Чарльз Ингрид - Несущий перемены
– Палатон – всего лишь наследник. Это формальность для…
– У Чо не может быть двух императоров, – повторила прорицательница. – Один из них должен погибнуть. Ты должна решить, который из них.
– Но как я могу это решать?
Голоса чоя вновь стали горькими:
– Я знаю – ты можешь это. Я видела тебя.
– Тогда скажи мне, что делать.
– Нет. Ты сделаешь то, что должна, но решишь это сама. Я ничего не скажу тебе. Но когда я почувствовала, что ты в Баялаке, я поняла, что должна встретиться с тобой, подготовить тебя к этому.
– Но почему выбор должна делать я?
– Если ты не сделаешь его… – чоя поднесла руку к пустым глазницам, осторожно дотрагиваясь до них. – Смерть. Чо погибнет. Абдрелики и ронины налетят, как хищники, не дожидаясь ее смерти. Секрет тезарианского устройства будет потерян. Захватчики не смогут вернуться через Хаос и останутся здесь. На бесчисленных планетах будет повторяться одно и то же – смерть, скорбь…
– Перестань, – прервала Йорана, дрожа от напряжения. – Скажи мне, кто должен выжить.
– Не могу! Не знаю! Слишком много всего… не понимаю… – и чоя обмякла на стуле, подбородок упал ей на грудь. Тонкая струйка крови вытекла из ее глазницы, как кровавая слеза. Голоса превратились в рыдание. Внезапно она замолчала и трясущимися руками водворила повязку на место. Голоса ее стали хриплыми, и она вскрикнула: – Думаешь, я знаю? Или что-нибудь понимаю? Убирайся отсюда, оставь меня! Я сказала все, что могла. Теперь убирайся!
Глава 14
Жаркий летний Чаролон казался прохладным после удушливого Баялака. Йорана глубоко вздохнула, втягивая запах города после речной вони и аромата панета. С сумкой в руке она прошла через ворота и уже приготовилась идти к гаражу, когда позади послышались шаги и сильная рука взяла ее повыше локтя.
Бах дар вспыхнул, сообщая ей, что рядом находится Малаки. Должно быть, он поджидал ее неподалеку. Открыв дверь в пустую комнату, он ввел Йорану туда.
– Ты уехала, даже не поговорив со мной, – укоризненно произнес он, перегораживая ей выход.
Йорана быстро оглядела комнату прежде, чем отвечать. Она не заметила никаких камер или устройств и поняла, что Малаки знал о существовании этой пустой, неприметной комнаты и решил воспользоваться ею. Она отошла и присела на край большого стола.
– Что же еще ты мог сообщить мне о ней?
Малаки глубоко вздохнул.
– Значит, ты нашла ее.
– А ты надеялся, что не найду? – неожиданная реакция Малаки привела ее в воинственное состояние.
Он сел на стул и теперь казался слегка виноватым.
– Я думал, что найдешь. Я не знал, что ты будешь искать. Я хотел поговорить с тобой прежде, сообщить о своих подозрениях, – внезапно он нахмурился. – Она и вправду прорицательница?
– О, да – она существует, и с ней все в порядке. Насколько верны ее предсказания, еще предстоит выяснить. У меня не было времени протестировать ее способности.
– Расскажи о ней.
– Она очень молода, пожалуй, даже красива. Она явно из простолюдинов, и, по-моему, сила у нее появилась слишком поздно. Вероятно, кто-то в ее родне входил в Дом. Ее дар достаточно силен – он горит ровно и ярко, и она не контролирует его. Хотя, пожалуй, я не знаю, может ли она быть полезной мне или тебе.
– Это меня не волнует.
Йорана приподняла бровь.
– В самом деле? Тогда зачем ты отправил меня туда? – Она вспомнила о том, что видела в порту Чирека. – Чирек – один из твоих чоя?
Малаки вздрогнул. Йорана поняла, что коснулась какого-то важного момента и повторила:
– Он – один из твоих сторонников, верно? Тогда что общего он имеет с прорицательницей?
– Я надеялся, – медленно проговорил Малаки, – что об этом расскажешь мне ты.
Йорана подняла подбородок.
– Если хочешь знать, тогда он – не твой сторонник, – подумав, она почувствовала укол интуиции и закончила: – Тогда ты – его помощник.
Малаки удивленно уставился на нее. Йорана видела, как в нем закипает гордость, гнев и тревога. Она спохватилась:
– Боже, Малаки, существует всего несколько чоя, способных сравниться с тобой, и я просто обнаружила одного из них. Но я знаю, ты не доверяешь Чиреку – тогда почему отправил его в Баялак? Зачем велел разыскать прорицательницу? Какая между ними связь?
Покачав головой, Малаки грузно поднялся на ноги.
– Я и забыл, какая у тебя интуиция, – пробормотал он. – Йорана, я ничего не могу тебе сказать. Ты и так ходишь по краю пропасти. И я боюсь за тебя – ты для меня слишком много значишь, – он направился к двери.
Йорана пнула ногой пустое кресло и с помощью бахдара перекрыла им выход. Малаки остановился и оглянулся.
– Почему ты не знал, что он там? – спросила она.
Малаки глубоко вздохнул.
– Он хотел скрыть от меня существование этой чоя. Пути служителя Бога так же извилисты, как пути преступника.
– Служителя Бога? Малаки, отец, ты же никогда в жизни не поклонялся Вездесущему Богу… – Йорана остановилась, пораженная внезапной мыслью.
– Он проповедует Преображение, – объяснил Малаки, и Йорана почувствовала головокружение.
– Изменник! Эта ересь была объявлена вне закона столетия назад!
– Ты видишь перед собой верного последователя.
Йорана прищурилась.
– Этого не может быть.
Он пожал плечами.
– Ну, может, не очень верного…
– Пусть так, но что у Чирека общего с ней? Почему он отправился туда сам и не послал кого-нибудь другого? К чему такой риск?
Малаки протянул руку.
– Не знаю, ничего не знаю. Но если бы ты прежде пришла ко мне, я смог бы кое-что сообщить, и ты отправилась бы в Баялак с открытыми глазами. Оба мы могли бы понять нечто большее. Но ты сообщила мне ценные сведения, которых я прежде не знал. Я не представлял, что Чирек связан с ней.
– Какая разница?
– Самая огромная. Просмотри записи нападения на Палатона. Просмотри их как можно внимательнее, и ты увидишь там чоя, с которой встречалась в Баялаке.
– Но почему?
– Потому, дорогая, что Чирек нанял троих чоя, чтобы задержать Палатона – не знаю, по каким причинам. Они не собирались убивать. Но мне сказали, что их было четверо, и четвертый, вернее, четвертая, оказалась рядом с Рэндом, но не причинила ему вреда. Посмотри записи и скажи, эту ли чоя ты видела в Баялаке.
– А если это окажется она?
В глубине темно-карих глаз Малаки вспыхнули золотистые искры.
– Тогда разыщи меня и сообщи все, о чем поведала тебе прорицательница. Возможно, на планете наступает канун Преображения, – с этими словами он отодвинул кресло в сторону и вышел.
Йорана оцепенела. Преображение планеты, когда все чоя обретут сияющий бахдар и все изменится, считалось апокалипсисом Чо. Многие предсказывали, что это событие станет не началом строительства нового общества, а мучительным концом жизни на планете. Она заморгала и вновь с удивлением вспомнила не только о том, как прорицательница вырвала себе глаза, а о том, что она уже готова расстаться с жизнью.
Связь со школой Голубой Гряды была неясной, мешала активность солнца, но вполне устраивала Гатона, которому, по-видимому, удалось застать Хата врасплох.
Хат ошеломленно взглянул на лицо Гатона на экране.
– Я не могу сообщить такую информацию, – нерешительно пробормотал он в ответ на просьбу министра.
Гатон пристально всмотрелся в лицо наставника школы. На нем появилось множество тонких морщинок, и следа которых еще не было десять лет назад, когда Хат стал помогать Моамебу. Он стал самым молодым наставником летной школы в истории Чо. Этот коренастый, умный, чрезвычайно добродушный чоя Земного дома получил лучшие рекомендации не из-за своих навыков пилота, а благодаря характеру, в котором больше всего нуждались наставники школ. Он стал курсантам и отцом, и матерью, выхаживал их, как младенцев, и воспитывал в них умение летать. Только благодаря ему процент отчисляемых из Голубой Гряды был заметно ниже, чем в других школах. Хат даже не представлял себе, как его ценят. Однако этого было недостаточно, чтобы защитить его от гнева императора – совсем недостаточно. Гатон подавил вздох и ответил:
– Хат, если мое личное внимание к этому делу не убеждает тебя в его важности, могу сказать, что это требование императора. Я не стану говорить, зачем ему понадобилась эта информация, но она нужна срочно. Уверяю тебя – никакого нападения или других военных действий в связи с ней не планируется.
Хат повел короткими пальцами по темным волосам, в которых солнце высвечивало почти рыжие пряди. В темных глазах сквозила нерешительность. Он оглянулся, как будто желая посоветоваться с кем-то, сидящим в удобном, красиво обставленном кабинете школы, но Га-тон уже знал, что в комнате пусто, если не считать самого Хата. Короткие пальцы затеребили V-образный вырез летной рубахи, которая уже стала тесноватой Хату.
– Таких сведений у меня может даже не оказаться, – пробормотал Хат.
Искусный дипломат Гатон сразу же признал в этих словах не слишком умелую попытку отговориться. Он присвистнул и ответил:
