Эрик Рассел - Космический марафон
Повернув голову, я окинул мрачным взглядом небольшой кустик, растущий почти рядом с моим гамаком. Кустик яростно размахивал своими крошечными веточками и испускал резкий запах жженой карамели. Да, похоже, вся здешняя растительность в основном занималась одним и тем же. Тут вдруг зеленые перестали переговариваться и сгрудились у самой воды. Из-за излучины реки показалась целая флотилия длинных, узких и довольно изящных лодок, вскоре причаливших к берегу. Нас тут же погрузили на эти лодки — по пять человек в каждую. Оттолкнув свои пироги от берега, экипажи, каждый из которых состоял из двадцати человек, начали ритмично то толкать, то тянуть на себя деревянные рычаги, имевшиеся у бортов в каждой лодке. Лодки двигались против течения, но тем не менее развивали довольно приличную скорость, рассекая воду острыми носами.
— Мой дедушка был миссионером, — сказал я Джепсону. — Однажды он тоже попал в подобный переплет.
— Ну и что?
— Угодил в котел, — ответил я.
— Знаешь, я искренне надеюсь, что и ты кончишь там же, — безжалостно отозвался Джепсон. Он все еще пытался освободиться от пут, но тщетно.
Поскольку делать было нечего, я начал с интересом наблюдать за тем, как наша команда управляет лодкой, и вскоре сделал вывод, что рычаги приводят в действие или два больших насоса, или несколько маленьких, и что лодка двигается вперед, засасывая воду спереди и выбрасывая ее сзади.
Позднее выяснилось, что я ошибался. Все оказалось гораздо проще. Под водой рычаги присоединялись к двадцати веслам с состоящими из двух половинок лопатками. При движении весла назад половинки лопаток сходились, образовывая широкую лопасть, а при движении вперед весла расходились, свободно пропуская воду. Это позволяло туземцам гнать лодку гораздо быстрее, чем при обычной гребле веслами, которые нужно поднимать, поворачивать и снова опускать в воду, тратя на это дополнительные усилия.
Пока мы так плыли вверх по течению, солнце поднялось почти до зенита. За вторым поворотом русло реки разделилось надвое, и течение в узких протоках, с двух сторон огибающих каменистый островок ярдов в сто длиной, стало гораздо сильнее.
На конце островка, что был выше по течению, росла группа из четырех зловещего вида деревьев, стволы и ветви которых отливали какой-то мрачной, переходящей в черноту зеленью. От стволов отходило множество огромных горизонтальных ветвей, затем стволы оголялись и только на высоте футов в шестьдесят венчались пушистой кроной. Каждая из нависших над водой ветвей заканчивалась полудюжиной толстых мощных отростков, которые напоминали готовые к удару хищные лапы.
Гребцы работали рычагами как бешеные. Караван лодок направился в правый проток, над которым нависали самые большие и самые грозные с виду ветви. Стоило только носу первой лодки оказаться под веткой, как та жадно пошевелила своими хищными пальцами. И мне вовсе не померещилось: я видел это так же ясно, как вижу деньги, причитающиеся мне за полет, когда кассир пододвигает их мне в окошко. Здоровенная лапа явно была готова чем-нибудь поживиться, а судя по ее размерам и размаху пальцев, она вполне могла бы выхватить из воды всю лодку целиком и сделать с ее экипажем и пленниками такое, о чем мне даже думать не хотелось.
Но ничего подобного не случилось. Как только лодка вошла в опасную зону, рулевой встал и начал что-то громко втолковывать дереву. Пальцы тут же расслабились. Рулевой следующей лодки поступил точно так же. Затем еще один. Затем за дело принялся туземец из моей. Каково было мне, неподвижно лежащему на спине и не способному защищать свою жизнь, с бешено бьющимся сердцем следить, как над головой проплывает чудовищная лапа древесного Джека-Потрошителя!
Наконец наш рулевой замолк, и ему на смену пришел рулевой следующей за нами лодки. Я почувствовал, что спина моя взмокла.
Миль через пять мы свернули к другому берегу. Я не мог видеть самого пункта назначения до тех пор, пока зеленые не вытащили меня из гамака, не развязали и не поставили на ноги. Я, конечно, тут же потерял равновесие и сел на землю. Ноги временно отказались мне служить. Растирая их, чтобы восстановить кровообращение, я с любопытством рассматривал место, куда нас привезли.
Цилиндрические здания были сделаны из светло-зеленого материала. Все они казались одинаковой высоты и диаметра, и в центре каждого росло по дереву, диаметр кроны которого был гораздо больше, чем диаметр самого дома, поэтому листва надежно укрывала дома от наблюдения сверху. Лучшей маскировки для жилищ невозможно было себе и представить, хотя и причин считать, что туземцам может что-то угрожать сверху, не имелось, однако деревья, проросшие сквозь дома, не позволяли определить, сколько же всего домов в поселении, поскольку за ближайшими домами виднелись только деревья, деревья и еще раз деревья, под каждым из которых вполне могли еще таиться дома.
