Дэвид Брин - Война за возвышение
— Зууун! — соглашалось собрание.
Президент опустила клюв на грудь, словно неожиданно обессилела. И новый сюзерен Стоимости и Бережливости услышал, как она тихо добавила:
— Вы выступите и сделаете все, чтобы спасти нас...
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ВТОРЖЕНИЕ
Пусть поднимут нас на плечи. И мы увидим земли обетованные, земли, откуда пришли и куда идем.
У. Б. ЙитсГлава 1
ФИБЕН
Никогда за все то время, что Фибен Болджер жил здесь, на сонном посадочном поле Порт-Хелении не было такого движения. Столовая гора, нависающая над заливом Лепикал, дрожала от оглушающего инфразвукового рева двигателей. Столбы пыли закрывали стартовые шахты, но это не мешало зевакам собираться за оградой и наблюдать за оживлением. Обладающие зачатками пси-восприятия могли сообщать, какой корабль собирается стартовать. Волны неопределенности, вызванные пробивающейся гравитикой, заставляли зрителей мигать: потом огромный космический корабль прорывал дымку и исчезал в затянутом облаками небе.
Шум и пыль вызывали раздражение. Особенно плохо тем, кто стоит на самом посадочном поле, тем более не по своей воле.
Фибен с удовольствием оказался бы где-нибудь в другом месте, желательно в пивной, где можно заказать пинту анестетической выпивки. Но этому не бывать.
Он цинично наблюдал за лихорадочной деятельностью.
«Мы — тонущий корабль, — подумал он. — И крысы говорят adieu».
Все, способное подняться в космос и пройти через переход, покидало Гарт с неприличной поспешностью. И скоро посадочное поле опустеет.
«Пока не появится враг... кем бы он ни был».
— Ш-ш-ш, Фибен. Перестань ерзать!
Фибен посмотрел направо. Шимп справа от него выглядит таким же недовольным, как он сам. Форменная фуражка Саймона Левина потемнела над надбровными дугами, где из-под ее края выбивались влажные курчавые завитки. Взглядом Саймон молча просил Фибена выпрямиться и смотреть вперед.
Фибен вздохнул. Он знал, что должен попытаться стоять смирно.
Церемония отбытия значительных лиц почти закончена, а член почетного караула не должен горбиться.
Но взгляд его продолжал устремляться к южному краю плоской вершины, далеко от коммерческого вокзала и улетающих торговых кораблей. Здесь виднелся неровный ряд незамаскированных тусклых металлических предметов, с легко различимым контуром военных кораблей. Вокруг суетились техники, готовя детекторы и щиты кораблей к предстоящей битве. Время от времени корабли начинали мерцать.
Фибен гадал, решило ли наконец командование, в каком корабле полетит он. Наверно, полуобученные пилоты колониальной милиции будут бросать жребий, чтобы решить, кто полетит на самых ветхих из этих военных машин, купленных недавно по сниженной цене у пролетавшего ксатинни, торговца металлоломом.
Левой рукой Фибен оттянул тугой воротник мундира и почесал густые волосы под ключицей. «Старое не обязательно плохое, — напомнил он себе. — По крайней мере знаешь, что твоя тысячелетней давности лохань выдержала уже много ударов».
Большинство из этих побитых разведчиков участвовало в боевых действиях на звездных линиях, когда еще человечество и не слышало о галактической цивилизации... когда оно еще даже не начало играть с пороховыми ракетами, обжигая пальцы и распугивая птиц на своей родной Земле.
Эта мысленная картина заставила Фибена улыбнуться. Не самая почтительная мысль о расе твоих патронов. Но люди вырастили его народ не для почтительности.
«Черт побери, как чешется этот обезьяний костюм! Голые обезьяны, как и люди, могут это выдерживать. Но мы ведь волосатые, это не для нас!» Но церемония отлета синтаинского консула как будто подходит к концу.
Свойо Шочухун, этот напыщенный шар из шерсти и усов, заканчивает прощальную речь, обращенную к обитателям планеты Гарт, людям и шимпам, которых оставляет на произвол судьбы. Фибен снова почесал подбородок.
Поскорее бы этот воздушный шар забрался в катер и убирался бы с планеты, если так торопится.
Сосед локтем ударил его в ребра. Саймон настойчиво прошептал:
— Выпрямись, Фибен. Ее милость смотрит сюда.
Меган Онигл, седовласый планетарный координатор, поджала губы и покачала головой, глядя на Фибена.
«Дьявольщина!» — подумал он.
