Михаил Ахманов - Капитан Френч, или Поиски рая
Политический климат на Малакандре был чрезвычайно устойчив, поскольку планета являлась просвещенной монархией. Мне кажется, что такой режим лучше всего противостоит соблазну разнузданной демократии и коммунистическим идеям — равно как и фашизму, капитализму, феодализму, теократической диктатуре и полной анархии. Просто поражаешься, сколь многое может сделать для своих подданных просвещенный монарх! Особенно если его генетическая линия подвергнута
Тщательной корректировке, дабы привить ее царственным представителям благородную сдержанность, терпимость и необходимую твердость. Согласно малакандрийской конституции оба местных материка поделены на сорок пять краалей, управляемых губернаторами; все губернаторы — внебрачные потомки царствующего короля, что делает политическую систему Малакандры исключительно стабильной. Сам монарх, Его Краальское Величество Ван Дейк Умслопогас Номер Такой-То, плодит детей, вручает министерские портфели и издает законы; за их выполнением следит наследный принц — по совместительству премьер-министр. За все прошедшие тысячелетия на Малакандре сменилось лишь двадцать три монарха — а это, согласитесь, случай уникальный! При этом все владыки отправлялись в мир иной не в результате заговоров или бунтов, а только по собственной неосторожности, в силу тех самых непредсказуемых причин, которые препятствуют нам, обладаггелям КР, жить вечно. Три или четыре короля были растерзаны во время охотничьих сафари — причем так, что клонировать их не представлялось возможным; двое утонули; еще двое пали жертвой любви к альпинизму; один свалился с шабна на скачках и сломал шею; кое-кто умер во сне — вероятно, после обильных пиров, возлияний и развлечений с наложницами. Не помню, что случилось с остальными, но уверен, что никто из них не был задушен, отравлен или располосован излучателем.
Рай, скажете вы? Должен вас разочаровать — только самое первое к нему приближение. Хоть на Малакандре не свергали королей и стремились к покою и порядку, во всем прочем этот мир был далек от совершенства. Здесь обитали люди, а не ангелы, и этих людей снедали честолюбие, гордыня, тяга к земным благам и плотским наслаждениям, зависть и ревность, суесловие, карьеризм, кокетство, жадность и тысяча других греховных чувств. Кое с чем я мог бы примириться, так как сам страдаю такими же пороками, но другие казались мне не слишком подходящими для райской обители.
Впрочем, все это — суета сует и всяческая суета. Главное же заключалось в том, что тяготение на Малакандре равно стандартному, и, следовательно, конституция аборигенов близка к норме. Никакой барсумийской субтильности или массивности обитателей Сан-Брендана! Здесь жили обычные люди, с обычным понятием о красоте, а значит, они могли оценить мою Шандру по достоинству. Для них, как и для меня, она являлась царственной красавицей — высокая, стройная, гибкая, с золотисто-рыжими кудрями, падавшими на точеные плечи! Я не сомневался, что наше шоу будет иметь потрясающий успех, и это радовало по двум причинам сразу: во-первых, успех — это прибыль, а во-вторых, он прибавит Шандре уверенности.
Вдохновленный такими соображениями, я чуть не совершил элементарную ошибку — не ознакомился с местной традицией аукционов мод. Самонадеянный глупец! Когда-нибудь гордость погубит меня — именно гордость и вера в свою удачу, а не оплошность в расчете точки, где надо вынырнуть из поля Ремсдена! К счастью, фортуна улыбнулась мне и в этот раз. Завершив стандартные процедуры (представление властям, аренда офиса и поиск агентов), я решил устроить пробную демонстрацию — так сказать, для узкого круга избранных лиц. Репортеров я не звал, поскольку все мероприятие носило кулуарный характер, и присутствовали на нем лишь десять-двенадцать специалистов самого высокого уровня — модные кутюрье из столичного крааля Фотсвана. Я напоил и накормил их, преподнес, как положено, сувениры, а когда мои гости пришли в самое благодушное настроение, представил хозяйку:
— Леди Киллашандра, моя супруга и манекенщица.
Она появилась на пороге салона, точно фея из сказок Перра. На ней было старопанджебское платье для вечерних приемов — свободная белая туника, украшенная золотыми шнурами, с низким вырезом сзади, без пояса и рукавов. С этим нарядом отлично гармонировали ее рыжеватые волосы и топазовые браслеты на обнаженных загорелых руках; была, разумеется, и диадема — тоже из золотистых топазов. Я с удовольствием заметил, что мужчины (а наша компания была исключительно мужской) взирают на нее с нескрываемым восхищением. Тут, на. Малакандре, она вовсе не казалась тяжеловесной; тут она была воплощением женственной прелести и грации.
