Филип Дик - Лабиринт смерти (сборник)
После некоторой паузы Ник сказал:
— Это зависит от того, что вы сделаете с Чарли.
— Рассмотрите и экстраполируйте это, — сказал Грэм Барнсу и хихикнул. — А вам я могу сказать, что, по всей видимости, будет с Шарлоттой. Ее доставят сюда, где она будет в безопасности от этого слабоумного психопата — как его там, Дэнни или Бенни? Значит, вы сбросили с хвоста «Пурпурную морскую корову» — очень хорошо. Но Шарлотта вполне могла обманывать вас, когда говорила, что это еще никому не удавалось… вы ведь об этом не задумывались. Она обвела вас вокруг своей маленькой ложноножки, так ведь? И вы с бухты–барахты заявляете своей жене: «Если она уйдет, я тоже уйду». А ваша жена говорит: «Валяй». Что вы и сделали. И все это без всякого предупреждения. Вы привели Шарлотту в свою квартиру, сочинили басню о том, как вы с ней оказались вместе, а потом Клео нашла кордонитскую брошюру и стала обвинять, — все верно. Потому что она добивалась того, что женам больше всего по душе: ситуации, в которой ее муж должен выбрать из двух зол — сделать выбор, который ему заведомо не по вкусу. Жены это просто обожают. Когда вы оказываетесь в суде по делу о разводе, вам предлагается выбрать из двух возможностей: либо вернуться к жене, либо лишиться всего вашего состояния, всей собственности, нажитой еще со студенческих лет. Да, вот уж что действительно нравится женам. — Он еще глубже зарылся в подушки. — Интервью закончено, — сонно пробормотал он.
— Прошу выслушать мои выводы, — сказал Барнс.
— Давайте, — глухо буркнул Грэм.
— Этот человек, 3XX24J, — начал Барнс, указывая на Ника, — мыслит в схожей с вами манере. Главным образом он заботится о своей личной жизни, а не о каком–то деле. Если ему будет гарантировано обладание желанной для него женщиной — когда он окончательно на это решится, — то он останется в бездействии, когда прибудет Провони.
— И что вы из этого заключаете? — пробормотал Грэм.
Барнс оживленно объяснил:
— То, что мы сегодня же, теперь же объявляем о том, что все лагеря для перемещенных — как в штате Юта, так и на Луне — упраздняются, а все заключенные возвращаются домой, к своим семьям, или куда они сами пожелают. — Голос Барнса звучал предельно резко. — До того, как прибудет Провони, мы предоставим им то, чего хочет находящийся здесь 3XX24J: обустройство. Старые Люди живут на уровне личных потребностей; ими движет вовсе не дело, не идеология. Если они и отваживаются на какое–то дело, то лишь затем, чтобы вернуть что–то утраченное в их личной жизни — чувство собственного достоинства, например, или смысл существования. Или что–то вроде лучшего жилья, межрасовых браков… ну, вы понимаете.
Встряхнувшись как мокрая псина, Грэм сел на кровати и уставился на Барнса; челюсть его отвисла, глаза выпучились… «Словно, — подумал Ник, — вот–вот его кондрашка хватит».
— Отпустить их? — переспросил Грэм. — Их всех? И даже подобных тем, кого мы схватили сегодня: самых закоренелых, носивших униформу или что–то вроде военного обмундирования?
— Да, — подтвердил Барнс. — Это рискованное предприятие, но, исходя из того, что думал и говорил гражданин 3XX24J, для меня очевидно, что он не размышляет о том, — спасет ли Торс Провони Землю. Он думает: «Хорошо было бы еще раз встретиться с той упрямой сучкой».
— Старые Люди, — пробормотал Грэм. Лицо его успокоилось; кожа на нем теперь висела складками. — Если бы мы предоставили Эпплтону удачный выбор между обладанием Шарлоттой и лицезрением Провони, он бы действительно выбрал первое… — Но затем выражение его лица вдруг изменилось; оно сделалось вороватым, каким–то кошачьим. — Но он не может получить Шарлотту — она занята со мной. — Он сказал Нику: — Она тебе не достанется — поэтому возвращайся к Клео и Бобби. — Он ухмыльнулся. — Возвращайся туда — я так для тебя решил.
Явно недовольный ходом разговора, Варне поинтересовался у Ника:
— Какой была бы ваша реакция как Низшего Человека, если бы все лагеря для перемещенных — взглянем правде в глаза: концентрационные лагеря — были упразднены и все были бы отправлены по домам, предположительно — к их друзьям и семьям? Как бы вы к этому отнеслись, если бы то же самое было сделано и для вас?
