Джон Лав - Вера
Последняя трапеза началась без всяких церемоний и проходила в тишине. Разговаривали редко, вполголоса и на самые общие темы, звук был чуть громче звяканья приборов по тарелкам. Когда остальные закончили, Тахл еще ел, но все уже привыкли к тому, как он потребляет пищу, потому даже не обратили на него особого внимания: к тому же на тарелке шахранина лежало не живое мясо, а специальная заготовка, выращенная в культивационных чанах «аутсайдера», с искусственной нервной системой, включающей моторные рефлексы. Подавали ее, разогревая до температуры тела. Тахл всегда следил за тем, чтобы есть аккуратно и медленно, не думая, что перед ним лежит настоящая добыча.
Смитсон всегда справлялся с пищей быстрее всех. Он был экстремальным вегетарианцем и всем телом всасывал концентрированную овощную слизь, расщепляя ее на субатомном уровне столь же эффективно, как плотоядные вытягивали питательные вещества из мяса. Он даже ел, как хищник, быстро, агрессивно, вечно оглядываясь по сторонам.
Фурд настаивал, чтобы редкие трапезы на мостике команда проводила вместе, провоцируя людей на возражения. К его досаде, никаких жалоб не было, хотя столь либеральный жест раздражал Тахла и Смитсона: их обоих несколько беспокоили человеческие кулинарные привычки, хотя и по разным причинам, и они предпочли бы есть в одиночестве.
Мостик находился в круглом отсеке, расположенном в середине корабля. Офицерские консоли по периметру повторяли очертания изогнутых стен. Те закрывал сплошной экран, тонкий, словно нанесенный краской. На него выводились данные с тысяч наблюдательных приборов по всему корпусу корабля; обычно экран показывал то, что мог увидеть человеческий глаз, но изображение можно было увеличить, отфильтровать или изменить длину волны, чтобы дать картинку в любом электромагнитном диапазоне. Одно только сведение воедино информации, поступающей с датчиков слежения, и обеспечение непрерывной и постоянно обновляющейся панорамы в 360 градусов было невероятно сложной задачей и требовало компьютера размерами чуть ли не с большой палец Фурда.
Именно на мостике девятипроцентное сознание «Чарльза Мэнсона» наиболее часто общалось со своей командой. Обычно — словно хороший дворецкий — оно предупреждало желания экипажа до того, как те высказывались: увеличивало изображение на отдельных участках экрана и выводило информацию на экран. Или могло показать нечто непрошеное, то, что считало важным, как будто привлекая внимание экипажа вежливым покашливанием. Обычно корабль все предугадывал верно, и Фурд очень редко отменял его решения.
Трапеза закончилась тихо, как и началась. Постепенно все разговоры вернулись к миссии. Незаметным фоновым шумом щелкали и бурчали ретрансляторы, из коммуникаторов доносился шепот голосов. На мостике царили полумрак и сдержанность, местные обитатели бормотали над консолями, как хирурги во время операции. Сам же Фурд впервые после событий на Шахре почувствовал себя комфортно. Он вернулся на корабль, в собственный мир. На планетах, среди настоящих людей, коммандер становился на удивление ранимым, и Тахл, или Кир, или Смитсон часто спасали его от неосмотрительных порывов великодушия. Но на «аутсайдере» Фурд царствовал безоговорочно. Его дом был здесь, а не в скудно обставленной квартире на Земле и тем более не на родной планете, где его давно никто не ждал.
«Чарльз Мэнсон» находился на расстоянии пятидесяти минут полета от Шахры и направлялся к Гору 5, туда, где ожидали Ее появления.
Фурд окинул взглядом мостик. Один за другим все замолчали.
— Доложите обстановку, пожалуйста, — пробормотал он.
— С Шахры передают, что не засекли какой-либо активности «Веры», коммандер, — сказал Тахл, находящийся непосредственно слева от Фурда.
— Ваша оценка?
— Скорее всего, они правы. Если бы Она вошла в систему незамеченной, то наши приборы уже засекли бы остаточные следы, а они показывают лишь нормальные фоновые помехи.
— А директор Суонн, он снова звонил? — спросил Фурд, вспомнив о фоновых помехах.
— Пока нет, коммандер.
Коммандер перевел взгляд на Джосера. Тот был среднего телосложения, с подозрительно приятным и открытым лицом и напоминал Фурду священников из приюта.
— Возможно ли, что Она уже вошла в систему?
— В других системах ее появление не заметили, коммандер, но в нашем распоряжении находятся самые чувствительные сканеры. В целом я считаю, что нет.
