллиона лет назад.
— Когда мы вернемся на Землю, я представлю замечательный отчет, — рассуждал он, очевидно, в полной уверенности, что все их беды минуют, он вернется домой и опубликует результаты своих открытий. Это особая разновидность психического расстройства, без признаков стресс-атавизма или регресса. Ткетт по-прежнему превосходно владеет англиком. Работа его безупречна, а поведение доброжелательно. Он приятен, функционален и при этом совершенно безумен.
Маканай встретила его сани за километр от стада. Ткетт остановился здесь, чтобы не тревожить пациентов.
— Нашел какие-нибудь следы Пипоу? — спросила она, как только он выключил двигатель.
Ткетт — удивительно прекрасный образец Tursiops amicus, с пятнами на скользких серых боках. Постоянная дельфинья улыбка обнажала два ряда абсолютно белых конических зубов. Оставаясь на платформе управления саней, Ткетт покачал слева направо гладкой серой головой.
— Увы, нет. Я прошел примерно две сотни километров по слабым следам, которые мы засекли на сонаре далекой разведки. Но стало ясно, что источник звуков — не сани Заки.
Маканай разочарованно фыркнула.
— Тогда что это? — В отличие от громогласных морей Земли на этой невозделанной планете не должно быть шума двигателей в термально-акустических слоях.
— Вначале я воображал самые невероятные причины вроде морских чудовищ или джофурской подводной лодки, — ответил Ткетт. — Но тут мне открылась истина.
Брукида нервно кивнул, шумно выдувая пузыри из дыхала.
— И ч-ч-что же?
— Должно быть, это космический корабль. Древний хлам, который едва не разваливается…
— Конечно! — Маканай ударила хвостом. — Не все эти древние развалины поднялись в космос.
Ткетт печально сказал, что теперь это кажется совершенно очевидным. Когда «Стремительный» сделал попытку скрыться, оставив Маканай и ее пациентов на планете, земной космический корабль прятался в рое древних кораблей, которые инженеры-дельфины восстановили из груды отбросов на океанском дне. Хотя поверхность Джиджо сегодня представляет собой невозделанное царство дикарских племен, в глубоких подводных каньонах по-прежнему лежат тысячи поврежденных брошенных космических кораблей и других остатков от того времени, когда этот сектор четвертой галактики был центром цивилизации и торговли. Несколько десятков этих развалин были реактивированы, чтобы обмануть врага «Стремительного» — страшный джофурский боевой корабль, но, очевидно, некоторые корабли не смогли своевременно подняться со дня моря. И теперь обречены бесцельно плыть под водой, пока не откажут двигатели, и тогда они снова погрузятся в темные глубины.
А что касается остального, то оставшимся на планете неизвестно, удалось ли бегство «Стремительного», увлекшего за собой в глубины космоса страшный дредноут. По крайней мере без него Джиджо кажется гораздо более дружелюбной планетой. Пока.
— Следовало ожидать этого, — продолжал археолог. — Когда я отплыл от шума прибоя, мне показалось, что я слышу шум по меньшей мере трех таких бесцельно плывущих кораблей. Как подумаешь, это так печально. Древние корабли, не стоившие даже попыток использовать их, когда буйуры покинули Джиджо. Они ждут в ледяной водной могиле последнего шанса взлететь в небо. И не могут им воспользоваться. Навсегда застряли здесь.
— Как мы, — проговорила Маканай. Ткетт, казалось, не слышал.
— Мне хотелось бы вернуться и взглянуть на такой брошенный корабль.
— Зачем?
Улыбка Ткетта по-прежнему была очаровательной и заразительной… что в данных обстоятельствах казалось еще более безумным.
— Я бы использовал его как научный прибор, — сказал большой неодельфин.
Маканай почувствовала, что ее диагноз полностью подтверждается.
ПИПОУ
Плен оказался не таким тяжелым, как она опасалась.
Он был гораздо хуже.
У природных доразумных дельфинов иногда молодые самцы договаривались изолировать самку от стада, увести ее подальше для совокуплений — особенно если у нее начинался период гона. Действуя совместно, такие дельфины монополизировали совокупление с самкой и гарантировали успех своего воспроизводства, даже если она явно предпочитала местных самцов ранга альфа. Этот древний обычай сохранялся у диких дельфинов: у них были и традиции, и нечто вроде первобытной чести, но они не могли усвоить концепцию закона — кодекса, по которому должны жить все, потому что у сообщества есть память, превосходящая память любого индивида.
Однако у современных, возвышенных дельфинов amicus существует закон! И когда молодые хулиганы дома иногда пытались совершить подобное, их поведение называлось насилием. И влекло за собой суровое наказание. Как и у сексуальных маньяков среди людей, таких преступников ждала стерилизация.
И угроза наказания действовала. Спустя три столетия проявления образцов наименее желательного дикого поведения встречались все реже. Однако возвышенные неодельфины — все еще молодая раса. И время от времени сильный стресс мог вернуть ее представителей на древние пути.
А мы, члены экипажа «Стремительного», постоянно находились под сильным стрессом.
В отличие от других товарищей, которые под постоянным давлением утратили способность к разумному мышлению и к современному восприятию, Заки и Мопол поддались атавизму лишь частично. Они по-прежнему могут разговаривать и управлять сложными механизмами, но больше это не вежливые, почти застенчивые рядовые матросы, с которыми она познакомилась, когда «Стремительный» под командованием капитана Крайдайки впервые поднялся с Земли и космос еще не взорвался вокруг корабля.
Отвлеченно она понимала, какой ужасный стресс привел их к такому состоянию. И, возможно, если бы предоставилась возможность убить Заки и Мопола, Пипоу нашла бы такое наказание слишком суровым.
С другой стороны, стерилизации для них мало.
Несмотря на то что дельфины и люди относятся к общей культуре и у них общие предки среди земных млекопитающих, они на многое смотрят по-разному. Пипоу больше раздражало похищение, чем насилие. Она была скорее рассержена, чем травмирована. Полностью избежать их пыла ей не удавалось, но с помощью различных трюков — играя на взаимной ревности или изображая недомогание — ей удавалось на долгие периоды избавляться от нежеланного внимания.
Но если я узнаю, что они убили Каа, я съем их внутренности на ленч.
Проходили дни, и ее нетерпение росло. Время Пипоу приближалось. Мой контрацептивный имплант скоро выдохнется. Заки и его приятель мечтают населить Джиджо своими потомками, но я не хотела бы подвергать планету такому проклятию.
И она решила попытаться бежать. Но как это сделать?
Иногда она заплывала в узкий пролив между двумя островами, куда привели ее похитители, и лениво плыла, прислушиваясь. Однажды Пипоу показалось, что она услышала что-то отдаленно знакомое — слабое щелканье далекой стаи дельфинов. Но оно исчезло, и Пипоу решила, что ей послышалось. Заки и Мопол несколько дней вели сани на предельной скорости, она была привязана к саням. Только потом остановились они у этого незнакомого архипелага и сняли с нее повязку, которая делала ее невосприимчивой к звукам. И теперь она понятия не имеет, как вернуться к берегу, у которого поселилась группа Маканай.
