Елена Силкина - Песня о неземной любви
«Ты убедишься в том, что я не могу причинить тебе вред».
— Так значит, не отпустишь?
«Нет. Не для того увёз».
Ира открыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой, похититель успел перебить её.
«Я ведь сказал, что не сделаю тебе ничего плохого. Разве ты не хочешь полетать между звёзд, совершить путешествие по планетам Галактики?»
Ира закрыла рот. Кричать и ругаться явно бессмысленно, это не заставит его вернуть её обратно. Посмотрим, что будет дальше, посмотрим и поищем возможности для бегства. Она не собирается позволять так с собой обращаться даже ради звёздных путешествий. Тем более не собирается находиться рядом с существом, которому не доверяет.
«А теперь в первую очередь нам надо решить проблему языка».
— Разве телепатия её не решает?
Ира до сих пор так и продолжала говорить вслух, хотя могла бы не утруждать голосовые связки.
«Нет. Ты не обучена, поэтому мне тяжело передавать, я быстро устаю».
— Тогда как же её решить? Выучить язык? Это долго.
«Это быстро — его можно впечатать в память. Полчаса сна в шлеме-трансляторе — и ты говоришь на новом языке, как на родном. Остается выбрать, на чьём языке мы будем разговаривать».
Сон в шлеме-трансляторе? Должно быть, это что-то вроде гипнопедии. Позволить ввести себя в транс в его присутствии? Стать совершенно беспомощной, не сознающей реальности, в его руках? Ну уж нет.
«Или я впечатываю себе русский язык, или ты — маурский. А лучше всего — мы оба узнаём язык друг друга».
— Маурский язык? Это ты — маур?
«Ты же уже заметила, что я — не человек. Я — маур. Мы происходим от животных, похожие на которых есть на твоей планете. Тигры, пантеры, леопарды…»
— А, крупные кошачьи. Но я бы не сказала, что ты сильно отличаешься от человека. Может быть, я что-то не рассмотрела?
«Тебя интересуют внешние различия?»
— Все.
«Зрачки и вибриссы ты уже видела, а на руках и ногах — когти».
В самом деле, пальцы — без ногтей.
Он тут же продемонстрировал, как эти когти у него на руках могут выпускаться и втягиваться. Ничего страшного с виду — их длина ненамного больше длины обычных человеческих ногтей.
«Тебя отталкивают эти различия?»
Его взгляд стал замкнутым.
— Ещё чего не хватало! Разумеется, нет! Что я — расистка?! — оскорбилась Ира.
Он беззвучно вздохнул.
А руки у него красивые — узкие, изящные кисти с длинными, тонкими пальцами — и в то же время крупные и сильные, подумала Ира. Что же касается языка, пусть впечатывает себе русский на здоровье. Зачем ей морочить свою голову маурским, если она не собирается на нём разговаривать? Всё равно она удерёт рано или поздно. Увезти без согласия!.. А о внутренних различиях так и не сказал. Впрочем, что ей до них?
Он вернулся в рубку, Ира осталась в коридоре.
Он задумчиво взглянул на клавиатуру пульта. Получилось всё, как он предвидел — быстро, удачно и гладко, даже погони не было. Он жив, она жива и они наконец-то встретились в реальности. Она в точности такая, какой он видел её, маленькая, изящная, большеглазая, очень красивая и с человеческой, и с маурской точки зрения, но… Она отнеслась к нему совсем не так, как в видениях, она категорически не доверяет ему…
4.Она прислонилась плечом к стене и стояла, глядя в открытый овальный проём.
Через несколько мгновений изображение космоса исчезло; пол, потолок и стены над пультом стали матовыми. Потолок мягко засветился, в рубке словно ночь сменилась днём. Ира поняла, что ей пора туда войти, и вошла.
Только теперь она разглядела, во что он одет. Костюм с металлическим блеском и пятнистым чёрно-жёлтым рисунком плотно облегал тело, как цирковое трико. Открытыми оставались только голова, шея и кисти рук. В этом одеянии её похититель был похож на ягуара или леопарда. На ком-то другом такой наряд выглядел бы непристойно. Но не на нём. Благодаря не столько эстетичной внешности, сколько эстетичной манере держаться — со спокойным естественным достоинством. Как ягуар или леопард, а точнее, пожалуй, как артист балета, для которого такая «одетая нагота» в порядке вещей и не вызывает отрицательных эмоций ни у него самого, ни у окружающих. Потрясающе красив, смотреть — одно удовольствие. Вот такие нравятся всем женщинам от двух до девяноста.
Теперь ей стали понятны двухцветность волос и рисунок костюма, имитирующий расцветку шкур предков-животных. Она снова посмотрела на него. Кожа на лице и кистях рук — гладкая, без шерсти. Интересно, вся ли такая? А фигура, как и лицо, эталонная, классически античная, с безупречными пропорциями. Высокий рост, широкие плечи и грудь, гибкая талия, узкие бёдра, длинные стройные ноги. И выражение глаз хорошее… Блин, как было бы великолепно, если бы всё, что он сказал, оказалось правдой!
Он стоял рядом с одним из кресел, располагающихся перед пультом, и держал в руках два шлема, похожих на мотоциклетные.
— Гипнотизироваться отказываюсь! — категорически заявила Ира.
«Спит тот, кому впечатывают язык. Если не хочешь узнавать мой язык, то засыпать тебе не потребуется».
— Вот и хорошо.
Она позволила усадить себя в кресло и приладить на свою голову один из шлемов. Она угрюмо посмотрела на маура, который надел второй шлем, опустил спинку другого кресла и вытянулся в нём во весь рост.
— А что делать мне?
«Ничего. Просто сиди. Транслятор сам извлечет всё, что надо, из твоей памяти и передаст в мою напрямую и неощутимо для тебя», — ответил он и закрыл глаза.
Подозревая, что совершает колоссальную глупость, Ира сидела в диком напряжении, вцепившись обеими руками в свой шлем, готовая сорвать его при малейших признаках того, что начинает засыпать.
Полчаса тянулись нестерпимо долго. Молодой инопланетянин, похожий и на человека, и на ягуара, привлекательный и подозрительный одновременно, спокойно спал в кресле на расстоянии вытянутой руки от неё.
Ира пугалась всё сильнее. Что она, дура, позволила с собой проделать? Считают у неё память и воспользуются этим, кто их знает, как. А вдруг можно превратить её в биоробота, не усыпляя — с помощью как раз вот этого колпака?
Маур глубоко вздохнул, просыпаясь, открыл глаза, сел и снял шлем.
— Теперь мы можем разговаривать свободно, — произнес он вслух, медленно и не очень уверенно, но правильно.
Она впервые услышала его голос, низкий, чистый, сильный, ясного прозрачного тембра. Он произносил слова гортанно и мягко, это походило на басовитое мурлыканье или даже воркование. И голос, и манера речи Ире очень понравились.
— Как тебя зовут? — выпалила она.
Как ни странно, наряду с уймой подозрений этот вопрос всё время вертелся у неё в голове, пока маур спал.
— Ирруор. А тебя?
— Ира.
Давать объяснения по поводу полных и уменьшительных имён она не собиралась. К чему, если общение не будет долгим? Но лучше, чтобы тебя называли привычной формой имени, тогда не теряется скорость реакции, которая может иметь решающее значение.
Дрогнули брови с вибриссами, слегка расширились от удивления золотистые глаза.
— Совпадение имён, как в древних легендах.
Ира насмешливо поморщилась. Она не хотела никаких романтических намёков и ассоциаций, чтобы ненароком не смягчиться. Этот тип увёз её, не спросив согласия, набросив ей на голову мешок!
— А сейчас я покажу тебе твою каюту, — проговорил он, поднявшись с кресла. Он говорил всё более бегло, быстро осваиваясь с произношением.
Выходя вслед за ним из рубки, Ира невольно залюбовалась тем, как он движется. Походка прямо-таки тигриная или пантерья, в общем, истинно кошачья. Пластика, грация, сила, беззвучность и намёк на молниеносность в случае необходимости…
5.Коридоры были облицованы гладким пластиком цвета крем-брюле, тем же, что и рубка. На стенах виднелись цветовые обозначения больших и маленьких люков, именно только цветовые обозначения, поскольку зазоры невозможно было заметить вовсе. За люками скрывались двери, а также ниши с дублирующими пультами и разными необходимыми на борту предметами, объяснил Ирруор.
Пришли неожиданно быстро, каюта оказалась рядом с рубкой. Неплохо для подготовки к бегству, подумала Ира. Здесь вообще всё находилось буквально под боком, в том числе — дверь в ангар со шлюпкой-«автомобилем». Ещё бы научиться ею управлять…
Дверь открылась, уехав в стену. Ирруор посторонился, чтобы Ира вошла первой. Она сделала шаг и замерла на пороге.
Это была комната из мечты. Из индийского фильма. Площадью не меньше тридцати квадратных метров, почти половину которых занимала круглая мягкая кровать без спинок и ножек, под розовым шифоновым балдахином, крепящимся к потолку и присобранным, чтобы не заслонял роскошное ложе. На кровати лежало шифоновое покрывало с широким воланом и обильной вышивкой золотистым люрексом. Стёганое одеяло, пухлое и лёгкое даже на вид, шелковистая подушка и простыня — всё было розовым, нежно поблёскивающим в мягком рассеянном свете, исходящем от потолка.
