Джек Макдевит - Жар-птица

Зал сотрясся от аплодисментов.

– Ну как? – спросил Алекс.

– Очень даже недурно, – ответила я.

Одри, в свободное время много занимавшаяся с любительской труппой, назвала постановку прекрасной. Алекс заметил, что исполнительница роли Жар-птицы выступила великолепно – все мы, конечно, знали почему, – а Хэл сказал, что балет неплох, но Стравинский и в подметки не годится Римскому-Корсакову.

Утром, придя на работу, я спросила Алекса, видел ли он что-нибудь, потенциально имеющее отношение к Робину. Мы сидели на открытой веранде. День снова выдался ясным, с реки дул легкий ветерок.

– У меня есть мысль, – сказал он.

– Какая же?

– Жар-птица – это феникс, Чейз. Ты ведь уже знаешь об этом?

– Вообще-то, нет.

– Так вот, знай.

– Тебе известно, чем знаменит феникс?

– Гм… вообще-то, нет.

– Его нельзя убить.

Глава 17

Самая печальная, самая унылая, самая несчастная из планет – Вильянуэва.

Полет на Вильянуэву занял пять дней. Большую часть времени Алекс проводил с Белль, просматривая библиографические очерки, записи, истории, мифы – все, что было связано со злополучной планетой. Он пролистал несколько известных современных романов, в которых действие происходило на Вильянуэве, – «Ночная музыка», «Долгая зима» (название звучало слегка иронично), «Делия Парва», «Наедине с дядей Гарри» и десяток других. Алекс заметил, что фабула неизбежно сводится к одному и тому же: ученый, которому помогает главный герой, пытается предупредить жителей планеты, ни один из которых якобы не знает о предстоящем бедствии. На самом деле, разумеется, об этом знает каждый: всем известно, каковы будут последствия катастрофы и примерно когда она начнется. Но люди все равно остаются.

Чтобы не вгонять себя в депрессию и немного отвлечься, я посмотрела несколько выпусков шоу «Прожектор» Хэйли Паттерсона – журналиста, скрывавшегося под маской комика, очень популярного в те времена, как, впрочем, и сейчас. Он высмеивал каждого, кого приглашал на интервью, включая политиков, но для многих это была возможность получить широкую известность. Похоже, всей Конфедерации нравилось шоу Хэйли, делающего вид, будто он всерьез воспринимает своих гостей. Участие в шоу имело и свою оборотную сторону – людей выставляли на посмешище. Когда туда пригласили Алекса, он отказался, а на мой вопрос «Почему?» ответил, что у него нет чувства юмора. Полагаю, он имел в виду Хэйли.

Однако, как ни странно, чувство юмора имелось у Белль. Она сочинила вымышленный «Прожектор», в котором выступал Алекс. Голос и манеры обоих были переданы превосходно.

ХЭЙЛИ: Значит, «немые» действительно могут забираться к вам в голову?

АЛЕКС: Да. Они знают все, о чем вы думаете.

ХЭЙЛИ (изображая замешательство): Вообще все?

АЛЕКС: От них ничего не скроешь.

ХЭЙЛИ: Господи! Алекс, у них есть такое понятие, как супружество?

АЛЕКС: Конечно. Никаких проблем. Их женщины полностью открыты.

(Оба смеются.)

ХЭЙЛИ: Гм… и они сами тоже?

Издали Вильянуэва ничем не отличалась от Земли или Окраины – обширные континенты, Мировой океан, полярные шапки, большие леса, горные цепи, несколько пустынь. Прекрасная планета, если не приближаться к ней, по чьему-то меткому замечанию. Летать туда на выходные явно не стоило.

Белль демонстрировала картинки из «Бога и нового мира», повествования о религиозной жизни на Вильянуэве в первые четыре столетия. Она показала нам город, стоявший у слияния двух рек. Во все стороны тянулись бескрайние ряды домов. Виднелись и более крупные сооружения – небоскребы, купола, эстакады. И вот последняя картинка: церковь из серого камня, вокруг – частные дома с ухоженными садами. Над церковью возвышалась увенчанная крестом башня. У входа стоял на страже ангел с мечом.

– Полагаю, это святой Михаил, – сказала Белль.

