Илья Стальнов - Демоны космоса
Вконец обессиленный, я падаю на колени. И по ушам бьет нечеловеческий отчаянный визг…
Меня будто за пятку дернули – и я очнулся на грешной земле Точнее, на жестком ложе.
Я попытался еще раз нырнуть в глубины сна, потому что не завершил там то, что должен был завершить обязательно. Но этот визг влек меня обратно…
На сей раз я проснулся окончательно.
А проснувшись, понял, что владевшая мной тревога не рассасывается. Она без труда перекочевала из эфемерных реалий сна в плотный вещественный мир. Только теперь она наливалась, пульсировала отвратительным, елозящим пилой по нервам, звуком.
Кто я? Откуда? И где нахожусь, шарх все это возьми? Впрочем, сомнения и неопределенность владели мной лишь мгновение. Очень быстро хаос чувств и фрагментарных воспоминаний начал складываться в общую картину.
Итак, я лейтенант третьего класса, пилот-стажер Серг Кронбергшен. Боевых вылетов – ноль. Время налета на учебных машинах – четыреста часов. Выпускник школы истребителей на Галахваре… Стоп. Тут опасная боль. Тут живут боль и острое ощущение утраты.
Пульсирующий звук, скребущий изнутри, – это сигнал общего сбора. Он означает, что в течение пятнадцати минут все, свободные от несения службы, обязаны построиться в строевом зале.
Я жил (громко сказано для одной ночи) в одноместной каюте, достаточно просторной и комфортабельной, оснащенной всем необходимым – ванной, санузлом, компьютерным голографическим комплексом, полным набором мебельных трансформсров, пищеблоком. На линкорах, представляющих из себя гигантские металлические махины, стоящие дороже, чем инфраструктура иной планеты, нет проблем с пространством. А энергии кварковый реактор вырабатывает более чем достаточно – хватит для любых бытовых нужд. Это вам не катер огневой поддержки, где человек на человеке, а весь объем занят оружием, боезапасами и вещами первой необходимости.
– Комбинезон, – приказал я.
Стена распахнулась, я подошел к ней, обернулся, и меня ласково окутал форменный комбинезон офицера военного космического флота Комбез едва слышно зашуршал, приспосабливаясь к моему организму, выбирая оптимальный тепловой режим. Я придал ему повседневный синий цвет.
Повисшие в воздухе бледные цифры демонстрировали как корабельное, так и базовое время, а также производили обратный отсчет до момента сбора. Сейчас глубокая ночь. Определенно не время для торжественных церемоний. Значит, кому-то очень нужно собрать нас вместе. И огорошить какой-нибудь новостью.
Сполоснув быстро лицо тонизирующей активной водой, я встряхнул головой, пригладил короткие волосы. Поглядел в двухметровый обманный иллюминатор окна. В нем был виден лишь огрызок ярко-голубой планеты, всю остальную ее часть закрывала уродливая, предельно функциональная, лишенная какого бы то ни было изящества масса «Атолла-1000» – главной боевой защитной станции орбитального оборонительного комплекса Дарны.
Дарна представляла собой образец заштатной скучной планетки, примечательной разве тем, что на ней расположен штаб третьей эскадры фиолетового сектора. Именно в эту эскадру я получил назначение.
Именно с ней отныне намертво связана моя судьба – судьба боевого пилота.
На Дарну я прибыл («ступил на твердь» – как говорят космолетчики) ранним утром трое суток назад пассажирским рейсом с Канказа – столицы сектора. И проклял все на свете, потратив целый день на мотание по кабинетам в штабе и пытаясь получить назначение на свой, грозящий стать мне родным корабль. Штабные крысы, занятые какими-то чрезвычайно важными делами, все значение которых способны оценить только они и им подобные, без всякой жалости и смысла футболили меня из кабинета в кабинет, попутно заставляли вытягиваться по стойке смирно, напоминая, что кометы на их рукавах весят куда больше, чем мои. И я начал достаточно быстро набираться злобы, которую питают бравые фронтовые офицеры к тыловым заморышам. Справедливости ради надо отметить, что это чувство посетило меня рановато, поскольку фронтовым офицером в полном смысле этого слова я еще не был, а был зеленым выпускником летной школы, многие же из тыловых крыс прошли не одну заварушку. Но я мечтал стать настоящим фронтовым офицером. В общем, как и положено молодому лейтенанту, мечтал о подвигах и славе. Так уж повелось, что каждый лейтенант надеется лично переломить ход войны. От юношеских надежд лечат только грубые реалии войны.
– Свет погасить. Ждать, – велел я сервискомпьютеру и вышел энергичным быстрым шагом из каюты…
В руке я держал компьютерную карточку размером с ладонь, на которую вывел маршрут до строевого зала. Эту карточку, которая выполняла роль справочника, средства компсвязи, документа, удостоверяющего личность, пропуска и еще много чего, мне вчера выдал скучающий офицер-интендант, прибавив еще несколько необходимых для корабельной жизни безделушек.
Компьютерный гид был мне необходим как воздух, поскольку на корабле я пока ориентировался из рук вон плохо. Точнее – не ориентировался никак. И неизвестно, когда начну ориентироваться, поскольку в лабиринтах коридоров, залов, в пересечениях, порой несусветных, палуб, в паутинах хаотично переплетающихся прозрачных лифтовых колонн, при меняющейся, кажется, совершенно бессистемно гравитации сам шарх заплутал бы.
В уходящем от моей каюты вверх спиральном коридоре было полно народу. Матерые волки, прошедшие не одну боевую кампанию, – их было мало, шествовали они вальяжно, передними расступались, невзирая на звания. Молодые приготовишки, такие, как я, прибывшие вчера челноком или ненамного раньше. Представители медицинских, инженерных, сервисных служб. Все эти люди стремились туда же, куда и я, – в строевой зал.
Коридор заканчивался лифтовым проемом. Я прибавил ходу и вскочил следом за двумя офицерами на мягко пружинящую платформу лифта Меня на миг придавило тяготением, платформа взмыла вверх, пробираясь по прозрачной трубе.
Дух захватывало. Да, к этому зрелищу надо привыкнуть. Платформа несется, как капсула на любимых «плоскостниками» аттракционах Кажется, что тебя несет вверх пулей, мимо пролетают палубы, коридоры, шахты, фантастические громадные механизмы, залы. Калейдоскоп картинок, меняющихся одна за другой. Красиво. И страшновато.
– Привыкнешь, Серг, – услышал я голос справа. – Поначалу со всеми так.
Я посмотрел на лейтенанта рядом с собой. Сухощавый, с вытянутым, лошадиным, некрасивым, но обаятельным лицом и ровными белыми хищными зубами юноша. Комбинезон синей раскраски выдавал принадлежность к пилотской гильдии. Зеленоватый оттенок кожи говорил о том, что он выходец с Союза Шар-хам Шаха.
– Привет, Корвен, – улыбнулся я, протягивая открытую ладонь.
Он приветственно хлопнул по ней И улыбнулся в ответ.
Эта неожиданная встреча в лифте меня порадовала. С лейтенантом третьего класса Корвеном Шандарой я познакомился вчера. Мы сидели в мягких креслах в мелко дрожащем от предчувствия полета шаттле, и мягкий женский голос отсчитывал секунды до старта. Корвен, как и я, только что окончил пилотскую школу, но, в отличие от меня, никто бы не смог его назвать новичком на флоте. Он служил в сервисслужбе на легендарном линкоре «Тепис» И в летную школу перешел за полгода до того, как этот непобедимый флагман был уничтожен в неравном бою вражеской эскадрой у Звезды Пахаря.
Сидя в кресле шаттла, я был еще на взводе после скитаний по штабным кабинетам и не особенно стремился к задушевной беседе с незнакомым человеком. И Корвен сочувственно произнес:
– Штабные крысы – это призвание. Их всегда больше, чем надо. Не обращай внимания.
Это было сказано с таким искренним сопереживанием, что парень сразу же мне понравился. И мы разговорились. Потом шаттл присоединился к стыковочному сектору «Атолла-1000», оттуда шлюпка доставила нас к пункту назначения – на флагманский линкор «Бриз». Нас встретил первый помощник начальника штаба капитан третьего класса Робгур Грак, сухо поприветствовал, для порядка проинформировал, что, если мы прибыли сюда за романтикой и развлечениями, лучше нам поискать другое место, многозначительно пообещал «красивую жизнь» и отдал в лапы интендантов. Те снабдили нас всем необходимым, выстроили, представили нашему будущему командиру – капитану Арвину Лоттену, медлительному, как медведь, смотревшему на нас с добродушной усмешкой человека, уверенного в своих силах и не привыкшего растрачивать их по пустякам.
– Ну что, зеленые, повоюем, – сказал он.
После этого интенданты нас расселили по каютам Я привел себя в порядок и провалился в беспокойный сон…
И сейчас встретился с Корвеном снова
– Ночные сборы тут в порядке вещей? – спросил я у него и поймал на себе снисходительно-презрительный взор кряжистого капитана третьего класса, находившегося с нами в лифте.
– Ночной сбор может означать только одно, – сказал Корвен. – И не скажу, что это меня радует.
