Эдмонд Гамильтон - Хранители звезд
Полет закончился. Кволек открыл дверцу кабины и выбросил вниз трап; вскоре Файрли и двое летчиков стояли на бетонных плитах. К удивлению ученого, воздух был сухим и теплым – приятное отличие от промозглой мартовской ночи там, в Вашингтоне.
Из подъехавшего джипа выпрыгнул спортивного вида молодой блондин в штатском и бодро воскликнул:
– Привет, ребята!… Капитан, вы, как всегда, точны. Рад вас видеть, мистер Файрли. Меня зовут Хилл, я послан встретить вас.
Файрли пожал крепкую руку блондина и, не отвечая на дружелюбную улыбку, холодно спросил:
– Так это я вам обязан, мистер Хилл, удовольствием лететь на этой адской машине через кромешную ночь? Зачем, хотелось бы знать? Черт побери, я хочу, чтобы мне немедленно объяснили…
– Конечно, вам скоро все объяснят, – успокоил Хилл." – Мое дело – привезти вас в целости и сохранности. Кстати, вы не откажете мне в просьбе взглянуть на ваши документы?
Файрли, потеряв дар речи, достал из кармана пиджака бумажник и протянул его Хиллу. Тот внимательно все изучил, а затем с легким поклоном вернул владельцу.
– Полный порядок. Формальность, конечно, ведь Витхерс сам посадил вас в самолет в Вашингтоне, но сами понимаете, у службы безопасности строгие правила. Садитесь, пожалуйста, в кабину.
Файрли с ошеломленным видом уселся в джип, кивнув на прощание Кволеку; тот с почтением отдал ему честь.
«Служба безопасности…, вот в чем штука… – подумал Файрли. – Так Витхерс работает на эту контору? Черт побери, в какое же дело я вляпался?»
Светало. На горизонте проявилась невысокая гряда холмов, но в целом окружающий ландшафт был скуден и уныл. Джип, развернувшись, помчался в сторону зданий.
– Административный корпус, – коротко сказал Хилл, кивнув в сторону самого солидного двухэтажного корпуса со звезднополосатым флагом на фасаде, возле которого стоял солдат с автоматом.
Они вышли около соседнего дома, весьма напоминавшего казарму, с оштукатуренными стенами и длинными рядами темных окон.
– Гостиница для спецперсонала, – пояснил Хилл (Файрли вспомнил свои недавние мечты о роскошном номере в пятизвездочном отеле и невольно усмехнулся). – Здесь вы найдете все необходимое… Не беспокойтесь, я возьму ваш саквояж.
От этой назойливой заботы Файрли стало не по себе. Он пошарил в кармане плаща и протянул Хиллу доллар.
Блондин, к его удивлению, ничуть не обиделся. Улыбнувшись, он спрятал монету в карман.
– А вы шутник, мистер Файрли, – одобрительно сказал Хилл. – Это хорошо, мы тут, признаться, соскучились по свежим людям.
– Я очень большой шутник, – мрачно буркнул Файрли. – Но тот, кто вызвал меня на космодром, просто первоклассный весельчак… Кстати, я теперь обязан ходить строевым шагом?
Хилл с важным видом кивнул, и они, четко отбивая шаг, взошли по лестнице на крыльцо.
Длинный, едва освещенный коридор вел в довольно большую комнату с интерьером явно не первой свежести. Посреди комнаты стояли трое мужчин и о чем-то оживленно разговаривали.
Заметив вошедших, они обернулись.
– Боб Файрли? – с удивлением воскликнул один из них. – Черт побери, так они и тебя втянули в это темное дело?
Джим Спеер, старый знакомый Файрли, доцент филологии из Колумбийского университета, дружески протянул ему руку.
Спееру было уже за сорок, он изрядно погрузнел со времени их последней встречи – хотя слово «растолстел» было бы более верным.
Как всегда, Спеер был одет в помятый костюм с не очень свежей рубашкой с расстегнутым воротом и нелепо торчащим из кармана пиджака красным платком. Словом, типичный холостяк, одинокий мужчина, погруженный в науку и не знающий ничего о радостях жизни…
Дамочки из околоакадемических кругов безотказно клевали на этот имидж, и Файрли не раз наблюдал, как вытягивались их лица, когда они узнавали, что Спеер женат, имеет трех сыновей и считается образцовым семьянином.
– Так у вас здесь есть знакомые? – спросил Хилл. – Отлично. Подождите, я пойду предупрежу шефа о вашем приезде.
Он выскользнул за дверь, а тем временем Файрли с облегчением обнял приятеля.
– А какое это дело? – спросил он. – Мы что, летим на Луну на всепланетный филологический конгресс?
Спеер усмехнулся, но в его темных глазах, упрятанных за массивными очками в роговой оправе, таилась неприкрытая тревога.
– Хороший вопрос, Боб. Я задаю его всем подряд уже шесть часов – с тех пор, как меня выгрузили из военно-транспортного чудища вместе с дюжиной танков и вездеходов. Но ответил мне честно и откровенно только часовой – видел, стоит под флагом с автоматом?
