Шервуд Смит - Империя тысячи солнц. Том 1
Достоинство – да, а вот невиновность... Уклончивые взгляды и неуверенные интонации как раз и побудили Ванна задержать ее, и убежденность в ее виновности еще более укрепилась в нем, когда она не стала оспаривать его право на подобные действия и даже безропотно отдала ему босуэлл, оставшись без связи.
Музыканты скорее всего ни в чем не были повинны, но, поскольку нанимала их Ваннис, их тоже задержали, вместе с горничной и обслугой баржи. Жаим сидел отдельно, под стражей; они еще не разговаривали с тех пор, как Ванн вышел из себя на пристани.
Он допросил их всех, Ваннис первую, как требовал ее титул. Жаима он оставил напоследок, а пока что сравнивал показания остальных с донесениями, поступающими на его слуховые нервы со всей станции.
По крайней мере у заговорщиков Эренарха нет; это он установил сразу. Заговорщики, кроме аль-Гессинав, по всей видимости, отправились в Колпак – Ванн послал за ними хвост с приказанием сообщить о цели их следования, как только она станет известна, – а зловещий телохранитель Шривашти рыщет по темным окрестностям озера. К Фелтону Ванн приставил Гамуна, но не слишком беспокоился: Фелтон Эренарха не найдет. Эренарх исчез без следа, и Ванн, сердито поглядывая на неестественно спокойного рифтера, терпеливо сидящего в мокрой одежде, не верил, что Брендон осуществил это без посторонней помощи.
И если помощь была, рифтер скоро узнает, какими неприятными могут быть обходительные, повинующиеся правилам чистюли, столь презираемые им.
– Что он сказал, когда обратился к тебе в последний раз? – без предисловий спросил Ванн.
Жаим поднял глаза и широко раскрыл их.
Ванн, настороженный полной тишиной вокруг, оглянулся и в шоке увидел Брендона лит-Аркада, который появился на пороге дальней двери, как по волшебству.
Эренарх, окинув взглядом немую сцену перед собой, не спеша прошел в комнату.
– Жаим не виноват, – сказал он Ванну. – Ты должен знать по прошлым записям, что я и раньше обманывал агентов Семиона, когда нужно было провернуть какое-нибудь дело без посторонних глаз и ушей.
Новым шоком, помимо язвительных слов, явилась кровь на рукаве Эренарха и багровый кровоподтек в углу его рта. Неужели снова покушение?
Если так, то победа осталась за ним.
Ванн снова рассвирепел, и это толкнуло его сделать первое неуставное замечание за всю его карьеру:
– Агентам Семиона крепко доставалось за их халатность.
Брендон улыбнулся, и эта жесткая улыбка неожиданно напомнила Ванну Семиона.
– Они сами выбрали свою службу, – сказал он, направляясь через комнату к Ваннис. – Поэтому справедливо, что за его каприз расплачивались они, а не я.
Ванн со смешанными эмоциями смотрел, как Брендон протягивает руки Ваннис.
– Простите меня, – сказал он, а потом наклонился и прошептал ей на ухо что-то, чего Ванн не расслышал даже через свои усилители.
Что бы ни услышала Ваннис, на ее лице это не отразилось. Она встала, поклонилась и вышла в своем халате так, словно собиралась на бал. Горничная тихонько последовала за ней.
– Вам возместят ущерб, – сказал Эренарх музыкантам. – Уточните, пожалуйста, какие именно инструменты вам потребуются.
Все четверо встали и поклонились.
Эренарх повернулся к Ванну. Его глаза смотрели живо и твердо. Энергия шла от него, как электрический ток, и Ванн почувствовал, что контроль над ситуацией раз и навсегда перешел от него к Брендону лит-Аркаду.
– Жаим, переоденься в сухое. Ванн, форма одежды парадная. Это относится и к вам, Роже, а также ко всем, кто сейчас дежурит и желает появиться на сцене.
– На сцене... Ваше Высочество? – переспросила Роже. Эренарх засмеялся.
– Оркестр ждет, и инструменты настроены. Пора выходить и нам – давно пора.
19
– Итак, рассмотрим концепцию силы, – сказал Анарис, – а также ее производное – командование.
– Хорошо, – кивнул Панарх. – Как, по-твоему, связаны эти два понятия?
– Это две половинки ножниц. Без силы нельзя командовать, не командуя, нельзя применить силу.
– Значит, власть заключается в применении силы по команде? – Панарх говорил мягко, но Анарис уловил в его тоне легкий вызов.
– Да. Поэтому я и не понимаю ваших бесконечных правительственных ритуалов. Вы чересчур много времени тратите на символику.
