Айрин (СИ) - Зеа Рэй Даниэль
Райвен приблизился к Айрин, замахнулся и со всей силы ударил ее по растерзанному лицу.
Айрин слетела с ведра и упала на пол, расплескав мочу на свое чистое платье.
— Я не в силах исправить то, что отражает твоя сущность. Очевидно, что содержание твое столь же омерзительно, как и лицо.
Райвен откинул полог шатра и вышел наружу, оставив ее вдыхать зловоние собственных испражнений. Стыда или сожаления за свой поступок он не испытывал. Наоборот, он погрузился в раздумья, от которых в его жилах начинала стыть кровь. Девчонка довела его «до ручки» всего парой фраз. Это значит, что его личное отношение к ситуации перевесило мотивы, на которые он ссылался все это время. Истинная добродетель подразумевает бескорыстие. А он, выходит, слишком сильно рассчитывал на ее благодарность. Он должен был наказать ее за гордыню. Однако, разница между наказанием за грехи и вымещением собственной злости, была Райвену хорошо известна.
Он остановился посреди дороги и обернулся назад. Пытаясь решить в своей голове слишком трудную задачу, он перебирал варианты ответа один за другим, не находя ни одного, выгодного для себя самого. А потом он сорвался с места и побежал обратно. Влетев в шатер, он уставился на Айрин, лежащую на полу и прикрывающую ладонями свое лицо. Кажется, у нее началась истерика.
— Почему ты сказала именно это? Почему, твою мать! Я спас тебе жизнь! Я сделал для тебя больше, чем кто-либо другой во всех твоих жизнях! И где твоя благодарность?
Райвен упал перед ней на колени и, схватив за плечи, начал трясти.
— Где твоя благодарность, я тебя спрашиваю?
Пенеола отняла от лица ладони и вцепилась ими в шею зрячего. Повалив Райвена на спину, она оказалась сверху и начала его душить. Ненависть. Боль. Безысходность. И стыд… Стыд за свои слова… Стыд за поступки… Стыд за то, что душит его…
Взгляд Райвена застыл на ее лице. Темная густая кровь сочилась из ее глаз, струйками стекая по гладким щекам и омывая подбородок. Рука зрячего прикоснулась к бледной щеке и размазала очередное доказательство ее самоистязания.
Хват Пенеолы ослаб. В конце концов, она подняла обе ладони в воздух и, разглядывая багровые пятна на них, простонала:
— Что ты сделал со мной? Что ты со мной сделал?!
— Убей, если хочешь, — прошептал Райвен, продолжая гладить ее по щеке. — Ты же этого хочешь? Убей. Я разрешаю тебе…
— Ненавижу! — сотрясая воздух, прокричала Пенеола. — Ненавижу тебя!!!
— Только это? — спросил Райвен, приподнимаясь и заглядывая в ее наполненные кровью глаза.
— Только это, — ответила она и, оттолкнув его от себя, подскочила и рванула из шатра наружу.
Райвен не погнался за ней. Местных на улице пока еще слишком мало и Айрин беспрепятственно сможет добраться до шатра Отты. Больше идти ей некуда. Райвен пнул ногой пустое ведро и присел, пытаясь собраться с мыслями. По какой причине Айрин истязает собственную оболочку? Более того, она явно не отдает себе в этом отчета. Очередная головоломка, оставленная извращенным умом Пире? или ответ следует искать в подсознании самой Айрин?
Райвен осмотрелся по сторонам и вновь пнул ногой ведро. «Только это?» — эхом отозвался его собственный голос.
— Только это, Айрин Белови? — прорычал он себе под нос и сжал руки в кулаки.
Металл валяющего рядом ведра застонал, изгибаясь и сминаясь до тех пор, пока не превратился в небольшой шар.
— Только это…
Глава 8
Неделю спустя.