Трудно было сказать, где мы находимся: в захолустной деревушке или в пригороде гигантского мегаполиса, уходящего далеко за горизонт. Ничего удивительного, что с нашей шлюпки не удалось выявить на планете признаки цивилизации. Экипаж шлюпки мог пролетать над районами, населенными миллионами аборигенов, и не заметить ничего, кроме джунглей.
Вокруг нас столпилась часть аборигенов с оружием наготове, а остальные уже заканчивали развязывать последних пленников. Похоже, их ничуть не удивлял тот факт, что мы явились с неба в такой странной штуковине, как «Марафон». К этому времени ноги, кажется, снова готовы были служить мне. Я натянул сапоги, встал и начал оглядываться. И вот тут-то я испытал сразу два потрясения.
Первое — когда понял, что в плен вместе со мной угодило всего чуть более половины экипажа «Марафона». Остальных с нами не было. В одном из гамаков лежало безжизненное тело парня, принявшего на себя залп отравленных колючек сразу после посадки на планету. С чего вдруг зеленые решили утащить с собой хладный труп, я даже представить себе не мог.
На двух связанных вместе гамаках растянулась уже бодрствующая, но еще довольно сонная, и апатичная туша Саг Фарна. Правда, он оказался единственным попавшим в плен марсианином. Больше никого из уроженцев Красной Планеты с нами не было. Отсутствовали также шеф Дуглас, Бэнистер, Кейн. Ричарде, Келли, Эл Стор, Стив Грегори, Уилсон и около дюжины других членов нашего экипажа.
Может, они погибли? Это казалось довольно сомнительным, иначе с какой стати зеленые утащили бы с собой только один труп, а прочие оставили на корабле. Может, ребятам удалось сбежать? Или они просто попали во вторую группу пленников, которых отправили совсем в другое место? В общем, пока о судьбе остальных судить было рано, хотя их отсутствие и выглядело весьма странным. Я подтолкнул локтем Джепсона:
— Слышь, а ты заметил…
Но меня на полуслове прервал зычный рев со стороны реки. Все зеленые, как один, тут же уставились куда-то вверх, воинственно потрясая своим оружием. Губы их шевелились, но криков никто бы не смог услышать, поскольку рев был такой, что заглушал любые звуки. Я мгновенно обернулся, и глаза мои буквально полезли на лоб от удивления. К реке спикировал наш катер с «Марафона» и снова взмыл вверх. Затем он исчез за деревьями, и постепенно рев его двигателей стал затихать где-то вдали. Но по звуку я догадался, что он просто разворачивается. Рев снова стал оглушительным, и машина стала заходить в пике. Через мгновение она снова появилась в поле зрения, пронеслась над самой рекой, едва не касаясь брюхом воды и оставляя за собой шлейф зеленоватых брызг. Затем катер во второй раз взмыл в небо, причем так быстро и с таким шумом, что даже невозможно было понять, кто его пилотирует.
Поплевывая на руки, Джепсон бросил на зеленых мрачный взгляд:
— Ну сейчас эти уроды получат свое!
— Не спеши, — проворчал я.
— А ты… — Он не договорил, так как в этот момент к нему подскочил тощий и определенно очень злой абориген. Он презрительно ткнул его в грудь и прокричал что-то с явно вопросительной интонацией.
— Убери лапы! — огрызнулся Джепсон и сильно толкнул его в ответ.
Зеленый, не ожидавший такого отпора, отлетел назад и, восстановив равновесие, вдруг резко взмахнул правой ногой. Я думал, что он хочет отвесить Джепсону здоровенный пинок, но ошибся. Это движение ноги оказалось гораздо более смертоносным. Он что-то метнул в Джепсона, и это «что-то» было живым. Я успел только разглядеть нечто похожее на малюсенькую змейку. Она оказалась не длиннее и не толще карандаша и — видно, для разнообразия — не зеленой, а ярко-оранжевой в мелкую черную крапинку.
Эта штука шмякнулась Джепсону на грудь, укусила его и молниеносно бросилась вниз. Оказавшись на земле, она, рассекая траву, мотнулась к своему хозяину. Обвернувшись колечком вокруг лодыжки зеленого, она снова замерла и стала похожа на какой-то совершенно безобидный браслет. Я обратил внимание, что подобные украшения имелись на ногах лишь нескольких туземцев. И все они были оранжевыми с черным, кроме одного — черного с желтыми крапинками.
