Андрей Ливадный - Последний из Бессмертных
– Еще что-нибудь можешь, избранный? Или только оскорблять женщин и угрожать? Может, попробуешь устранить нас сейчас?!
Ледяной тон Таманцева не оставлял сомнений – еще секунда, и он окончательно сожмет пальцы.
– Я… не… хотел…
От избранного разило ужасом. Его мнемоническая аура окутывала Ивана, как зловонный запах.
Первый порыв капитана был вполне понятен и оправдан, но Иван все же заставил себя мыслить здраво. Люди на Роке живут очень долго. Если Флоре триста лет, то по сравнению с ней он действительно ребенок.
Дереку повезло – у офицеров подразделений специального назначения, призванных действовать в условиях различных миров, где бытовали порой диаметрально противоположные системы этических ценностей, вырабатывались жесточайшие рамки самоконтроля.
Таманцев лишь слегка побледнел, на его лице не читалось ни ярости, ни удовлетворения.
– Я согласен подчинятся вашим законам, но до тех пор, пока они не противоречат моим понятиям о чести и справедливости. Могу публично извиниться за неконтролируемый мнемонический всплеск.
– Не… нужно… – прохрипел Дерек.
– В таком случае ты сейчас извинишься перед Флорой. И запомни, избранный, я не по своей воле оказался тут, но если уж так случилось, находиться в стороне от событий не стану. А они грядут. Если я сумел попасть на Рок, сумеют и другие. Подумай о недавнем происшествии. Ответь себе на вопрос: кто сумел дважды преодолеть Рубеж, не потревожив ни один из ваших датчиков? Большего не скажу, пока не позовешь сам. А теперь…
Он отпустил Дерека, с силой оттолкнув его к стене.
– Извини… Шодан… – хрипло выдавил тот под пристальным взглядом Таманцева и, пошатываясь, будто пьяный, скрылся за дверями.
Когда Флора повернулась к нему, Иван просто взял ее за руку и тихо произнес, не давая полыхавшей в ее глазах ярости ни единого шанса выплеснуться необдуманным действием:
– Я все слышал. Просто давай уйдем отсюда.
Грудь Флоры тяжело вздымалась от сбившегося дыхания.
– Ты… Ты мог его убить!..
– Да. Но ведь я остановился. – В глазах Таманцева также блеснула ярость. – Нас учили – у каждого народа своя мудрость, и нужно уметь проявлять терпение. Я достаточно выслушал о себе, не порываясь вмешаться.
– Тогда зачем? Зачем ты схватил его за горло?
– Не «зачем», а «почему».
– Почему? – упрямо переспросила Флора; она еще не отошла от только что пережитого шока.
– Ненавижу, когда при мне оскорбляют женщин. А за тех, кто мне дорог, могу и убить.
У Флоры внезапно перехватило дыхание.
– Ты?..
Несколько секунд они, встретившись взглядами, смотрели в глаза друг другу.
Как легко…
Рок все-таки удивительный мир, где зачастую не нужно тратить слов…
Их пальцы сплелись, души наконец соприкоснулись, захлебываясь долго сдерживаемыми чувствами…
* * *Проходит ночь.
Наступает бледный рассвет, и в его лучах, словно утренний ветерок, затихает порыв страсти.
Флора спит. Ее дыхание ровное, едва слышное, в нем безмятежность…
Иван встал, подошел к окну, испытывая подсознательное смешение чувств: он смотрел на город, простирающийся вокруг, нисходящий исполинскими уступами утопающих в зелени уровней к стенам Рубежа, отделяющим человеческий мегаполис от иных пространств материка, и вместе с мыслями о Флоре, о личном, еще не до конца осознанном изменении приходили и другие, острые, как бритва, откровения.
Основание города, вырезанное из монолита горных пород, как и стены Рубежа, создано не людьми, – у колонистов, появившихся на Роке в эпоху Великого Исхода, не было ни техники, ни технологий, чтобы изменить формы горного хребта в соответствии с архитектурным замыслом.
Планета таила загадку, покрытую мраком времен. Отрешиться от вопросов, возникающих при взгляде на поистине циклопические сооружения, капитан Таманцев не мог. Разговаривая с Флорой, он чувствовал: для поколений, родившихся тут, окружающее уже не несет вопиющей загадки, оно всего лишь привычная данность, но как поступать ему – человеку со свежим взглядом?
Ладно бы только город и Рубеж, – думал Иван, наблюдая, как солнечные лучи, вырвавшись из-за ломаной линии близкого горизонта, озарили сиянием умытую утренней росой зелень.
Ранним утром мысли кристально чисты.
Бессмертие. Во что оно превращает душу? Сегодня ночью он увидел лишь маленькую частицу жизни города, услышал и отчасти почувствовал людей с тысячелетним опытом.
Где же их мудрость? Где чувства, выкованные веками? Или подлец и трус останется таковым, сколько жизни ему ни отмерь?
