Роберт Сойер - Старплекс
Загудел дверной зуммер и ФАНТОМ доложил:
— Это Карета.
Рисса отложила стилус и поправила волосы. Забавно, подумала она — беспокоиться о причёске, когда посетитель даже не человек.
— Впусти её.
Иб вкатилась в помещение; ФАНТОМ сдвинул в сторону одно из поликресел, чтобы освободить для неё место.
— Прошу прощения, что побеспокоила вас, Рисса, — произнёс красивый женский голос с британским акцентом.
Рисса засмеялась.
— Уж можете поверить, вы мне совершенно не помешали. Что угодно лучше, чем это.
Сенсорная сеть Кареты вздулась, словно парус, чтобы заглянуть к Риссе на стол.
— Бумажная работа, — поняла она. — И правда выглядит скучно.
Рисса улыбнулась.
— Так и есть. Так что, чем могу помочь?
Долгая пауза — очень нехарактерная для иба. Наконец:
— Я пришла подать заявление.
Рисса непонимающе уставилась на неё.
— Заявление?
По сенсорной сети скользнули светляки.
— Мои глубочайшие извинения, если это выражение значит не то, что я думаю. Я имею в виду, что, к моему сожалению, через пять дней, начиная с настоящего момента, я не смогу больше работать здесь.
Рисса ощутила, как глаза у неё полезли на лоб.
— Вы увольняетесь? Оставляете должность?
Сенсорная сеть блеснула.
— Да.
— Но почему? Мне казалось, вам очень нравился наш проект. Но если вам хотелось бы заняться чем-нибудь ещё…
— Нет, Рисса, дело вовсе не в этом. Наш проект очень интересен и ценен, и для меня было честью участвовать в нём. Но через пять дней другое дело станет более приоритетным.
— Какое?
— Выплата долга.
— Кому?
— Другим интегрированным биосущностям. Через пять дней я должна уйти.
— Куда?
— Никуда. Уйти вообще.
Рисса вздохнула и подняла глаза к потолку.
— ФАНТОМ, ты уверен, что перевёл её слова правильно?
— Уверен, мэм, — ответил ФАНТОМ через ушной имплант.
— Карета, я не понимаю разницы между «уйти куда-то» и «уйти вообще».
— Я не ухожу в какое-то другое место, — ответила Карета. — Я покидаю это место. Я собираюсь умереть.
— Господи! — воскликнула Рисса. — Вы больны?
— Нет.
— Но вам ведь ещё рано умирать. Мы много раз говорили, что все ибы проживают в точности шестьсот сорок один год, а вам едва перевалило за шестьсот.
Сенсорная сеть Кареты стала оранжево-розовой, однако какую бы эмоцию этот цвет ни отображал, ей, похоже, не было людского аналога, поскольку ФАНТОМ не снабдил перевод следующей фразы пояснительным примечанием.
— Мне шестьсот пять земных лет. Это почти ровно пятнадцать шестнадцатых от полного срока.
Рисса тупо смотрела на неё.
— И что?
— За проступок, совершённый в юности, на меня было наложено взыскание в размере одной шестнадцатой части срока жизни. Срок моего существования истекает через пять дней.
Рисса смотрела на неё, не зная, что сказать. В конце концов она повторила «истекает», словно усомнившись в верности перевода и этого слова.
— Это так, уважаемая Рисса.
Рисса секунду помолчала.
— Что за преступление вы совершили?
— Мне стыдно его обсуждать, — ответила Карета.
Рисса ничего сказала, ожидая, что Карета продолжит говорить. Но та молчала.
— Я делилась с вами большим количеством личной информации о себе и о моём браке, — осторожно сказала Рисса. — Я ваш друг, Карета.
Снова тишина; должно быть, в душе иба происходила внутренняя борьба. Потом она заговорила:
— Когда я была новичком третьего уровня — эта фаза ближе всего соответствует вашей аспирантуре — я представила неверные результаты эксперимента, который проводила.
Брови Риссы снова взлетели.
— Все делают ошибки, Карета. Не могу поверить, что за такое у вас так сурово наказывают.
Огни на сенсорной сети Кареты беспорядочно мигали. По-видимому, это было признаком расстроенных чувств — ФАНТОМ не давал никакой вербальной интерпретации этому миганию. Потом Карета заговорила снова:
— Это не была случайная ошибка. — Несколько секунд сенсорная сеть оставалась тёмной. — Я намеренно сфальсифицировала экспериментальные данные.
Рисса изо всех сил старалась сохранить обычное выражение лица.
