Пространство Откровения. Город Бездны - Аластер Рейнольдс
– Высший балл за наблюдательность.
Нефритовый корпус пистолета был украшен выпуклыми красными демонами. Она крепко сжимала рукоятку, и короткое темное дуло смотрело прямо на меня.
– Это для того, – продолжала Сибиллина, – чтобы вам не пришло в голову сопротивляться.
– Если бы вы хотели убить меня, то могли бы сделать это уже сто раз.
– Правильно. Но в ваших заключениях есть одна неточность. Мы действительно хотим убить вас. Только несколько необычным способом.
– И в чем его суть?
Сибиллина обратилась к Уэверли:
– Ты можешь сделать это здесь?
– Инструменты при мне, но я предпочел бы заняться этим на нашем корабле, – кивнул Уэверли. – Пока держи его на прицеле.
Я повторил свой вопрос, но они вдруг потеряли интерес к моим словам. Похоже, я влип основательно. Уэверли был не слишком убедителен, рассказывая о том, как стрелял в меня, спасая от каких-то свиней, – но мне не до предъявления претензий. Тем не менее если эти странные люди захотят убить меня…
Сибиллина уже отметила, что в моих логических суждениях наблюдаются слабые места.
Довольно скоро мы добрались до воздушного корабля. На подходе я смог полюбоваться великолепной панорамой с плененным судном, которое висело высоко над городом, – казалось, оно готово рухнуть в любой момент. Огни Полога мерцали где-то вдали, не было даже намеков на то, что рядом в ветвях есть другие жилища. Помнится, мне говорили, что это уютное и спокойное место.
Мы причалили. К этому времени Уэверли тоже нашел себе пушку, а когда я вступал на трап, ведущий на гондолу, Фишетти целился в меня из третьей. Все, что я мог сделать по собственному выбору, – это прыгнуть в пустоту.
Но ситуация не настолько отчаянная. Пока, во всяком случае.
Внутри гондолы меня проводили к креслу, в котором я очнулся лишь пару часов назад. На этот раз Уэверли меня привязал.
– Итак, перейдем к делу, – произнесла Сибиллина. Она стояла в небрежной позе и держала пистолет на манер шикарного мундштука. – Как вам известно, мозговой хирургией мы не занимаемся.
Она рассмеялась.
Следующие несколько минут Уэверли описывал круги вокруг моего кресла, что-то бормоча и аккуратно ощупывая мой череп. Затем, очевидно удовлетворенный, он извлек откуда-то из-за моей спины инструменты. Несомненно, они имели отношение к медицине.
– И что вы собираетесь делать? – Черт возьми, я должен получить ответ! – Пытать меня? Все равно ничего интересного не узнаете.
– Пытать, говорите? – Уэверли держал в руке сложную хромированную штуковину – вроде щупа, но с мигающими датчиками. – Признаться, это было бы забавно. Такого садиста, как я, поискать. Но в данном случае не вижу ни малейшего практического смысла причинять вам боль. Мы прокачали вашу память, так что знаем, о чем вы можете рассказать под пыткой.
– Блефуете.
– Ничуть. Мы просили вас представиться? Если помните, нет. Но мы знали, что вас зовут Таннер Мирабель, верно?
Он наклонился ко мне. На его голове пощелкивали и жужжали линзы, поглощая визуальную информацию в невесть какой зоне спектра.
– Вообще-то, мы не знаем, что нам нужно, господин Мирабель… Полагаю, вас действительно так зовут. Я вижу путаные следы воспоминаний – к некоторым пластам вашего прошлого не подступиться. И это отнюдь не располагает доверять вам. Согласитесь, наша подозрительность небезосновательна.
– Меня только что оживили.
– Ах да, ледяные нищенствующие. Обычно они выполняют свою работу превосходно. Но с вами эти ребята дали маху, их мастерства оказалось недостаточно, чтобы восстановить всю картину.
– Вы работаете на Рейвича?
– Вряд ли. Даже не слышал о нем никогда.
Он вопросительно глянул на Сибиллину. Женщина постаралась сохранить бесстрастный вид, но все же удивление промелькнуло – на миг расширились глаза. Похоже, она действительно ничего не знает о Рейвиче.
Что ж, в это даже можно поверить.
– Ну ладно, – сказал Уэверли. – Пожалуй, я смогу сделать это качественно и чисто. Хорошо, что у него в голове нет имплантатов, способных мне помешать.
– За дело, – сказала Сибиллина. – Черт побери, у нас нет времени – ночь на исходе.
Уэверли что-то поднес к моему виску, и я ощутил, как холодный металл вдавился в кожу. Затем услышал щелчок спускаемого курка.
Глава семнадцатая
Начальник службы безопасности стоял перед пленником, изучая его, как скульптор изучает свою работу на стадии предварительной модели – удовлетворенный результатом усилий, но отчетливо представляющий всю сложность задачи. Сделать нужно еще немало, и ошибок быть не должно.
Небесный Хаусманн и диверсант были наедине – почти наедине. Пыточная камера находилась в отдаленном полузабытом закоулке корабля. Сюда вела железнодорожная ветка, которая, по общему мнению, давно вышла из строя. Небесный собственноручно оборудовал камеру и соседние помещения. Чтобы поддерживать нужный состав воздуха и температуру, пришлось подключиться к системам жизнеобеспечения корабля при помощи вспомогательных трубопроводов.
В принципе, тщательная проверка потребления электроэнергии и воздуха могла бы выявить факт существования этой камеры, однако первым должностным лицом, к которому поступило бы соответствующее донесение, был сам Небесный.
До сих пор такого донесения не поступало – и вряд ли секрет когда-нибудь будет раскрыт.
Пленник был распят перед Небесным на стене и обвешан аппаратурой. Из черепа торчали нейрошунты, которые создавали связь с контролирующими имплантатами, спрятанными у него в мозгу. Эти имплантаты были чрезмерно грубы даже по меркам химериков, но они выполняли свою задачу. В основном они были внедрены в височную долю мозга, связанную с глубокими религиозными переживаниями. Когда-то при электрическом раздражении этой области эпилептики сообщали о снисхождении на них благодати; имплантаты предназначались для того, чтобы подвергать диверсанта легкому воздействию подобного рода. По-видимому, именно так прежние хозяева управляли им, воспитав слепую преданность жестокой цели.
Теперь через те же каналы им управлял Небесный.
– Знаешь, о тебе уже никто не вспоминает, – сказал Хаусманн.
Тяжелые веки поднялись, приоткрыв налитые кровью глаза диверсанта.
– Что?
– Похоже, весь корабль решил спокойно забыть о твоем существовании. Каково это – быть стертым из памяти общества?
– Ты помнишь меня.
– Да. – Небесный кивнул в сторону бледного, с гладкими обводами