Надменность одних, добровольное одиночество других, интриги, страх, липкий страх при любом изменении привычного окружения – ужас перед физической смертью, нежелание понимать и принимать что-то новое.
Нет, они не все такие, как Келган.
Ровное дыхание Флоры… Она ворвалась в его жизнь, как вихрь, как яркий теплый луч утреннего света, настойчиво побуждающий к жизни.
Статус Тени совсем не подходит ей.
Я отдам за тебя жизнь, милая… Но, ради света Элио, зачем нужны такие жертвы?
Чувство, вспыхнувшее, как пламя, было взаимным. Иван не хотел думать, что сейчас оно – страсть. Неодолимое, помрачающее рассудок влечение друг к другу, желание быть рядом, несмотря ни на что.
Флора проснулась. Ее дыхание стало более частым.
Он вернулся к постели, коснулся губами ее щеки, заставив открыть глаза.
– Не притворяйся. Ты не спишь.
Она сладко потянулась, ответила на поцелуй и спросила:
– Давно встал?
– Нет. Может, с полчаса назад.
Флора снова закрыла глаза.
– Как хорошо и спокойно… Мне это не снится?
– Нет. – Губы Ивана тронула улыбка, душа ловила мгновения внезапно пришедшего счастья, хотя рассудок и тут пытался вмешаться, внести свою лепту далеко не радужных мыслей.
– Ты встревожен.
– Да.
Флора вздохнула.
– Зачем только наступает утро? Дела, проблемы…
– Жизнь, – ответил Иван и тут же спросил: – А что у тебя за дела?
– Нужно встретиться с Генри Оланом.
– Кто он?
– Глава сатта Теней.
– Речь пойдет обо мне?
– Сейчас все в городе говорят о тебе. Вернее, о нас. Олан звонил вечером, оставил сообщение.
– И что ему нужно?
– Хочет выяснить подробности моего спасения. Оказывается, он посылал специальную группу к месту схватки.
– Зачем?
– Не поверил, что тебе удалось уничтожить метаморфов. – Флоре была неприятна тема разговора, истончалось, исчезало ощущение безмятежности, но она, как и Иван, не могла проигнорировать реальность. Действительно наступило утро, а вместе с ним вернулись неотложные дела. – Ты обещал… – Флора перевернулась на живот, – обещал подробно объяснить, как тебе удалось справиться с метаморфами.
– Это так важно сейчас? – Иван присел на край кровати.
– Важно. – Флора на секунду нахмурилась. – Генри звонил мне не просто так. Видимо, Келган что-то задумал.
– Метаморфы подчиняются ему? Он сможет использовать их в роли убийц? – Иван мгновенно вспомнил прозвучавшие накануне вечером угрозы.
– Некоторых сможет, – неохотно признала Флора. – Мне даже думать не хочется, что он способен на такую… подлость.
Иван промолчал. У него как раз создалось противоположное впечатление.
– Любой человек из числа Теней способен ощущать биоэнергетическую ауру живого существа? – спросил он.
– Конечно. Я даже знаю, что ты сейчас хмурился в мыслях, – ответила Флора.
– Может быть, – согласился Иван, подумав, что ему вольно или невольно придется научиться контролировать внутренние эмоции, хотя бы в присутствии посторонних. – В таком случае мои способности, – продолжил он, – основаны на иной, нежели привычно Теням, интерпретации картины, которую предлагает внутреннее зрение. Ты должна четко уяснить – кроме Рока, существует необъятная Вселенная, в Галактике множество обитаемых систем, где живут люди и иные разумные расы, там жил и я, пока прихоть гиперсферы не привела мой истребитель на орбиты Рока.
– Я понимаю. Но каким образом обилие заселенных миров связано с десятком уничтоженных тобой метаморфов?
– Дело в ином способе осмысления получаемых данных. По сравнению с реальностью Рока, жизнь в Обитаемой Галактике кипит, ситуации меняются ежеминутно. Я был офицером специального подразделения. Кроме способности хорошо стрелять, у меня есть и другие навыки. В Обитаемой Галактике сотни планет, множество кибернетических систем, тысячи космических кораблей, бесчисленное количество различной планетарной техники. У нас есть приборы, при помощи которых пилот или солдат может видеть энергию, выделяемую машиной.
– Приборы? – удивилась Флора.
– Да, не врожденная способность, а специальное приспособление, целый комплекс с датчиками, сенсорами и прочим. Конструкция не важна, главное – суть применения. Я многие годы имел дело с картами распределения энергий, учился безошибочно распознавать по сигнатурам тип противостоящего мне механизма и его уязвимые места. Когда произошла схватка на дороге, я еще до конца не осознавал, что вижу мир иначе, чем раньше. Восприятие жизненной энергии метаморфа машинально воспринималось мной как сигнатура, полученная от сканеров экипировки.