— Я думаю, — ответил Ник, — что это самое целесообразное, человечное и разумное решение, какое только могло бы принять правительство. Поднялась бы целая волна облегчения и радости, которая охватила бы весь земной шар. — Он почувствовал, что выражает свои чувства неудачно, штампованными фразами, но ничего лучшего ему придумать не удалось. — А вы и в самом деле решились бы на это? — недоверчиво спросил он у Барнса. — Я не могу в это поверить. В этих лагерях содержатся миллионы людей. Это было бы одно из самых человечных решений в истории всех правительств; оно никогда не было бы забыто.
— Вот видите? — обратился к Грэму Барнс. — Ну, хорошо, 3XX24J; а если бы это было сделано, как бы вы встретили Провони?
Ник понял логику.
— Я… — Он заколебался. — Провони отправился за подмогой для свержения тирании. Но если вы освободите всех заключенных и, по–видимому, упраздните категорию «Низших Людей»… Кроме того, больше не будет арестов…
— Никаких арестов, — подтвердил Барнс. — Кордонитскую литературу можно будет распространять легально.
Встряхиваясь, Грэм прокатился по кровати, тяжело дыша и молотя кулаками, пристроившись наконец в сидячем положении.
— Они расценят это как проявление слабости. — Он погрозил пальцем вначале Нику, затем, более ожесточенно, Барнсу. — Они решат, что мы сделали это, осознав, что потерпим поражение. Влияние Провони усилится! — Он пристально смотрел на Барнса, обуреваемый противоречивыми чувствами; возбужденное и подвижное лицо его постоянно меняло выражение. — Знаете, что они сделают? Они вынудят нас устроить так, — он бросил несколько обеспокоенный взгляд на Ника, — чтобы экзамены для поступления на Государственную гражданскую службу проводились честно. Другими словами, мы утратим полный контроль над тем, кого ввести в правительственный аппарат, а кого удалить оттуда.
— Нам нужна мозговая поддержка, — заметил Барнс, покусывая гладкий кончик ручки.
— Вы имеете в виду еще партию двухпиковых суперменов вроде вас? — огрызнулся Грэм. — Чтобы взять надо мной верх? Тогда почему бы нам не созвать полномочное собрание Чрезвычайного Комитета Общественной Безопасности? По крайней мере там ваш вид и мой вид представлены в равной степени.
— Я бы хотел, чтобы к делу был привлечён Эймос Айлд, — задумчиво проговорил Барнс. — Чтобы узнать его мнение. Для созыва Комитета потребуются сутки; Айлд же может прибыть сюда через полчаса — как вам известно, он в Нью–Джерси, занимается Большим Ухом.
— Этот шизонутый ненавистник Аномалов! Еще почище вас. Куда почище вас! Да ни за что я не стану прислушиваться к мнению, исходящему из головы в форме горошины, набитой Бог знает какой трухой и опилками.
— На сегодня Айлд — самый мыслящий интеллектуал на всей планете, — заметил Барнс. — Все мы признаем это; по всей видимости, это признаете и вы.
Трясясь от возбуждения; Грэм заявил:
— Он хочет списать меня за ненужностью. Он старается разрушить систему двух сил, благодаря которой этот мир был превращен в настоящий рай для…
— Тогда я просто пойду напролом и сам открою лагеря, — перебил его Барнс. — Не слушая ничьих мнений — ни согласных, ни противоположных. — Он поднялся, убрал ручку с блокнотом и взял свой портфель.
— Разве это неправда? — спросил Грэм. — Разве он не пытается подкопаться под Аномалов? Разве не в этом истинное назначение Большого Уха?
— Эймос Айлд, — сказал Барнс, — один из тех немногих Новых Людей, кого хоть как–то заботят Старые. Большое Ухо даст им равные возможности — способности, аналогичные вашим; это откроет им доступ в правительственные структуры. Вот гражданин 3XX24J — его сын мог бы пройти тестирование способностей и поступить в Отдел особых достижений, который много лет назад привел в правительство вас самого. И смотрите, как высоко вы теперь поднялись. Послушайте меня, Уиллис, — Старым Людям должно быть возвращено право голоса, но нет никакого смысла делать это, если им просто не хватает — катастрофически, черт возьми, не хватает — навыков, знаний, способностей, которыми обладаем мы. Мы ведь в действительности не фальсифицируем результаты тестирования: то, что мы время от времени делаем, — это отбираем, как Пайкман и Вайсе поступили в случае с гражданином 3XX24J. Это зло, но зло не истинное. Истинное зло заключается в составлении теста, который доступен нам с вами, но недоступен ему. Мы спрашиваем с него не то, что может он, а то, что можем мы. И тогда он получает вопросы, основанные на теории апричинности Бернхада, которую ни один Старый Человек постичь не способен. Мы не можем увеличить объем коры его головного мозга — не можем дать ему мозг Нового Человека… но мы в силах наделить его некоторыми другими способностями, которые смогут возместить эту нехватку. Как в вашем случае. И как во всех случаях с Аномалами.