– И что же он сказал? – с интересом спросил Файрли.
– Он открыл мне большой секрет, Боб. Мистер, сказал он, на Луне жизни нет. И отойдите-ка от охраняемого объекта на десять шагов, а не то буду стрелять.
– Что вы несете, Джим! Не морочьте голову доктору Файрли.
Я сам разговаривал недавно с этим малым – он про Луну-то никогда не слыхал.
– Разве, доктор Боган? То-то я заметил, что он поглядывает в сторону Юпитера… Кстати, а вы не знакомы? Боб, встань по стойке смирно: это профессора Боган и Лизетти.
Файрли был ошарашен.
Только теперь он вгляделся в остальных двух мужчин и сразу же узнал их. Не раз ему приходилось слушать их выступления на конференциях и симпозиумах, посвященных проблемам филологии. Это были известные ученые, крупнейшие светила мировой науки.
Глава американской школы филологии доктор Джон Боган, массивный пожилой человек с величественной фигурой и мрачным, как у Мефистофеля, лицом, украшенным гривой седых волос, был одет, как всегда, в безукоризненный темно-синий костюм, а на его полусогнутой руке висела трость, подаренная ему чуть ли не самим Авраамом Линкольном.
Бат Лизетти был человеком совсем другого типа, хотя и считался лингвистом номер один Северного полушария, к тому же феноменальным полиглотом.
Поговаривали, что о языках всех времен и народов он не знает лишь одного: сколько именно из них он знает.
Внешностью Лизетти напоминал злодеев из старых мелодрам: лошадиное лицо с низким лбом, мохнатые брови, под которыми прятались черные колючие глаза, тонкие бескровные губы, хищный рот… Портрет достойно завершали гладко прилизанные темные волосы и узкая полоска усов «а-ля Кларк Гейбл». Файрли знал, что, несмотря на свою колоритную внешность, Лизетти был добрейшим человеком, готовым помочь всем и каждому и не раз попадавшим из-за этого впросак.
Файрли с почтением пожал руки знаменитым ученым – он и не надеялся, что в ближайшие сто лет ему удастся познакомиться с такими светилами.
– Доктор Файрли, неужели и вам ничего не известно? – расстроенно спросил Лизетти. – Я, признаюсь, совершенно выбит из колеи. Ума не приложу, где же здесь будет проходить симпозиум: подходящих аудиторий нет, да и ракеты чудовищно шумят…
Файрли только вздохнул в ответ и коротко рассказал о своих приключениях. Лизетти сочувственно кивнул головой.
– Вам еще повезло, молодой человек, – сказал он. – Меня привезли сюда на истребителе. А я и в автомобиль-то садиться опасаюсь! И зачем мы, кабинетные крысы, понадобились на космодроме?
– Думаю, что все дело в шифрограммах, – с загадочным видом произнес Спеер.
– В чем, в чем? – поразился Лизетти.
– Все очень просто, – охотно объяснил Спеер. – Вы, конечно, слышали, что между нами и русскими возникли разногласия из-за базы в кратере Гассенди? Готов держать пари, наши вояки перехватили шифрограммы из Кремля на русские лунные станции и хотят как можно быстрее разгадать их содержание.
– Чушь, полнейшая чушь! – с брезгливым видом пробурчал Боган. – В армии есть свои превосходные дешифровалыцики, ученые с такими тривиальными вещами дела не имеют… Подумать только, я здесь уже три часа, и никто не соблаговолил мне ничего объяснить! Я им не мальчишка! Будьте уверены, мои друзья в конгрессе…
Он не успел договорить, как дверь вновь распахнулась. Вошел Хилл и почтительно сообщил:
– Джентльмены, позвольте вам представить…
Стремительно вошедший вслед за ним высокий мужчина в Штатском небрежно махнул рукой:
– Ладно, Хилл, мы сами познакомимся с гостями. Идите.
Файрли сразу же узнал его; узнали мужчину, очевидно, и остальные ученые. Недовольство и раздражение сразу исчезли с их лиц – этот человек умел вызывать к себе уважение.
– Я Нильс Кристенсен, руководитель лунной программы НАСА. А это – Гленн Де Витт, в недавнем прошлом полковник ВВС, а ныне мой заместитель, глава отдела специальных исследований.
Лицо Кристенсена не раз попадалось Файрли на обложках популярных журналов. Он был известен как президент крупнейшей радиоэлектронной компании, сделавший потрясающую карьеру благодаря своей энергии и блестящей эрудиции, а главное – уникальному умению работать с коллективами самых различных специалистов.
Несколько лет назад конгресс утвердил его главой лунного проекта, и с тех пор дела в космосе у США пошли блестяще. Это был зрелый мужчина с внешностью викинга – голубоглазый, широкоплечий, с грубо скроенным волевым лицом, которое не портила седина.