Геласаар помолчал, как бы случайно задержав взгляд на дираж'у в руках Анариса. Анарис поборол искушение отложить шнурок и улыбнулся, поддавшись импульсу. Тогда Панарх сказал:
– Назови мне, Анарис, слово, противоположное по значению танцу.
– Бессмысленный вопрос, – нетерпеливо бросил Анарис. – У танца нет антонимов.
– Верно – а вот у команды есть.
Анарис медленно распрямил свой дираж 'у – смысл слов Панарха начал доходить до него.
– Искусство управления заключается в том, чтобы командовать как можно меньше, так как с командой всегда сопряжена возможность неповиновения. Но ритуалу нельзя не подчиниться – это не словесное действо и поэтому не допускает возражений.
– Но в конце-то концов команда должна быть отдана, чтобы разрешить неопределенность.
– Да-да. – В отрешенном взгляде Панарха промелькнула веселая искра. – Но когда ритуал завершается, мы очень часто обнаруживаем, что решение уже принято.
* * *– ...и они требуют принять их, адмирал.
По-прежнему глядя на экран с видом Колпака, Найберг сказал в коммуникатор:
– Хорошо. Я жду их.
– Есть, сэр. – Адъютант отключился, и адмирал развернулся на стуле лицом к начальнику службы безопасности.
– Теперь мы знаем, кто они, – сказал Фазо. – Харкацус, Цинциннат, Бойяр, Ториган, Шривашти. В общем, как мы и предполагали.
Найберг потер лоб кончиками пальцев.
– А где Эренарх, все еще неизвестно?
– Нет, сэр, – нахмурился Фазо. – Но есть сведения об отключении систем безопасности в Аркадском Анклаве – с помощью кода высшего уровня.
– Ну что ж, там будет видно. – Найберг выпрямился. – С этим я справлюсь один, коммандер.
– Сэр! – Профессионализм не позволил Фазо вложить в этот единственный слог больше, чем слабое эхо протеста.
Найберг улыбнулся. Усталость отзывалась позади глаз болью, которую еще усиливало выпитое за обедом у эль-Гессинав вино, – хотя он почти не пил.
– Насилия вряд ли следует опасаться, Антон, но мне будет спокойнее от сознания, что вы находитесь у себя в безопасности и в крайнем случае сможете закрыть Арес.
Фазо после секундного колебания встал и отдал честь.
– Есть, сэр. Я дам вам знать, как только Его Высочество найдется. – Он четко повернулся и вышел.
Найберг со вздохом посмотрел на экран. Вокруг «Грозного» уже не было огней, но на «Малаборе» все еще сверкали вспышки. Рядом висели два продолговатых эсминца, тоже в процессе ремонта.
Коммуникатор снова зазвонил.
– К вам гностор Омилов. Говорит, это срочно.
Найберг повернулся обратно к столу. Неужели и Омилов в этом участвует?
– Пусть войдет.
Он встал навстречу Омилову. Гностор крепко, взволнованно стиснул ему руку и сказал без всяких преамбул:
– Мы нашли его.
Это на мгновение изменило ход мыслей Найберга.
– Пожиратель Солнц? – Он жестом пригласил Омилова сесть и сел сам, но взбудораженный гностор остался на ногах.
– Да. Мы провели эксперимент, о котором я говорил вам.
– С должарианкой и инопланетянами?
– Кроме них в нем участвовал подросток с келлийским геномом и сами келли. Они составили нечто вроде полиментального сообщества и дали нам вектор. Через несколько минут район поиска будет уточнен. – Омилов прошелся по кабинету. – Если взять их в поисковую экспедицию, Пожиратель Солнц будет найден через несколько дней.
Зазвонил коммуникатор.
– Они здесь, адмирал.
– Хорошо, пусть подождут. Я занят. Превосходная новость, гностор. Что-нибудь еще?
Омилов остановился, и его восторженное состояние уступило место вежливости.
– Виноват, адмирал. Я вас задерживаю?
– Нет, Себастьян. Но хорошо бы задержали. Я стараюсь оттянуть неизбежное.
Омилов вежливо-вопросительно склонил голову набок.
– Там ждет группа, которая, как я полагаю, желает заявить о себе, как о новом Малом Совете. И первым делом они, вероятно, объявят Панарха мертвым.
Адмирал перечислил их. Глаза Омилова потемнели, и он рассеянно потер левое запястье.
Снова его втягивают в политику после десяти лет мирной жизни.
– Если хотите исчезнуть, тут есть другой выход. Вам не обязательно встречаться с ними.
– Да-да, – произнес Омилов и спросил: – А где Брен... Эренарх?
– Неизвестно.
– Тогда мне, пожалуй, действительно не стоит оставаться.