Убедившись, что тропинка к сердцам гостей проложена, я объявил первый выход, и Шандра пошла переодеваться. Если не ошибаюсь, в тот вечер мы показали шесть или семь нарядов — в основном древние земные платья, реконструированные Кас-сильдой. Все они удостоились внимания и самых горячих похвал и все были проданы, как говорится, не отходя от кассы. Демонстрация закончилась, и я, опьяненный успехом, не сразу заметил, что мои гости перешептываются и словно бы ждут чего-то еще. Наконец один из них, шоколадный красавец с огненным взором, похлопал меня по плечу (этот жест на Малакандре не считается вульгарным — напротив, является выражением искренней приязни).
— Сэр?
— Чем могу служить? — ответил я, уверенный, что речь пойдет о какой-нибудь приватной сделке. Глаза у этого красавца сверкали так, словно он мечтал обскакать разом всех конкурентов.
— Сэр, это все?
— Не все, — откликнулся я в некотором недоумении. — Мой запас напитков еще не иссяк, и кухня не оскудела. Если вы обратите внимание на этот салат… и на улиток под майонезом…
Но подносы в руках роботов его не интересовали; он с жадным нетерпением взирал на помост.
— Разве леди… гмм… не будет демонстрировать заключительную фазу?
— Фазу? Какую фазу? — Брови у меня полезли вверх.
— Раздевание, сэр. Так сказать, последний и самый впечатляющий элемент.
— Минуту, сэр. — Я повернулся к гостям и громко объявил:
— Джентльмены, прошу не забывать о напитках и закусках. Ветчина — с Логреса, омары — с Секунды, коньяк — с Панджеба, а вон там — лимонад из панджебских апельсинов… Все кулинарные чудеса Галактики ждут вас! — Выполнив долг хозяина, я оттеснил моего красавца в угол и зловеще поинтересввался:
— Итак, сэр, о каком раздевании идет речь? С эротическими плясками или без оных? Не желаете, чтоб леди Киллашандра исполнила для вас танец живота?
Он был смущен и принялся торопливо объяснять мне, что за последний век Малакандра обогатилась новой традицией — теперь подобные шоу включали маленький стриптиз. Манекенщице полагалось сбросить последний из нарядов, передать его счастливому покупателю и совершить круг почета в нижнем белье, а то и раздеться догола — с реверансами и ужимками, по изяществу коих судили о ее мастерстве. Этот завершающий этап считался апофеозом демонстрации и привлекал публику едва ли не больше, чем выставленные на аукцион наряды. Если на помосте работали две-три девушки, то зрители обычно бились об заклад, кто именно осуществит последнюю и самую пикантную процедуру. И так далее и тому подобное… Словом, в этот век стыдливость на Малакандре была не в моде.
Обогатившись этими сведениями, я поднялся на помост и включил микрофоны. Есть речи, которые надо произносить с возвышенного места и твердым голосом, чтобы они воспринимались с необходимой серьезностью. Я не против экзотических обычаев, но я сохраняю за собой право принять или отвергнуть их — согласно своим понятиям о чести и достоинстве. Как-то на Тритоне (это та самая планета, где изобретен кристаллошелк) мне предложили для разнообразия сделаться женщиной. Но пасаран, сказал я им, не выйдет! Я свыкся с собственным естеством, как Геракл с львиной шкурой, и не желал сменять его на оперение райской пташки. Конечно, в нашу эпоху это всего лишь предрассудок, но некоторые предрассудки, как я считаю, достойны уважения. И один из них таков; моя жена — не для публичного стриптиза.
Эту мысль, однако, мне пришлось изложить со всей подобающей случаю деликатностью, не оскорбив моих гостей, не заставляя их подумать, что я презираю их обычай или — Боже упаси! — разгневан их бесцеремонностью. Я поведал им, что леди Киллашандра, хозяйка и повелительница “Цирцеи”, привыкла жить как принцесса со Старой Земли; что она относится к благородному роду и статус ее таков, как у сестер и дочерей правящего малакандрийского монарха; что манекенщицей она сделалась лишь из любви к искусству, но эта любовь не простирается столь далеко, чтобы жертвовать скромностью. Словом, я дал им понять, что Шандра — из тех особо важных персон, которым законы не писаны; они подчиняются лишь своим прихотям и собственному кодексу чести. А потому — никаких стриптизов, никаких раздеваний!
