Фрэнсис Вилсон - Охота на клона
Тут принесли еду, и все разговоры прекратились. Когда перед Эм-Эмом стоит тарелка с соевым бифштексом, с ним невозможно разговаривать. И смотреть на то, как он ест, тоже невозможно.
IV
Через два дня ко мне в контору нанес очередной визит один из моих любимцев — сводник и клоноторговец Нед Спиннер.
— Чего тебе надо, Спиннер? — спросил я, подождав, пока он задвинет за собой дверь и подойдет к столу. Он стоял напротив и пожирал меня взглядом.
Его курчавые светлые волосы, как и раньше, были подстрижены в стиле «цезарь», а одет он был в тот же самый темно-зеленый комбинезон из псевдобархата. Он все так же гнусавил, только в тот раз еще и раскачивался из стороны в сторону. Как всегда, он напомнил мне огромного задиру-переростка.
— Я слышал, что с тобой случилось. Вот, захотелось навестить тебя и убедиться, что с тобой все в порядке.
— Как трогательно с твоей стороны так беспокоиться о моем состоянии!
— Точно, Дрейер. Я очень забеспокоился, когда услышал, что тебе отрезали голову. В конце концов, ты — единственный, кому известно, где находится мой украденный клон. Я не хотел, чтобы тайна умерла вместе с тобой.
— Посмотрел на меня? Теперь можешь идти.
Он переминался с ноги на ногу.
— Послушай, Дрейер. Предлагаю тебе сделку. Я знаю, ты украл ее для того, чтобы попользоваться самому. Но поверь, то, что ты сейчас имеешь, не идет ни в какое сравнение с тем, что она может зарабатывать, если вернется в Дайдитаун. Она чертовски хороша, клиенты платят ей больше, чем другим…
— Спиннер, дверь у тебя за спиной.
— Псих, я предлагаю взять тебя в долю! — завизжал он. — Скажи мне, где она, и я ее заберу. Поселю на прежней квартирке в Дайдитауне, а тебе дам процент! Что может быть справедливее? В конце концов, она — мой клон! Она моя, и точка!
Я молча воззрился на него.
— Ну, — прогнусавил он, — что скажешь? Заманчивое предложение, правда? Ты согласен?
— Нет. Потому что, если я соглашусь, я стану таким же, как ты, Спиннер. А мне такая перспектива вовсе не кажется заманчивой.
Лицо его перекосилось гримасой, которую он, наверное, считал улыбкой.
— Ладно, Дрейер. Продолжай свои грязные игры. Но заруби себе на носу: я с тебя глаз не спускаю. И всегда буду следить за тобой.
— Вот теперь я могу спать спокойно.
— Рано радуешься, Дрейер! Рано или поздно я тебя поймаю. Помни: я не спускаю с тебя глаз. И однажды ты приведешь меня к моей собственности.
— Спиннер, твоя, как ты выражаешься, собственность находится в другой галактике. А поскольку я ни сейчас, ни в будущем не намерен улетать с Земли, тебе придется долго ждать своего часа.
— Ври дальше, Дрейер. Когда я застукаю вас с ней, я оторву тебе не только голову!
Как же мне уговорить его уйти и оставить меня в покое? Я всерьез заволновался. Похоже, он ни за что не отцепится от меня! Да и как отцепиться? Он шикарно жил, пока эксплуатировал клона, а оставшись без нее, вынужден существовать на пособие для малоимущих. А, ладно, попробую!
— Послушай, — сказал я наконец. — Даже если ты вернешь ее, от нее тебе не будет толку. Она откажется заниматься для тебя проституцией в дыре, которую ты называешь Дайдитауном. Так почему бы не взглянуть правде в лицо? Ты проиграл. Она победила. Она улетела с Земли навсегда и больше не вернется. Забудь ее!
Глаза его злобно сверкнули; он стукнул кулаком по столу.
— Ничего подобного! Она здесь, на Земле! Может быть, прямо тут, в нашем мегаполисе. И я ее найду! А если она откажется работать на меня, я сотру ей память, и мы начнем все сначала! Но я никогда не сдамся, Дрейер!
Хорошо, что после этого он сам ушел. Пока я представлял, как он стирает Джин память и снова запирает ее в Дайдитауне, меня так и подмывало его придушить.
Только я успокоился, как ко мне влетел Эм-Эм. Он плюхнулся на стул и изумленно воззрился на меня.
— Что случилось, малыш?
Он медленно покачал головой, словно не совсем понимая, о чем говорит:
— Не верю, Зиг. Но Венди сказала — она познакомится с тобой, повидает тебя.
Определенно, Эм-Эм слишком много времени проводил среди старых дружков. Придется заставить его посидеть перед видеофоном и послушать Информпоток, чтобы его речь перестала отдавать жаргоном беспризорников.
