Командировка Дерена 2 - Кристиан Бэд
Только вожак, сохраняя достоинство, вздыбил шерсть и спрятался за спину Сайко.
— Это — моя самка, — сказал ему Дерен. — А ну — брысь!
Сайко потянулась и обняла вожака:
— Дерен, то есть… Вальтер, ну пожалуйста? Ну, он же может пойти с нами? Он такой хороший и тёплый. И совсем не кусается. Он даже не хочет кусаться, я вижу образы его мыслей.
Дерен вздохнул.
— А ты подумала о том, что мы для него — слишком плохая компания? Что если его пристрелят патрульные?
Вожак, уловив чужой злой образ, рванулся и Сайко испуганно разжала руки.
Миг — и айю исчез, словно его и не было.
Она встала, отряхивая кожаные штаны.
— Вальтер, ну почему я такая слабая? — спросила она грустно. — Почему я могу договориться с айю, а с патрульными — не могу?
— Думаешь, надо эрго им предложить? — усмехнулся Дерен. — На «почесать» они вряд ли так поведутся.
— А ты что им предложил?
— Пока ничего. Сейчас они слишком настороже. Надо подождать до утра. И хорошо бы тебе поспать немного.
Сайко с сомнением посмотрела на камни.
— Но тут очень холодно.
— У тебя комбинезон с подогревом.
Сайко поёжилась.
— Но мне всё равно холодно! — Она заглянула Дерену в глаза и замотала головой. — Я не вру. Это идёт изнутри, как будто у меня там ледник.
Дерен взял девушку за руку, уже понимая, что её воображение, так легко покорившее айю, играет сейчас прямо противоположную роль. Сайко была уверена, что замерзает — и потому действительно мёрзла.
Айю немного согревали наследницу, она пригрелась было, но теперь её почти трясло.
Дерен выбрал место среди камней так, чтобы туда не добирался ветер, достал из мешка белую пушистую шкуру.
— Это не айю? — испуганно спросила Сайко.
— Это баран, — буркнул Дерен, понятия не имея, что за зверь оставил Илии свою шубу. — Ложись-ка сюда… Ложись-ложись!
Сайко кое-как уместилась на шкуре, и Дерен лёг рядом, прямо на камни.
— Сейчас согреешься, — сказал он, крепко прижимая к себе наследницу.
От него и в самом деле прямо-таки шёл жар.
— А почему ты такой горячий? — пролепетала Сайко. Ей хотелось сразу и отстраниться, и прижаться к наставнику.
Она ничуть не врала айю, представляя Дерена большим и страшным. И сама тоже побаивалась его. Но разве какой-то другой человек смог бы сейчас защитить её и согреть?
Дерен хотел ответить, что может регулировать температуру своего комбинезона, а у неё комбез попроще, только на автоматике. Он-то свой выкрутил сейчас на максимум, даже жарко…
Но промолчал. Потому что психосоматика — странная штука. Не доверяя ему, девушка всё равно мёрзла. Даже превратившись в печку, Дерен не смог бы согреть эти ледяные пальцы, а значит — дело совсем не в комбинезоне.
Ох уж эти аристократы…
Он плотнее притиснул её к себе, обнял одной рукой, другой стал растирать холодные руки.
— Тебе надо уснуть, — сказал он, по чуть-чуть, чтобы было не очень заметно, усиливая ментальное давление. — Сейчас ты согреешься и как следует отдохнёшь. Нам ещё идти и идти по горам.
— Я понимаю, — прошептала Сайко. — Но мне почему-то это не помогает. Зачем я должна идти? Даже если я увижу свой цвет — зачем мне всё это?
— Кто-то должен быть главой Дома, разве не так? — удивился Дерен.
— А зачем? — спросила Сайко.
И Дерен понял. Наследница ощущала себя сейчас такой же маленькой пушистой зверушкой, как бедные айю.
А кругом были патрульные с гэтами, расплавляющими даже камни. А всё потому, что её хотят сделать наследницей.
Но зачем?
«Действительно, зачем?» — мрачно подумал Дерен.
И вспомнил другую девушку. С белыми, как снег, волосами и белыми ресницами.
Почему же он сам не захотел принять власть, хотя бы над скопищем предателей и изгоев?
Потому что они были изгоями, или он так не хотел власти?
Власть… Пожалуй, тогда, пробираясь по заснеженным пустошам к некрофагу, где лежал мёртвый Дядя, он об этом даже не думал.
Но в доме изгоев — словно бы ощутил вдруг эту самую «скверну». Как белёсое марево клубилась она над толпой предателей.
