Диана Дуэйн - Полнолуние
Джосс заволновался и стукнул костяшкой пальца по иллюминатору.
— Чертов ублюдок! — рычал где-то внизу Ивен. — Только не прикидывайся. Я ведь слегка тебя стукнул, а могу и посильнее, если ты не выбросишь эту штуку. Быстро!
Наступила пауза.
— Так-то лучше, — опять прорычал Ивен. — Вставай. Поднимай своего приятеля. И этого тоже. Перевяжи ему голову чем-нибудь и одень комбинезон. Вас это тоже касается, сэр. Так, что у нас со второй посудиной? А, понимаю, она подчинена вашей и работает в авторежиме. Хорошо. Мы ее взорвем. Теперь быстро все одевайте свои ЗСЖ. Чтобы через тридцать секунд все были в шлюзе, а если не успеете…
Голос Ивена прервался. Джосс вывел крейсер из виража и стал приземляться рядом с буровой установкой. Площадка была слишком каменистой. Он вынужден был дважды поднимать корабль в поисках оптимального положения.
Посадив крейсер, Джосс увидел в иллюминатор, как две фигурки выскочили как ошпаренные из воздушного шлюза, за ними еще две, потом — еще. В дверях показался Ивен. Он выглядел вполне довольным.
— Ну вот и мы, — загудел его голос в канале связи. — Все хорошо. Сегодня удачный денек.
Джосс покосился на Элен Мэри.
— Он, наверное, вкладывает какой-то свой смысл в это «хорошо». Раньше я такого не слышал, — сказал он, расстегнул кобуру с ремингтоном, нажал пару клавиш и запер двери в кубрике.
— Элен Мэри, не желаете ненадолго удалиться? Мы должны запереть этих людей в надежном месте. Это для вашего же блага.
Она подумала немного и ответила:
— Хорошо. Если вы так хотите.
Тогда, пожалуйста, в кубрик Ивена. А я запру дверь отсюда с помощью компьютера. Если что-то понадобится, пульт связи на стене.
Она встала и пошла в кубрик. Джосс запер дверь, убедился, что все остальные помещения, за исключением камеры для арестованных, тоже надежно загерметизированы, и прошел к внутреннему шлюзу.
Послышалось шипение. Задвижка внешнего шлюза открылась. Джосс снял ремингтон с предохранителя и стал ждать. Когда внешний шлюз закрылся, Джосс нажал на переключатель и открыл внутреннюю дверь. Один за другим шесть человек вошли в крейсер.
— Сюда, — показал Джосс. — До конца коридора. И вниз, господа, вниз. Благодарю вас.
Когда последний арестованный зашел в камеру, Джосс надавил на кнопку рядом. Дверь поползла и мягко закрылась. Воздушный шлюз открылся снова. Это возвращался Ивен.
— Говоришь, все хорошо? — спросил его Джосс.
Ивен пожал плечами и снял шлем.
— Всего несколько царапин. Обработаем полирующим составом, и костюм будет как новенький. А где Элен Мэри?
— В твоем кубрике. Я сомневаюсь, стоит ли ей встречаться с нашей веселой компанией.
— Отлично. Пусть думают, что с ними здесь только два озверевших сопа.
— Что теперь будем делать? — спросил Джосс, направляясь к своему командирскому креслу.
— Вернемся в Томстоун. И выясним, почему все, кому мы представляемся, начинают в нас стрелять!
5
Ивен Глиндоуэр закрыл дверь и посмотрел на полдюжины арестованных, запертых в камере одной из пристроек департамента шерифа. Уже не в первый раз они с Джоссом играли перед подозреваемыми в «доброго» и «злого» сопов, и ему всегда выпадала роль злого. Этому не стоило удивляться. Большинство людей относились к специалистам в энергетических костюмах весьма экстравагантно: как в роботам снаружи и психам внутри. Такого понятия, как мягкий и добродушный житель энергокостюма, попросту не существовало. Это было известно всем. Вот почему, когда по прибытии в Томстоун арестованных отправили в камеру, Ивен снял с них пластиковые зажимы и заменил их старыми добрыми наручниками из никелированной стали.
Последний из шерифов Томстоуна — Джос Чернявин — судя по всему, был человеком, близким по духу к Ивену: он хранил у себя в шкафу довольно-таки примечательный набор металлических приспособлений для заковывания арестованных.
Новейшие пластические материалы во много раз превосходили сталь по прочности. Но холодные и тяжелые металлические браслеты, надетые на запястье, обладали какой-то магической силой, заставлявшей человека чувствовать себя преступником. Пластиковые наручники такого эффекта не давали. Джо Чернявин, вероятно, хорошо знал представителей местного уголовного мира: крутых, самоуверенных и редко трезвеющих негодяев, которые, правда, очень неуютно себя чувствовали, когда попадали в каталажку. Железные браслеты делали свое дело, сбивая спесь с самых отъявленных негодяев.