— Полагаю, ты дал мне отличную рекомендацию.
— Отличную, да, но она никогда — никогда! — не знакомится с людьми сверху.
— Когда она поднимается наверх, она же с кем-то встречается, разговаривает.
Он задумался.
— Можбыть. Но когда она уходит, никогда надолго. Всегда приходит утром.
Вполне понятно. Даже если великолепная Венди обожает беспризорников, ей иногда хочется пообщаться со взрослыми. Может быть, именно потому она и согласилась встретиться со мной. В конце концов, я избавил их от парочки злобных акул из «Невронекса». Да и Эм-Эм подтвердил, что я не подонок, который собирается эксплуатировать несчастных малышей.
— Когда же мы увидимся с твоей Венди?
— Сейчас, сегодня. Прямо сейчас.
— Не спеши, малыш. Сейчас я занят.
Я не был занят, но мне хотелось самому назначить день и час встречи с Венди.
— Она сказала — сейчас или никогда. Или, можбыть, очень долго.
Ее ультиматум меня не обрадовал, но ведь я сам настаивал на знакомстве с ней. Она согласилась, но выдвинула свои условия.
— Где?
— Там, внизу.
— В туннеле?
— Венди не любит наверху.
— Класс! — Меньше всего мне хотелось шататься по заброшенным шахтам подземки. — Сейчас возьму карманный фонарик, и ты покажешь мне дорогу.
Мы пролетели район Бэттэри и очутились у комплекса корпорации «Окумо-Слейтер», где я во время работы на лже-Хамбота встретил первую стайку беспризорников. Потом пролетели еще две остановки на север. Оттуда мы пошли пешком. Мы забирали все дальше в северном направлении, пока не подошли к средних размеров административному зданию. Эм-Эм провел меня подвалом к старому заваленному входу в подземку. Беспризорники давно разобрали завал. Эм-Эм пролез внутрь, я с трудом протиснулся за ним. Мы зажгли фонарики и поползли по нижним этажам мегаполиса.
Мы спускались вниз по бетонным ступенькам; в неярком свете карманных фонариков отражались бетонные стены, обложенные белой кафельной плиткой. Мы шли по коридору, заваленному обломками камня, спрыгивали с бетонных ограждений и шли вдоль рельсов подлинным туннелям, грубо проложенным в гранитной породе. Здесь, под землей, было душно и влажно; испарения со стен собирались в лужи, где-то мелкие, где-то такие широкие, что они преграждали нам путь, и нам приходилось ползти по самому краю. Когда мы обходили одну большую лужу, сзади что-то громко плюхнуло, и я почувствовал, как у меня волосы поднялись дыбом.
— А здесь не жарко, — заметил я.
Эм-Эм шел впереди; я увидел, как он пожал плечами.
— Всегда так. Не важно, что наверху, у нас внизу всегда прохладно.
После одного длинного туннеля, показавшегося мне бесконечным, я увидел, как где-то впереди слабо мерцает свет. По мере того как мы подходили ближе, свет делался ярче; когда мы завернули за угол, он стал почти ослепительным.
Мы очутились на бывшей станции — остановке старого метро. На свету сверкали оставшиеся на стенах кафельные плитки. В одном месте несколько синих и оранжевых плиток образовывали надпись: «Запад… 4-я». В дальнем углу росло что-то зеленое. Вся платформа была уставлена разнообразными хижинами, сделанными из обрывков эпоксидной резины и полимеров. Похоже было, куски эпоксидки наскоро, кое-как слепили вместе. Однако в целом станция оставляла впечатление чистоты и порядка. Я заметил нескольких малышей-беспризорников, которые играли вместе; несколько девяти-десятилетних мальчишек и девчонок подметали пол на платформе между хижинами. Делали уборку. Почти похоже, будто они ожидали гостей.
— Пропащие мальчишки, — сказал я.
— Точно!
Когда мы подошли поближе, я поднял голову и прищурился от яркого света, льющегося с потолка. Там, наверху, как ни странно, были прикреплены лампы дневного света. Я толкнул Эм-Эма и показал на потолок:
— Где вы их раздобыли?
— Украли — давно-давно. Две-три жизни беспризорника.
— Да, но для того, чтобы лампы светили, требуется энергия…
— Тоже украли. — Он сунул в карман свой фонарик. — Пошли. Познакомишься с моими друзьями.
Эм-Эм поднялся по короткому пролету на платформу. Пара детишек помахала ему рукой, когда заметила его; при виде меня они застыли на месте. Один из них издал вопль, и внезапно из хижин высыпалась целая толпа беспризорников всех размеров и возрастов. Только в нескольких случаях я сумел различить, где мальчики, а где девочки. Все были худые, все одеты в обноски. И волосы у всех были примерно одной длины.
И все старшие были вооружены и были готовы дать отпор.