— Спасибо.
— Кроме того, корабль, который войдет на периферию любой звездной системы на ПМ-двигателе, выпустит такое количество энергии, что…
— Да, благодарю вас. — Взгляд Фурда переместился к консоли напротив.
— Оружейные системы в полной готовности, — сказала Кир. — Они будут работать удовлетворительно. Если, — тут она выразительно взглянула на Джосера, — мы сможем Ее засечь. А мы, вполне возможно, с этой задачей уже не справились.
— Корабль, который войдет в звездную систему на ПМ-двигателе, выпустит такое количество энергии, что…
— Вы бы Ее засекли. Но вы не уверены, — необоснованно заявила Кир.
Фурд поднял бровь.
— Рапорт о текущей обстановке, — тихо проинформировал он воздух над головами подчиненных, — должен ограничиваться фактами, если только я не спрошу чьего-либо мнения, и должен адресоваться исключительно мне.
Напряжение неожиданно спало. На корабле было тесно, сорваться мог любой, и Фурд держал все, а особенно личные отношения, на пониженных тонах. Разговоры состояли из недоговоренностей, намеков, нюансов, интонаций, а несказанное было всегда важнее произнесенного вслух. Когда в любом другом месте сжимали кулаки, на «Чарльзе Мэнсоне» поднимали бровь.
Кир отбросила назад прядь темных волос и искусственно улыбнулась:
— Вы правы, коммандер. Что касается меня, я приношу извинения. — Она подняла вверх три пальца, продемонстрировав идеальный маникюр, выждала, пока все не обратили на нее внимание, и начала считать: — Во-первых, группа орудий дальнего действия. Во-вторых, группа орудий среднего действия. В-третьих, орудия ближнего боя, включая две ракеты, собранные согласно вашим требованиям. Я перечислила их вместе, так как рапорт для всех один и тот же: орудия протестированы и прекрасно действуют после переоснащения.
Фурд поблагодарил ее изящный кулачок, все еще поднятый в воздух, и добавил:
— Уделите особое внимание тем двум ракетам.
— Это было излишне, — тихо сказал Фурд Кир, направляясь по тесному главному коридору к мостику. — Я знаю, насколько хорошо вы обращаетесь с оружием. С любым оружием. Вы могли ранить его. В ваших действиях не было никакой надобности.
Десять минут спустя она явилась с рапортом в его кабинет.
— Вы хотели видеть меня, коммандер.
— Заходите. Закройте за собой дверь, пожалуйста.
Кир подчинилась, но осталась стоять.
Все, кто служил на «аутсайдере», сами выбирали себе униформу. Кир носила темно-синий мундир поверх белой рубашки с длинным рукавом и клетчатую юбку в складку. Несколько таких пошили специально по ее заказу за большие деньги. Такой наряд возбуждал Фурда, напоминая о девочках из приюта его детства, одну из которых он изнасиловал.
— Вы знаете, почему я вас вызвал. — Коммандер не стал задавать вопрос, а Кир отвечать. Только пристально смотрела.
Фурд часто думал о том, насколько много в Кир человеческого. Разумеется, внешне она была практически идеальной женщиной, но внутри ее словно переполнял яд. Подозрительно красивая, с лицом, напоминающим классическую статую то ли Справедливости, то ли Свободы, она была слишком совершенна для живого человека. Темные волосы, отливавшие фиолетовым, вызывали ассоциации то ли с птичьим оперением, то ли (Фурд считал такое сравнение более подходящим) с надкрыльями жуков, свисая ниже плеч. Темно-синие помада и лак на ногтях; иногда они были темно-бордовыми или темно-серыми, пурпурными или черными в тон других мундиров, сшитых на заказ.
Несмотря на ум и красоту, Фурд считал Кир холодной, хищной, а часто и вовсе отвратительной.
— Почему вы его убили?
— Он мог убить вас.
— Вы могли его ранить.
— Я не могла сказать наверняка, бросит ли он оружие на землю.
— Почему вы его убили?
— Потому что хотела.
Фурд пристально посмотрел ей в глаза, потом перевел взгляд на стол, где лежала тяжелая линейка из твердой древесины около трех футов в длину. Сувенир на память; в приюте священники часто били ею Фурда, и сейчас коммандер был не прочь наказать Кир. Она видела, как он разглядывает инструмент, знала, о чем думает командир. Его желание шло против любых правил, даже против намеренно двусмысленных предписаний, созданных Департаментом для «аутсайдеров», но авторитет Фурда был настолько высок, что Кир приняла бы и такое.