Правда, это была теория. Сработает ли она в этот раз, сделав подозреваемых более сговорчивыми на допросе, — предстояло еще увидеть.
У Ивена было горячее желание «обработать» этих ребят еще на пути в Томстоун, но это могло привести к негативным результатам. Когда на корабле находится шесть подозреваемых, каждый получает моральную поддержку от присутствия товарищей и может отказаться давать показания из простого упрямства.
— Так, хорошо, — усаживаясь, кашлянул Ивен. — Офицер О'Баннион, зачитайте арестованным, какие у них есть права.
— У вас есть право сохранять молчание, — начал зачитывать Джосс с экрана коммуникатора. — Все, сказанное вами, будет регистрироваться и рассматриваться как свидетельские показания. В соответствии с положениями Устава Солнечной Полиции (Раздел Ограничений Юрисдикции, версия 1.03 от 18 мая 2080 года) и по усмотрению офицеров, произведших задержание и предъявляющих вам обвинение (Статья три вышеупомянутого Устава), вам отказано в праве на законное опротестование, как предписано Статьей два настоящего Устава, — он посмотрел на шесть вопросительных и испуганных лиц. — Вы осознаете значение сказанного? Хотите что-то спросить? Нет? О'кей. — Он вставил панель в микросхему с данными, набрал цифровой код и взглянул на Ивена. — Заказывай, дружок.
Ивен непонимающе посмотрел на него из-за зеркального забрала, чувствуя, что его непроницаемая поверхность стала еще более матовой. Джосс весело подмигнул. Это значило, что его шутка попала прямо в цель. Джосс вздохнул и передал ему коммуникатор с информацией.
— Зачитайте им обвинительное заключение.
Ивен быстро пробежал глазами по тексту на экране, убеждаясь, что никаких изменений в том, что они с Джоссом составили на борту «Ноузи», не вносилось. Старатели беспокойно шептались в маленьком отсеке для арестованных. Формулировки были стандартны. Безошибочно сухой, педантичный стиль, выработанный юристами за многие столетия, превращал текст в малопонятное нагромождение слов и фраз. Но Ивен хорошо знал, что эти слова, произнесенные семифунтовым бронированным человеческим танком, возымеют должное действие.
— Мы, офицеры Ивен Гув Глиндоуэр и Джосс Дэвид О'Баннион, как представители Солнечной Полиции Федеральных Планет, обладаем полномочиями органов предварительного следствия, предоставляемыми нам вышеупомянутым Уставом Солнечной Полиции (переработанная версия 1.03 от 18 мая 2080). При этом мы, как обвинительная сторона, обладая презумпцией доказательства виновности, в соответствии со Статьей три настоящего Устава, выносим заключение по этому делу, которое вытесняет и отметает все права и привилегии, обозначенные Статьей два Устава, и в соответствии с которым обвиняетесь в тайном провозе контрабанды, что является грубым нарушением Раздела шесть Марсианского Уголовного Кодекса; нанесении материального ущерба и акте вандализма, отраженных Разделами четыре и пять, нелегальном производстве алкогольных напитков, (Разделы четыре и семь); неправомочном применении огнестрельного оружия, (Раздел семь); нарушении мира (Раздел шесть); разбойном нападении и оказании сопротивления при аресте (Раздел девять); и в вооруженном нападении на офицеров правосудия, находящихся при исполнении служебных обязанностей, (Статьи девять и десять).
Дочитав, он закрыл коммуникатор и отдал его Джоссу. Потом сделал два шага вперед. Его огромная серебристо-серая металлическая туша приняла угрожающие очертания.
— И до тех пор пока у нас не будет свидетельских показаний, опровергающих это, — продолжал греметь его монотонный неумолимый голос из-за непроницаемого забрала, — я намерен считать вас виновными в преднамеренном убийстве шерифа Джозефа Чернявина. В 220-й день координационного Марсианского года 2068 вы совершили убийство этого человека, нарушили мир в регионе и выступили против существующего закона.
Он не потрудился перечислить грозящие им наказания. Их знали все. Убийство полицейского наказывалось тем способом, после которого наложение штрафа и заключение в колонию уже теряло смысл. А он, как полицейский, был уполномочен не только выносить приговор, но и исполнять его. За всю свою карьеру Ивен ни разу никого не казнил. Но он мог побиться об заклад, что никто из старателей не знал об этом.
Человек Ивен Глиндоуэр оставался для них тайной. Они видели только непроницаемую черноту пушечных портов металлического костюма, и не собирались спрашивать, сколько у него на счету трупов.