Пенеола вышла из шатра и направилась в сторону запасников воды. Она двигалась обходным путем, который показала ей Отта, избегая оживленных улиц и скоплений местного люда. Волнения среди жителей начались еще вчера, когда к старейшинам прибыл посланник из соседнего поселения с просьбой о помощи. Возле границы территорий двух общин появилось скопление агрессивно настроенных оболочек. Старейшины в ответ собрали отряд из тридцати человек и отправили их на подмогу соседям. «Сбор урожая смерти на чужой территории», как обозвала этот поход Отта, не сулил для местных ничего хорошего. Тридцать опытных воинов покинули поселение утром и оставили своих без прикрытия. Отряды «детей Амира», которые стали появляться в течение последних четырех месяцев, громили мирные поселения в поисках пищи и воды. В их появлении старейшины обвиняли Внешний Мир, масштабно применяющий новое оружие и бесконтрольно создающий новых «детей Ami». Пенеола и сама не раз применяла термоядерные заряды в ходе сражений. И даже если бы знала она, что станет с оболочками погибших в этом пламени людей, ничего изменить была бы не в силах. Братья по оружию, попадая в новый, другой Мир, не всегда осознавали, что с ними произошло. Для этих оболочек война продолжалась и только местные жители стояли на их пути к спасению от гибели в пустыне. Выживал тот, кто сильнее. Обученные военные, да еще и наделенные новой силой, в боевых навыках наверняка превосходили «отсталого» противника. Хранители Равновесия согласно мирному договору между праведниками и ami отвечали за перемещения «детей Амира», однако, они не всегда успевали обезвредить этих «новеньких». Потому местным и приходилось решать свои проблемы самостоятельно.
Естественно, решение старейшин отправить тридцать из пятидесяти обученных воинов на подмогу, вызвало резонанс среди жителей. Пенеолу удивило другое: никто из протестующих сторон не предлагал отказать соседям в помощи. Дилеммой стало именно число тех самых воинов, которым оказали честь защитить свой народ от детей Ami. Одни возмущались, что слишком много воинов покинуло поселение, другие сетовали на то, что отправили только лучших, третьи протестовали, обосновывая позицию старейшин и призывая отправить еще добровольцев, дабы не посрамить честь общины. В итоге, всю ночь и утро на улицах поселения шли дебаты на повышенных тонах, суть которых понимала даже Пенеола, едва овладевшая парой слов на языке ami. К обеду народ успокоился, погрузившись в пучину обыденных дел, а вот к вечеру вновь оживился и вышел на улицы. Поскольку, ограничение на пребывание «уродцев» среди людей распространялось только до девяти вечера по местным солнечным часам, Пенеола без зазрения совести намотала на голову платок и отправилась в путь за водой примерно в девять ноль одну.
Где-то через двадцать минут она добралась до запасника и, после одобрительного кивка одного из охранников, наполнила кожаные фляги водой. Повесив их на ремень за спиной, она начала обратный путь. Крики местных на улицах начали заметно усиливаться, но после ночных дебатов Пенеолу это нисколько не удивило. Держась в стороне, она ускорила шаг, пока раскат грома над головой не заставил ее остановиться и посмотреть вверх. Отта рассказывала ей о дожде, о том, как красиво становиться вокруг, когда капли омывают защитный купол над поселением и старейшины временно убирают его для того, чтобы живительная влага пропитала земли этих улиц и территорий.
«Действительно, красиво», — подумала Пенеола, глядя, как по прозрачному куполу над головой растекаются струйки воды.
Спустя несколько минут на голову Пенеолы обрушился настоящий ливень, и она даже открыла рот, чтобы словить драгоценные капли воды. Всеобщая радость охватила поселение. Народ высыпал на улицы, едва ли успевая менять наполненную до краев водой посуду. Дети носились взад и вперед, купаясь в грязи и старательно пачкая выстиранную матерями одежду.
И вдруг все стихло. Нет, дождь продолжал идти, но радостные крики, гул вокруг… Остался только фоновый звук падающих капель проливного дождя. Вокруг стало слишком светло. Пенеола даже поднесла руку к глазам, прикрывая их от этого свечения. Щурясь, она пыталась рассмотреть, что же происходит там, наверху, в небе, но кроме ярких вспышек и следов от летящих вниз метеоров ничего не увидела.
И тут народ начал кричать. Бросаясь в стороны, люди убегали прочь с улиц, прячась в своих шатрах, даже не пытаясь унести с собой наполненную водой посуду. Пенеола, которая повидала не мало «метеоритных дождей» на своем веку, знала, что бояться здесь нечего. Хуже было бы, если бы этот огненный дождь обрушился непосредственно на их головы.