Родственники хотели, чтобы некрофаг — аппарат для сохранения памяти после смерти — имплантировал Вальтеру Дерену, внуку Валерии Ларга, всю ту дрянь, что накопил за долгую жизнь Великий Дядя.
Они получили бы кадавра, а Вальтер Дерен — единственный наследник проклятой твари — власть над этим убогим сообществом вырожденцев.
Беловолосая девушка, Изабелла Кробис, была предназначена ему в жёны. Чтобы связать его ещё и нитью любви. Чтобы чужак думал, что счастлив среди проклятых.
Ведь Изабелла была прекрасна и согласна на всё. И Дерен никогда — ни раньше, ни позже — не видел настолько красивых девушек.
Вот только жизненные цели предателей, питаемые скверной, были слишком чужды ему. Но в чём была эта скверна?
Правильно ли её боялись, как невидимого ментального яда?
И почему тогда на него эта зараза не оказала никакого влияния? Только любовь…
Дерен задумался, согревая и укачивая Сайко.
Чем же он так отличался от предателей, сосланных в резервацию за помощь машинам в войне с людьми?
Ведь он говорил с ними, видел очень многих из них — и вырожденцев, и совершенно нормальных и внешне похожих на него самого…
Самец айю, успокоенный тишиной, высунул морду из-за валуна. Дерен не стал его прогонять.
Пожалуй, чтобы приручить айю, нужно иметь очень сильную волю. Раз Сайко справилась — она настоящая наследница.
Наверное, и Великий Дядя мог бы приручить айю или даже вайшуга. В теории.
А на деле он не мог даже допустить такой мысли. Ведь для этого надо встать рядом со зверем, довериться ему, дать сделать выбор.
Дерен ощутил, как дрогнула паутина перед его мысленным взором. И потревожила её эта очень простая мысль: доверие и… выбор.
А ведь этим проклятые аристократы и отличаются от аристократов, подобных Сайко.
Для наследницы даже зверь обладал правом самости, правом на собственный выбор. Предатели же считали себя теми, кто имеет право решать за других.
Они помогали машинам, потому что им было выгодно именно это. И плевали на соплеменников.
Оправдание можно найти любым поступкам. Подумаешь, человечество в рабстве у искусственного разума. А вдруг ему будет там даже лучше? И не надо будет ничего решать…
Значит, скверна — это всего лишь образ мыслей?
Но почему он такой заразный? К чему патрули и весь этот карантин?
И все эти визитёры… Родню прямо-таки тянуло к контактам с проклятыми.
Вальтер задремал, но его разбудила мысль о том, что вообще-то человеку всегда было свойственно считать себя лучше, умнее, родовитей других.
Это дремлет в людях, как память о том пути, что они преодолели в своём развитии. Именно чувство превосходства давало им силы карабкаться вверх по эволюционной лестнице.
Те, кто общался с проклятыми, словно бы прозревали истину. Они переставали каждый миг мучиться выбором правильного пути.
Теперь любой их путь становился правильным. Если ты лучше — значит, ты прав. По крови, по древности рода, по богатству — неважно, в чём твоя сила. Главное, что ты — лучше.
Дерен поёжился.
Вот и Сайко стало холодно с ним потому, что это он определил за неё путь.
Сначала её насильно сделали наследницей, а теперь дурак-наставник потащил её в горы, потому что так было нужно ему.
Это Дерен определил, что она должна увидеть Телёнка и стать главой своего Дома. И не спросил — хочет она этого или нет?
Дерен вздохнул.
Сайко уже согрелась и доверчиво расслабилась, перестав изображать испуганный комочек. Но дышала как человек, который ещё не спит.
Когда Дерен пошевелился, она спросила шёпотом:
— Ты не ответил мне утром… — наследница замялась. — А… ты когда-нибудь любил девушку?
Дерен сглотнул комок в горле, сразу вспомнив ту, что до сих пор часто вставала у него перед глазами.
Любил ли он Изабеллу Кробис, или его просто срезало светочастотным ударом тяжёлой шлюпки, и он умер, не успев даже испугаться?
Однако вот же он, жив, а она…
— Она умерла, — прошептал Дерен.
Сайко вздрогнула в его руках.
— Она жила здесь, за перевалом, — сказал Дерен, понимая, что ему давно уже нужно было кому-то это сказать. — В резервации предателей. Нас пытались поженить, но я не захотел оставаться в резервации. Их мысли, их отношение к миру — это яд для меня.
— Но ты же мог её украсть, как меня? — горячо зашептала Сайко. —