Вильянуэва стала первой из планет за пределами исконно обитаемого мира, на которой обосновались три библейские религии. Ее жители с первых дней знали, что отведенное им время ограниченно и люди не смогут поселиться здесь навсегда. Правда, многие явно не относились к этому всерьез – до предстоящей катастрофы оставалось еще очень много лет: она не затронула бы не только их самих, но и их отдаленных потомков. Так или иначе, предположение о том, что носители религиозного мировоззрения станут придерживаться старых догм, оказалось ошибочным. Вместо этого они обрели более глубокое понимание бесконечной и многообразной Вселенной, а также веру в то, что Творец намного сложнее бога, в которого верили их родители, и куда менее склонен осуждать мелкие прегрешения. Главным для них теперь была убежденность в том, что Бог существует, что Он, как сказал кто-то, исключительно талантливый инженер и что актов Его творения нельзя не заметить. Вера сделалась иной, непосредственной, и для многих стала мостом к важнейшим вещам. Старая вражда между вероучениями, так отягощавшая жизнь на родной планете, со временем почти сошла на нет.

Такое сближение последователей разных религий стало уникальным случаем. Они сохранили традиционные обряды, но при этом намного чаще смотрели на звезды в ночном небе и делали все возможное, чтобы облегчить жизнь окружающих. «Заботься о нуждающихся, – повторяли они свою мантру, – и Господь позаботится о тебе». Постепенно они пришли к мысли о том, что спасение даровано всем людям доброй воли. Для многих религия наконец стала такой, какой ее задумывали основатели и пророки. Все они находились на пути к раю, и это путешествие им нравилось.

В церквях видели отправные станции. На сохранившихся изображениях были видны любимые символы этих людей – статуи ангелов, берущих на руки детей перед странствием к небесам, другие ангелы в полете. На пути к раю.

Но вот мрачная ирония судьбы: их уничтожила космическая сущность, которой они так восхищались.

Когда мы подлетели к планете, Белль направила на нее телескопы. Мы увидели города, дороги и мосты. Просто невероятно. Без знания предыстории можно было подумать, что мы снова приближаемся к Окраине.

Еще до отлета мы знали, что Вильянуэва поддерживается в полном порядке. Вся техника продолжала работать под управлением искинов, исправно функционировавших после того, как от последнего человека остались одни воспоминания. Искины воздвигали новые дома взамен разрушенных, восстанавливали портовые сооружения, ухаживали за парками. По улицам и в воздухе двигались автоматические аппараты.

Выйдя на орбиту, мы скользнули на ночную сторону планеты. Увиденное стало настоящим потрясением, хотя мы знали, что́ нас ждет. Повсюду светились огни городов. Другие огни перемещались вдоль улиц и в небе. Более того, на планете, казалось, пульсировала жизнь. Там, где была середина ночи, движущихся огней почти не наблюдалось, а окна в домах были темными, словно их обитатели спали.

– Похоже, мы им не нужны, – сказал Алекс.

В небе парила туманная луна Вильянуэвы, по поверхности которой безмятежно ползли белые облака, – настолько большая, что систему без особого преувеличения можно было назвать двойной планетой.

Мои мрачные мысли прервала Белль.

– Входящий вызов, Чейз.

– Включи.

– «Белль-Мари», – послышался мужской голос, – добро пожаловать на Вильянуэву. – Голос звучал официально, по-деловому: мол, во второй раз повторять не стану. – Говорит Хайгейт.

Так называлась автоматическая система наблюдения на орбите. Я ожидала, что она выйдет с нами на связь, но все равно голос застал меня врасплох.

– Слушаю, Хайгейт.

– Предупреждаю: вы находитесь в опасной зоне. Настоятельно советую не делать попыток высадиться.

Задача Хайгейта заключалась лишь в том, чтобы следить за происходящим, предупреждать праздных путешественников и сообщать о любой необычной активности или неожиданных технологических успехах на планете. Интересно, подумала я, в чем состоит повод для беспокойства? Неужели машины могли послать флот вторжения, чтобы захватить Конфедерацию?

Ладно, шучу. Но некоторые настаивают, что независимым искинам доверять нельзя, особенно тем, которые предоставлены самим себе на давно забытой планете. Уже много столетий на Окраине во время предвыборных кампаний поднимается вопрос об отключении энергетических спутников.

– Мне казалось, что искин перестает функционировать через два-три столетия, – сказала я Алексу. – Как же получается, что они работают даже столько лет спустя?

Алекс пожал плечами – «понятия не имею». Подробности его не интересовали.

– Подозреваю, – сказала Белль, – что некоторые искины объединились во всепланетную сеть. Хотя на планете никого не осталось, они продолжают работать по установленным протоколам. Впрочем, возможно, они несколько эволюционировали.