Сын Меган Роберт был однокашником Фибена в маленьком университете Гарта. Фибен изогнул бровь, словно хотел сказать, что он не напрашивался на эту сомнительную честь. И если люди хотят, чтобы их клиенты не чесались, не нужно было возвышать шимпанзе.
Но все же поправил воротник и постарался выпрямиться. Внешность и форма очень много значат для галактов, и Фибен знал, что даже низкий неошимп должен достойно исполнить свою роль, иначе земной клан потеряет лицо.
По обе стороны от координатора Онигл стояли другие важные шишки, пришедшие проститься с отлетающей Свойо Шочухун. Слева от Меган Каулт — громоздкий и неуклюжий теннанинский посол, великолепный в своей яркой шляпе поверх гребня. Дыхательные щели у него на горле раскрываются и закрываются, как жалюзи, каждый раз, когда существо с огромными челюстями вдыхает.
Справа от Меган видна фигура, больше похожая на гуманоидную, стройная, с длинными конечностями, беззаботно сгорбившаяся на полуденном солнце.
«Что-то развеселило Утакалтинга, — понял Фибен. — Какая-то новость?» Разумеется, послу Утакалтингу все кажется забавным. Своей позой, слегка развевающимися над маленькими ушами серебристыми щупальцами, блеском своих золотых широко расставленных глаз посол тимбрими, казалось, выражал то, что не мог произнести вслух, — нечто весьма оскорбительное в адрес улетающего синтианского дипломата.
Свойо Шочухун пригладила усы и стала по очереди прощаться с коллегами. Глядя, как она ритуально машет лапой перед Каултом, Фибен подумал, что она похожа на огромного толстого енота, разодетого наподобие какого-нибудь древнего восточного придворного.
Каулт, теннанинец, раздул гребень и поклонился в ответ. Два галакта разного роста обменялись любезностями на певучем, с разнообразными интонациями, галактическом-шесть. Фибен знал, что особой любви друг к другу они не испытывают.
— Ну, друзей ведь не выбирают? — прошептал Саймон.
— Ты чертовски прав, — согласился Фибен.
Какая ирония! Пушистые коварные синтиане — одни из немногих «союзников» Земли в политической и военной трясине пяти галактик. Но они фантастически эгоистичны и трусливы. Отъезд Свойо гарантирует, что в тяжелую минуту у Гарта не появятся армады толстых пушистых воинов. «Точно так же не будет помощи ни с Земли, ни от тимбрими. У них и так хватает забот».
Фибен достаточно владел гал-шесть, чтобы понять, что рослый теннанинец сказал Свойо. Каулт, очевидно, невысокого мнения о после, покидающем свой пост.
«Надо отдать должное теннанинцам», — подумал Фибен. Возможно, народ Каулта фанатичен. И, несомненно, теннанинцы числятся в настоящее время среди противников землян. Тем не менее они хорошо известны своей храбростью и неуклонным следованием кодексу чести.
«Конечно, невозможно всегда выбирать ни друзей, ни врагов».
Свойо повернулась к Меган Онигл. Ее поклон был заметно ниже, чем перед Каултом. Люди занимают нижнее место на шкале рас патронов в галактике.
«И ты точно знаешь свое место», — напомнил себе Фибен.
Меган поклонилась в ответ.
— Жаль, что вы улетаете, — сказала она на гал-шесть с сильным акцентом. — Передайте своему народу нашу благодарность.
— Конечно, — пробормотал Фибен. — Всем другим енотам передай спасибо.
Но лицо его сохраняло невозмутимое выражение. В этот момент полковник Мейвен, человек, командир почетного караула, сердито посмотрел на него.
Ответ Свойо изобиловал банальностями.
Будьте терпеливы, советовала она. В пяти галактиках сейчас смятение.
Фанатики великих рас сеют смуту, потому что считают, что близок конец великой эры. И немедленно начинают действовать.
В то же время умеренные и галактические Институты должны влиять медленнее, разумнее. Но они начнут функционировать, заверяла посол. В свое время. Маленький Гарт не будет забыт.
«Как же! — саркастически думал Фибен. — Не пройдет одного-двух столетий, как нам помогут!»
Другие шимпы в составе почетного караула переглядывались и с отвращением закатывали глаза. Офицеры-люди обладали большей выдержкой, но Фибен заметил, как один из них сунул язык за щеку.
Наконец Свойо остановилась перед дуайеном дипломатического корпуса.
Другом Людей Утакалтингом, послом-консулом тимбрими.