— Ох…
— Я не думала, что эксперимент имеет такое большое значение, и я знала — я думала, что знаю — каковы должны быть результаты. Сейчас я понимаю, что я лишь хотела, чтобы они такими были. — Снова тьма; пауза. — В любом случае, наши исследователи положились на мои результаты. Много времени было потрачено впустую.
— И за это вас собираются казнить?
Все огни на сети Кареты вдруг вспыхнули разом в выражении абсолютного шока.
— Это не казнь, Рисса. На Плосконе лишь два преступления караются смертью — убийство кокона и формирование единства с участием более семи компонент. В остальных случаях просто уменьшают срок жизни.
— Но… но если вам сейчас шестьсот пять, то когда вы совершили это преступление?
— Мне тогда было двадцать четыре.
— ФАНТОМ, какой это был год по нашему календарю?
— 1513 н. э., мэм.
— О Господи! — воскликнула Рисса. — Карета, они не могут наказывать вас за мелкое преступление, совершённое так невообразимо давно!
— Прошедшее с тех пор время никак не изменило последствия того, что я сделала.
— Но пока вы на борту «Старплекса», вы находитесь под защитой Устава Содружества. Вы можете попросить убежища. Мы наймём вам адвоката.
— Рисса, я очень благодарна за ваше участие. Но я готова выплатить свой долг.
— Но ведь это было так давно. Может, уже всё забылось?..
— Ибы ничего не забывают, вы прекрасно это знаете. Поскольку матрица нашего мозга растёт с постоянной скоростью, мы обладаем эйдетической памятью. Но если бы мои соотечественники и обладали способностью забывать, это ничего бы не изменило. Это вопрос чести.
— Почему вы не рассказали мне раньше?
— Моё наказание не требует разглашения; мне было позволено жить без позора. Однако условия трудового договора требуют сообщить о предстоящем увольнении за пять дней. Так что сегодня, через пятьсот восемьдесят один год после приговора, я впервые рассказываю кому-то другому о своём преступлении. — Карета помолчала. — Если мне будет позволено, в оставшиеся пять дней я хотела бы привести в порядок результаты, чтобы вы смогли без проблем продолжить исследования без меня.
Рисса ощутила, что голова у неё пошла кругом.
— Это… да, — сказала она, наконец. — Разумеется. Никаких возражений.
— Спасибо, — ответила Карета. Она развернулась и покатилась к двери, но потом её сеть снова сверкнула. — Вы были хорошим другом, Рисса.
А потом дверь открылась, и Карета выкатилась наружу, а Рисса, ошеломлённая, бессильно осела в своём кресле.
Глава XII
Рисса пришла на мостик, чтобы обсудить с Кейтом ситуацию с Каретой. Однако едва она там появилась, раздался голос Ромбуса:
— Кейт, Яг, Рисса, — произнёс транслятор сухим холодным тоном, — бесчисленные извинения за беспокойство, но я думаю, вам следует это увидеть.
— Что там? — спросил Кейт.
Рисса присела, пока Ромбус возился с консолью. На голосфере появился участок, обрамлённый синей рамкой.
— Боюсь, я не уделял должного внимания текущему сканированию окружающего пространства, но сейчас я запрошу записи… вот, взгляните на это. Это запись, ускоренная в тысячу раз. В следующие шесть минут прокрутится почти вся запись со времени нашего появления здесь.
В отгороженной на голосфере области появилось изображение сферы тёмной материи, видимое с точки над её экватором. Собственно, это была не совсем сфера — она была сжата с полюсов. Её диск пересекали светлые и тёмные широтные полосы облаков. Согласно масштабным линейкам, это была одна из наиболее крупных обнаруженных сфер, 172 тысячи километров в диаметре.
— Минуточку, — сказал Кейт. — На ней полосы облаков, но по виду она будто и не вращается.
Сенсорная сеть Ромбуса сверкнула.
— Надеюсь, что не поставлю вас в неловкое положение, уважаемый Кейт, если сообщу, что на самом деле она вращается быстрее, чем любая другая сфера из тех, что мы до сих пор наблюдали. В данный момент она совершает оборот вокруг оси каждые два часа шестнадцать минут — почти впятеро быстрее, чем Юпитер. Скорость настолько велика, что любые турбулентности в облачном покрове должны были давно сгладиться. При таком ускоренном воспроизведении один оборот занимает восемь секунд. — Ромбус вскинул щупальце и щелкнул переключателем. — Вот, я приказал компьютеру поместить на экваторе реперный значок — видите оранжевую точку? Примем её за условный нулевой меридиан.
Оранжевая точка пронеслась по экватору, исчезла за краем диска, появилась с другой стороны и снова пересекла диск. Через несколько циклов Яг спросил:
